Перебивка (2/2)
— Приблизительно через месяц её подбросили к дверям одной из муниципальных клиник. По заключению экспертов, ей хирургическим путём удалили половины парных органов, большую часть печени, а ещё оба хрусталика. По сути, всю свою искалеченную жизнь она проведёт на лекарствах, а её отец — в заработках на них. Да, его тогда оправдали, но от этого стало немногим лучше.
По мере продвижения рассказа, перья медленно вставали дыбом, а по коже туда-сюда волнами бегал мерзкий мертвенный холодок. В голове один за другим всплывали очевидные вопросы «зачем и почему», но к ужасу Рей, разум довольно быстро составлял факты, а логические цепочки привели её только к одному умозаключению:
— Её… Её просто разобрали на запчасти и выкинули за ненадобностью?..
Голос пугающе дрожал. Рука невольно снова потянулась за стаканом воды.
А Шин? Его тоже.? А Иоши оправдают? Нет, вряд ли. У него другой случай. Бедная Май… Тем более, что в одном убийстве он спокойно признался… Черт!
Вздрогнула от неожиданного прикосновения к рукам. За уходом в себя она не заметила, когда мужчина успел спуститься и присесть на корточки прямо перед ней. Удивленным взглядом она смотрела на него сверху вниз. Ракурс все еще был немного непривычный.
— Все будет хорошо, — терпеливо успокаивал он, поглаживая ее ладони, в которых все еще подрагивал злосчастный стакан. — Я не хочу, чтобы ты участвовала в расследовании не потому, что не доверяю. Наоборот, ты можешь принять это слишком близко к сердцу. Оставь поиски на меня.
— Мальчику же нужна будет помощь, если мы опоздаем?..
— Даже если мы найдем его вовремя, помощь так или иначе понадобится. Он потерял мать и лишился отца, — кивнул Айзава. — За это тоже не переживай, я свяжусь с социальными служ…
— Нет, не надо. Они же найдут ему новую семью.
— Да.
— Но у него она есть! Если добиться смягчения приговора, Иоши могут выпустить через несколько лет, — неожиданно для самой себя выкрикнула Рей, чувствуя, что глаза у нее уже на мокром месте. Глубоко вдохнув, она полушепотом продолжила. — У нас в приюте было несколько детей, которые ждали, пока у родителей закончатся суды или сроки. Кажется, там предел ожидания лет пять… А после этого, они могут воссоединиться, если родитель проходит аттестацию. Знаешь, было бы идеально…
Черт! Возьми же себя в руки!
Голос медленно, но верно захлебывался в слезах, пока, наконец, Рей просто не смогла продолжить фразу. Злость на саму себя из-за глупой слабости и мягкости скребла изнутри. Казалось бы, после всего того, что было за время ее учебы в академии, пора бы хоть немного очерстветь, обзавестить хладнокровием, в конце-то концов. Ну, хоть сколько-нибудь.
Я же за этим и осталась — помогать. Тогда почему это так тяжело? Как можно не воспринимать каждый такой случай близко к сердцу? Разве можно действительно помогать, не пропуская все через себя?
Зажмурилась, все еще нервно теребя пальцами стакан.
— Вот за это я тебя и ценю, — улыбнувшись, сказал Айзава, аккуратно целуя ее в угол сжатых губ. — Ты не хочешь побеждать ради побед, как это делают многие, в том числе из твоего класса. Ты думаешь о том, как минимизировать ущерб пострадавших, в том числе после событий, и не оставляешь после себя выжженное поле и руины. Я понимаю, такая щепетильность и сочувствие часто связаны с собственными травмами, но эти вещи делают нас сильнее.
— …очень странный комплимент, — усмехнулась, запястьем утирая слезы.
— Пусть так, — снисходительно улыбнулся мужчина. — Мне нравится идея. Когда найдем мальчика, сможешь договориться с директором своего приюта? Документы я соберу.
Кивнула.
— А чего сидим такие грустные?
По ушам как ногтями по меловой доске.
Мик…
— Ты то мне и нужен, — пока Рей отходила от контузии, Айзава, как ни в чем не бывало, протянул другу клочок бумаги из общей стопки. — Сможешь через своих узнать для меня кое-что?
Кажется, у него за годы дружбы выработался стойкий иммунитет к высоким частотам…
— Узнаю, но сначала — обед, — герой жизнерадостно продемонстрировал два объемных пакета из неизвестного стрит-фуда. — Кстати, пернатая, вас же завтра на практику распределяют?
Лять!