Подполье. Часть 1 (1/2)

— Мама-а, — ребенок тянул мать за подол шали. — Это обязательно?

Женщина держала в руках объемный сверток, бережно прижимая его к груди.

— Так будет лучше…

***</p>

Казалось, стон вырвался из груди раньше, чем первый осознанный выдох. В такие моменты сомневаешься в целесообразности существования ребер, позвоночника, да и вообще большинства костей. Зато голова на месте…

После сна осталось липкое послевкусие. Приподнялась на локтях. Тугие повязки сдавливали ребра. Еще одна была на ноге. Кто бы ее сюда не притащил, очевидно, она была нужна им живой и относительно здоровой. Точнее Рей очень и очень хотелось в это верить.

Небольшое подсобное помещение пахло сыростью и пылью. Голые кирпичные стены усыпаны капельками конденсата. Из мебели — только грязный матрас, сплошь покрытый разводами и пятнами, занимавший почти всю свободную площадь комнаты, старая деревянная тумба и осколок зеркала на стене, который, видимо, не отвалился, когда основное зеркало разбилось. Из удобств — узкая щель, именуемая окном, под самым потолком, исполнявшая еще и роль единственного источника света. Снаружи безлюдный переулок, пожарная лестница и мусорные баки.

Что ж, миленько…

В зеркале тоже ничего радостного: короткие светлые волосы слиплись в неаккуратные пряди, усыпанные кровавыми разводами и грязью, а усталое лицо, на котором от ссадин живого места не было, и вовсе не внушало никакого доверия.

— Уже очнулась? Это хорошо.

Рей не услышала, как открылась дверь. Рука нервно дрогнула в ожидании атаки. В дверном проеме, облокотившись об косяк и скрестив руки на груди, замер ее недавний знакомый по бару. Инстинктивно отступила, крыльями ощутив стену позади.

— Давай сразу проясним некоторые моменты, — он зажег небольшое пламя в правой руке и кивнул в его сторону. — Его температура больше тысячи градусов. Выводы сама сделаешь?

Хотел — убил бы уже. Не глупая.

Кивнула, но руку не опустила. Доверяй, но проверяй. Хотя, в данном случае, о доверии речи и не шло.

— Хорошо. Значит, без глупостей, — он небрежно махнул рукой в сторону матраса. — Сядь.

Нехотя, Рей вернулась и села. Внутри все сжалось. Рука нервно теребила драную ткань штанины чуть выше бинтов, а взгляд был прикован к приближающейся угрозе.

— Молодец, птичка, — от его улыбки ее естество окончательно похолодело. — Поворачивайся.

Сердце куда-то ухнуло и в ту же секунду мощным ударом отдалось во всех покалеченных ребрах. Рей забилась в самый угол, на сколько это вообще позволяло помещение. Под пальцами замерцали бессознательные, дикие вспышки, порожденные паникой.

— Эй, мне казалось, мы договорились, — парень резким движением дернул ее за плечо, едва не впечатав Рей лицом в кирпич. Спиной она почувствовала жар огненной причуды.

Дернулась. В глазах читалось отчаяние и животный страх. Подсознание моментально нарисовало самые худшие исходы, вызвав приступ тошноты и мурашек.

Лучше бы убил…

— У тебя ожог на спине…

— Хочешь добавить? — съязвила Рей, отползая назад в темный угол.

— Не веди себя как ребенок, поворачивайся, — раздраженно шикнув, он присел на край и достал из кармана плаща небольшой сверток. — Живей.

Перспектива превратиться в уголек не радовала, но что-то подсказывало Рей, что упрямство приведет именно к такому исходу. Тихо шурша вздыбленными перьями аки недовольная сова, Рей переползла и обняла руками колени, уткнувшись в них носом. Слух сконцентрировался на шуршании пакета за спиной. В следующую секунду она вздрогнула от боли и неожиданности. По коже покатились холодные капли. Она хотела дернуться, но ее предусмотрительно держали за предплечье.

— Это антисептик. По мне не скажешь, но я умею обрабатывать ожоги.

Да, по тебе не скажешь…

— Зачем?

— А ты хочешь ходить с рубцом на всю спину?

— Нет. Зачем я здесь?

— Так надо, пти…

— Мори.

— Даби.

Вот и познакомились…

Наступила тишина, нарушаемая только звуком разрываемых упаковок и шуршанием ткани.

— Я почти закончил, не дергайся. Задел сильнее, чем хотел.