I (1/2)

Меж двух огней. С недавних пор молодой нежинский помещик Григорий Червинский доподлинно знал, что это не просто фигура речи. Именно так он ощущал себя вот уже без малолго полгода.

Один «огонь» — всегда рядом с ним. Такой тихий и спокойный, он согревал его теплом, обволакивал заботой, щебетал без умолку, что, дескать, вот-вот родится «их милый сыночек Ванечка», и все трое они будут «безгранично счастливы». Прозывался тот огонь (ну, если уж совсем начистоту, то махонький такой огонёчек) Натали Червинская, в девичестве Дорошенко, и приходился «милому Григу» законной супругой. Женился он на ней…

Да чего уж там, временами Григорий думал: «И кой черт я на ней женился, вот же бес попутал!»

***</p>

Ну, бес не бес, но состояние ее папеньки было нисколько не меньше состояния Червинских, именно это и решило исход дела. У родного-то батюшки Григорию каждый несчастный медный грошик приходится чуть не на коленях выпрашивать, а потом тщательнейшим образом отчитываться. И тут уж приходилось натурально ужом вертеться, дабы те отчеты папеньку удовлетворили. Старый скряга! Сам-то небось тратит столько, сколько заблагорассудится! Или же, что вероятнее всего, сколько ему молодая женушка прикажет.

Вот же странность (эта мысль так веселила Григория, что он даже готов был простить отцу все грехи): всесильный и влиятельный Петр Червинский, гроза своих крепаков, не дай боже, кто провинился или проворовался — пан три шкуры спустит — вдруг оказался под каблучком у своей молодой жены. Черт возьми, Григорий был готов расцеловать бывшую нежинскую актрису, когда увидел однажды, что стоило ей только наморщить свой прехорошенький, стоит сказать, чуть вздернутый носик, сказать, что ей не по душе поданный к столу десерт, как отец тут же вскочил и велел приготовить ей (а заодно и всему семейству) еще чуть не с десяток лакомств. Впрочем, десятка не потребовалось, так как бывшая мадемуазель Яхонтова, а ныне пани Червинская просто-напросто не переносила на дух яблочный пирог, а любила безе с кремом. Натали же напротив воротила нос от безе и обожала пироги с яблоками. Насчет обеда в тот день кухарке отдавала распоряжение Натали, но раз хозяйке не по вкусу…

Кстати сказать, соперничество Натали и Ларисы весьма забавляло Григория, хотя он и делал вид, что злится. Он внушал жене, что именно она в Червинке главная пани, а отец, разумеется, то же самое вдалбливал в голову своей супружнице. И потому, как только две красотки сходились на узенькой дорожке, начинался спектакль похлеще, чем в нежинском театре.

Скажем, взбрело раз Наталочке в голову сменить портьеры в гостиной. Полдня она возилась: ездила лично в магазин, потом гоняла комнатных девок, чтобы повесили те портьеры, а после донимала Григория, красиво ли получилось.

— Очаровательно, душа моя, — отозвался он, даже не взглянув на обнову. Занавески-то они, как говорится, и на Камчатке занавески.

И тут вдруг в гостиную вплыла милейшая мачеха.

— Петенька, — наморщив носик, что уже не предвещало ничего хорошего, повернулась она к отцу Григория, — откуда ж взялось у нас тут этакое убожество?

— А… разве они не висят тут еще со времен, так сказать, Очаковских? — бестактнейшим образом ляпнул папенька, отчего Натали буквально позеленела от злости.

— Я нынче купила новые портьеры, Петр Иванович, — прошипела она, что та кобра.

— Вот видишь! — обрадовалась Лариса. — Я же говорю… Прежние были лучше, а эти — цветом с обоями не сочетаются, а кроме того, они столь тяжелые и мрачные, что впору ту ткань только на траурный катафалк, но никак не в гостиную!

— Да, пожалуй, — протянул отец. — Что ж, тогда надобно снять их незамедлительно.

Но Натали сумела взять реванш. Она, что называется, пошла ва-банк, и на следующий же день просто велела кухарке всыпать Ларисе в суп полбанки перца. Причем, тут Григорий решил проявить солидарность, и, не моргнув глазом, уверял отца и Ларису, что им просто кажется, либо же они специально придираются, а обед очень вкусный и удался на славу.

— Меня ни в грош не ставят в твоем доме, Петенька! — грустно вздыхала тем вечером Лариса. — Ты же видишь: они специально все подстроили, им не по душе, что я теперь с тобою вместе.

— Не говори глупости, Лариса, — убеждал ее супруг, — вот увидишь, я дознаюсь, кто все это подстроил. И они у меня дождутся!

— Ах, я не хочу скандалов, они — твоя семья, милый!

— Ты — точно такой же член семьи, Лариса, я уже столько раз повторял! И ты — хозяйка в этом доме!

— Но эти ссоры сведут меня с ума, родной!