Пряничный домик (1/2)

Февраль. Первый год от начала манги.

Наруто. 13 лет. Город Мертвых. Змеиное логово.

Наруто осваивался на новом месте: все ему было интересно: колбы, реторты, заспиртованные уродцы. Всюду ползающие за ним змеи сначала пугали и раздражали, но потом он и вовсе перестал их замечать, поняв, что первые они не нападают. Оказалось, что странный анбу, который привез их в Город Мертвых, и не странный вовсе, а обыкновенный слуга старика Орочимару, который в его новом доме занимается всем: от помощи в анатомировании до стирки белья сенсея. Уважения к такому шиноби у подростка не было, ведь слуги не могут развиваться, а он станет любимым учеником и, возможно, наследником Орочимару. Да и что такой раб может знать! А вот ему Орочимару показал Наруто лабораторию, провел в огромную библиотеку свитков, которая была больше, чем общественная, куда его записал Ирука, и отобрал из книг по ниндзюцу для нового ученика штук десять на первое время. И приказал выучить. Обитателей Змеиного Логова оказалось много, и он особенно сдружился с одним парнем, Мисуми Цуруги, который потом объяснял ему непонятные места в книгах и свитках. Однажды Наруто увидел, как Мисуми тянется за рисовым колобком с рыбой, а рука его неестественно согнулась под таким углом, что для обычного человека точно обернулось бы переломом.

- Это вы как так сделали? - Раскрыв рот от удивления спросил Наруто. В конечностях Мисуми будто совсем не было костей.

- Это - великая тайна господина Оротимару. - Зашептал Цуруги. Мальчишка глядел на того во все глаза, думая только о том, как бы получить такую пластику и гибкость. Мисуми доел рисовый колобок и занялся гораздо более интересным делом: принялся учить Узумаки. - Мы все похожи на нашего господина. Если хочешь прижиться, надо стать такими, как мы. - Наруто вслушивался да мотал на ус. - Тело у нашего сенсея змеиное и с помощью чакры он его растягивает. Нам он всем подарил такое тело, сделал специальную медицинскую операцию, и теперь мы тоже можем растягивать руки.

- А зачем? - Спросил Наруто, но глядел на Мисуми с плохо скрываемой завистью.

- А ты попробуй-ка, одолей меня! - Сказал Мисуми и предложил спарринг.

Мисуми был один, а вот Наруто умел атаковать с помощью дымовых клонов с разных сторон. Перед Мисуми возникло штук десять таких двойников. Тот только ухмыльнулся. Парочка дублей не успела даже добежать, а еще двоих он успел раскидать на подходе своими длинными руками. Оставшиеся толпой клоны набросились на него, только это было все равно, что пытаться схватить змею. Скоро двойники развеялись, а Наруто, оставшись один, запутался, связанный по рукам и ногам. Узумаки чувствовал, будто его обвивал питон.

”Ну, вот и все.” - Услышал он голос Мисуми над ухом. Да, его почти сразу же отпустили, но Наруто никак не мог прийти в себя от поражения, а как только отошел, понял, что хочет владеть этой техникой, ведь он для этого сюда и приехал.

- Нет ничего проще. - Сказал Мисуми. - Это же элементарно: попроси у Орочимару-самы такой силы, и он сделает тебе операцию, чтобы ты был таким же гибким, как я.

Наруто выяснил, что операция здоровью не угрожает и абсолютно безопасная, а здесь, в Змеином Логове, с такими конечностями уже пять человек ходят. А значит, и ему пора. Мисуми рассказал, что здесь у многих еще есть печати, а у Узумаки до сих пор ни одной, поэтому, чтобы быть крутым и достойным своего клана нужно обязательно нанести на свое тело какую-нибудь татуировку. А печати ведь ставят не просто так, а даются только людям, особо приближенным к Орочимару. Вот и Узумаки хотел быть ”особо приближенным”.

”Вот это круто. Совсем не так, как в школе, - думал Наруто. - Настоящая взрослая жизнь, в которой ты решаешь, что тебе делать и делаешь выбор каждый день”. Слушал Узумаки своего нового друга так внимательно, как никогда никого из своих учителей.

- Точно-точно тебе говорю, - советовал Мисуми. Ты вот Нурари спроси. Он тоже этой техникой владеет.

Только вот Мисуми забыл упомянуть, что после ”той операции” у Нурари, помимо, действительно, появившейся необычайной гибкости, изменился голос, цвет волос, сам он стал каким-то очень женственным, что в команде коротко охарактеризовали словом ”обабился”, а затем искатель силы начал носить полностью закрытый, облегающий все тело костюм. Сначала его команда решила, что это смешно, а потом Орочимару провел с ними беседу, и издевки прекратились. Так что травли в Змеином логове нет. Вообще.

Наруто предстояло столько всего попросить у дядьки Орочимару и столькому научиться: и печать ему была нужна, и новый призыв, чтоб не хуже, чем у тех детей, кому в кланах ставят призыв на совершеннолетие, и особую медицинскую операцию, как у Мисуми и этого Нурари. Цуруги говорил, что операции бояться не надо, а нужно относиться к ней, как к тренировке. Нельзя же шиноби бояться тренировки? Вот и операции бояться нечего. И то, и другое делает тебя сильнее. А Наруто уже представлял, как даром получит три техники, которые не нужно будет вызубривать месяцами. Совсем, как те клановые дети, которые росли в семьях. Он будет не хуже их.

Окружение Орочимару вовсю помогало ему акклиматизироваться и быстрее вступить в команду его учеников. Акадо Ерой занимался с ним тайдзюцу и возможности поражали: одним ударом по земле он мог создавать такую ударную волну, что, когда Наруто впервые показали эту технику, его на пару секунд парализовало. В реальности этого хватит, чтобы убить противника. Вот это мощь! Теперь Наруто учился концентрировать чакру и контролировать ее, только выходило даже близко не так, как у Акадо. Наруто понял, что вытянул он свой золотой билет, ведь у него вместо школы полно сильных учителей-практиков. Сам же саннин все ссылался на занятость и провел только пару занятий по фуиндзюцу, начав разбирать с Наруто очень сложную печать ранга А. Только вот мальчику сразу было сказано, что дело это небыстрое. Наконец, Наруто осмелел окончательно и попросил, чтобы Орочимару помог ему заключить змеиный призыв, без которого Наруто ”не часть команды”. Тот отвел Узумаки в глубину Мертвого Города, который был связан сетью пещер, и вот в одном из таких ущелий ждали его несколько гигантских змей, мудрых и, очевидно, родившихся еще в период Воюющих княжеств. Наруто аж залюбовался. Чешуя рептилий блестела на тусклом свету, падавшем откуда-то с высоты, переливалась перламутровыми оттенками.

- Ш-Ш-Што ты хо-ш-шеш-шь ш-ш-шеловек? - Прошипела Змея, увидев Узумаки.

- Я хочу стать сильным. Сильнее всех... и хочу стать самым прославленным хокаге. - Ответил юноша.

Змея взглянула на него золотыми глазами и казалась растерянной и озадаченной. Стать хокаге - это точно не к змеям. Иные, кто приходил к ним, искали силы, другие хотели, чтоб змеи служили им, третьи видели в них средство для мести, которую слабы были осуществить сами. А такие, как этот юноша, обычно... в Пещеру Драконьих Земель не попадают, не доползают до нее.

- Он хочет боевой призыв. - Объяснил за него Орочимару. - Тут Змея, свившись кольцами, покачала огромной головой, обнажив зубы. Вот теперь было ясно, о чем говорит этот двуногий. Хорошо, что полузмей Орочимару был между ними в качестве переводчика.

- Два боевых призыва! - Крикнул Наруто. Ему не понравилось, что он заключает договор, а все делает за него Орочимару. А саннин закрыл единственной рукой лицо.

- Ну, хорош-шо. Пусть у него будут два. - Сказал учитель. - В конце концов, не саннину же за них платить. Змея, которая была у Орочимару вместо второй руки вдруг вылезла из рукава, ощерилась и зашипела.

Оротимару рассказал Узумаки, что за каждый вызов призывного животного придется платить деньги, а, раз он хочет два боевых призыва, то большие деньги. Затем ему принесли много бумаг, которые он должен прочесть и подписать. Часть из них были на непонятном ему языке, которым чакро-змеи пользовались между собою. Это и был их экземпляр. Вместо подписи там стояла какая-то клякса из непонятной жижи. Орочимару объяснял ему особенности работы со змеями. Наруто быстро прочел многостраничный договор и хотел было уже подписать, чтобы скорее опробовать призывных змей в деле, но змея, которая, очевидно, была там самой старой, остановила его. Они больше не верят подписям людей. Расписаться надо было кровью.

Наруто схватил кунай, рассек себе указательный палец левой руки и сказал, что готов подписываться. Змея при виде крови довольно зашипела, будто у нее пробуждался аппетит. Кровавый оттиск был поставлен, еще немного крови пролилось на землю, а змеи поменьше, которых в пещере была тьма, слизали ее. Орочимару был не очень доволен, но сказал, что призыв все равно пришлось бы ставить, просто он впервые видит такого прыткого ученика, который хочет договор со змеями в первый же месяц. Обычно желанию ученика поставить такой призыв предшествует определенная подготовка, когда студента определяют на работу в местном серпентарии, а там без контракта со змеями никак. А обучать Наруто в серпентарии точно входило в программу Оротимару. Саннин пожурил сына Кушины за то, что он чересчур горяч и торопит события. Наруто принял это за комплемент.

- А теперь в серпентарий можно?! - Обрадовался Узумаки.

- Нет. - Произнес Орочимару. - Его ученик и вправду оказался слишком взбалмошным. Весь в мать. Впрочем, Орочимару сомневался, что в клане Узумаки было сильное образование. Этому противоречил ряд фактов. Например, он слышал, что все медицинские способности клана Узумаки сводились к средневековому варварству, когда больной должен был выпить крови здорового члена клана.

”Ты пьешь кровь здорового, и сам будешь здоров”. В науках, изучающих культуру, это называется симпатической магией.<span class="footnote" id="fn_30565513_0"></span> Тут Орочимару вспомнил больше десятка болезней, которыми можно заразиться через слюну и кровь. Орочимару совсем бы потерял уважение к этому клану, если б не талант его членов к фуиндзюцу. Да, способность делать свитки-контейнеры саннин не очень ценил, но были и другие, более важные для Орочимару печати, которые могли делать джонины клана Узумаки. И это мастер считал большим достижением.

Для Наруто оказалось новостью, что даже сейчас в серпентарий нельзя. Не будешь же каждый раз предъявлять змеям договор с подписью и везде таскать его с собой. Тут Орочимару рассказал, что есть штука гораздо более удобная, чем договор. Это - печать змеиного призыва. Она всегда с тобой. Вот и отправил саннин Наруто к татуировщику. В голове у Наруто мелькнула мысль: почему это он должен носить отличительные знаки, как каторжник? Но подумав, что потерять змеиный договор, написанный на бумаге, страшнее, и он вообще забудет, на каких он условиях со змеями договаривался, согласился. К тому же Орочимару знал, на что надо давить: мать его тоже занималась фуиндзюцу. Разве она могла делать что-то плохое?

Татуировщиком Наруто стал уже знакомый Акадо Ерой. Он приказал принять специальную таблетку, чтобы было не так больно. Узумаки выполнил, и скоро приятное онемение коснулось его языка, а затем от него распространилось по нёбу, глаза посоловели, и он почувствовал себя, как в день совершеннолетия, когда ему дали выпить его единственную чашечку саке. Однако в отличие от саке таблетка его не слишком расслабляла. Наруто почувствовал, как замедляется ток его чакры, а лежа на операционном столе не то у татуировщика, не то у хирурга, он ощущал, как от прикосновений Акадо наоборот его оставляют силы, да и слова Ероя он слышит будто совсем издали. Боль он чувствовал, но очень приглушенно, только видел, как художник наносит на его руки все новые знаки. В какой-то момент Наруто пожалел, что захотел два призыва. Затем он потерял ощущение времени, по телу разлилась странная истома, мысли улетучились, даже желание встать и навалять татуировщику, который туманно объяснял, как будет проходить нанесение печати, и то пропало. Голова его, тяжелая и пустая, совсем не соображала. Чем больше касался его Акадо, тем беспомощней под его руками Наруто себя чувствовал. Затем он, наконец, провалился в странное забытье, где его в тридцать три кольца обвивал вчерашний золотоглазый Змей. Затем Узумаки явственно почувствовал сильный укус в руку, который не глушило лекарство, а потом увидел свои запястья, залитые обильно испускаемым змеиным ядом. Кричать он не мог и чувствовал, что голос его пропал, и в мозгу его мелькнула мысль, что после такого отравления ему не выжить. И тут же сгасла.

Очнулся он в месте, похожем на медицинскую палату, никаких укусов на себе не увидел, никакого яда тем более, поэтому Узумаки решил, что ему приснился кошмар из-за наркоза, и не стал о нем никому рассказывать. Кабуто, очевидно, отвлекся от забот, которыми нагрузил его Орочимару-сама, и теперь наблюдал за Наруто. Именно он первым увидел мальчика, пришедшего в себя.

- Нравится? - Радостно спросил Якуши. - У меня вот никогда таких не будет. - В голосе медика чувствовалось сожаление.

Наруто поглядел на изящно расписанные от запястья до локтя руки и воскликнул:

- Да! Даттебайо!

***</p>

Сакура 13 лет. Большая Коноха.

Сакура Харуно тем временем познавала ниндзюцу вместе с Джираей-саном, который получал большое удовольствие от занятий со своей ученицей, но все больше витал в облаках, представляя, какой Харуно будет через 2-3 года. И никакому Гамабунте он не даст натирать подросшую Сакуру жабьим чакро-маслом. Сам будет. Потому что в этом деле опыт нужен и сноровка. Главное, намазать ровным слоем и ничего не пропустить.

В обучении же он решил воспользоваться главным преимуществом Сакуры Харуно: хорошим контролем чакры, поэтому учил девочку сосредотачивать чакру в волосах. От этого волосы Харуно взъерошивались, и она становилась похожа на ежика. Только надолго удержать чакру не могла, поэтому очень скоро они вновь опадали и вместо техники оставалась только растрепанная прическа, что юной куноичи совсем не нравилось.

”Куноичи должна быть обольстительной”, - думала Харуно, не боясь, что с таким подходом к жизни она может вскоре обольстить не того, кого надо. Например, одного отшельника.

- А почему вы никогда не женились, Джирая-сама? - Спросила Сакура, думая о наиболее интересных мальчиках из школы.

Тот сначала замялся, но потом ответил:

- Это трудно сочетается... сочетается с моим образом жизни, Сакура-чан. - Поделился саннин и тут же решил пояснить, что живет он один и всю жизнь посвятил ниндзюцу. О Джирае ходило много грязных слухов в Конохе, но Сакура ни в один из них не верила. И даже спорила с теми, кто рассказывал об ее учителе гадости. Над ней подшучивали, что она не осознает очевидного, но через годик-другой сама поймет.

А техника с помещением чакры в волосы оказалась довольно трудоемкой даже для нее. В идеале от чакры волосы должны были становиться твердыми и острыми, как стальные иглы. И это было то оружие, которое всегда было с шиноби, а еще идеально подходило для бесклановых, поэтому Джирая и начал свои уроки именно с него. Учитель несколько раз показывал Сакуре, как правильно действует техника ”Колючего защитника” у ”белогривого саннина”. У Джираи с помощью дзюцу вырастали длиннющие волосы, которые окутывали его полностью, а потом они твердели и выглядели, как шипованная броня, которой саннин был защищен полностью. Сакура только удивлялась этому необычному искусству, и, если сама не видела, то, может быть, и не поверила бы. А Джирая ее уверял, что пройдет всего немного времени и она тоже так сможет. Харуно же даже кидала сенбоны в закутанного в броню учителя и видела, как затвердевшие волосы саннина выдерживали ее удары. Только как же долго пришлось уговаривать Джираю протестировать его защиту таким образом.

***</p> Ханаби. 13 лет. Город Мертвых. Сорочье гнездо.

Весь вечер Рей не знала покоя, хотя вроде бы, какое ей дело до очередных малолеток-преступников, которые не успели толком пожить? Ей-то что? И что она может изменить? Смастерить не очередной протез, а машину времени из фантастического рассказа и на ней предупредить вчерашних ребят, чтоб не влипали в историю, за которую их сюда отправили, а вели себя хорошо? Утопия. Никто в таких случаях никого не слушает, да и нету таких машин. Раздался неприятный для уха хруст детали. Она так задумалась, что неаккуратным движением испортила почти готовый протез руки. Придется начинать заново. Она бросает взгляд на одного из мальчишек, за которым здесь должна присматривать. Это - еще одна ее обязанность наряду с марионеточным делом. Ей кажется, что мальчик до ужаса похож на вчерашнего. Или нет... Она уже не разбирает. Все мальчишки, попавшие в Город Мертвых, со временем становятся похожи друг на друга, по крайней мере, для нее, Рей, которая здесь не эмигрант, а коренной житель. Можно сказать, она здесь выросла. Но работать так просто невозможно. Она должна узнать. И так ясно, что мальчишка с девчонкой, присланные в Город для наказания, потому что что-то там провалили, попали в пряничный домик.

На другой день Рей все-таки решила потревожить свою госпожу.

- Онага-сама, могу я к вам обратиться?

- Спрашивай. - Бросила в ответ женщина.

- Дети... вчерашние... они... - Рей долго подбирала слова, потому что прямо об их судьбе спрашивать было глупо. Она и так знала, что случается с теми, кто попадается в руки Онаге-саме, но раз уж она заговорила с госпожой, то нужно было доводить дело до конца и попытаться побеседовать с ней о том, что волновало Рей. - Они долго мучались? - Спросила марионеточница.

- За кого ты меня принимаешь? - Тут Рей не поняла. Тон госпожи Онаги был веселым и она как будто шутила со своей служанкой, только тема для шуток была совсем не смешная. - Я было хотела им дать таблетку чакры, да и с водяной крысой разрешила бы поиграть. Они - дети все-таки, хоть им и тринадцать исполнилось. А потом подумала: ” Разве не нужны мне быстрый посыльный и секретарша с хорошим почерком?” - Тут уже Онага ловила момент и наслаждалась тем эффектом, который произвела на Рей. У той заходилось от волнения сердце, она тяжело задышала, будто переводя дух в своем похожем на водолазный костюме.

- Спасибо вам, госпожа Онага, - только и выговорила она, а затем встретилась на насмешливым взглядом корневички. Рей решила, что Онага ждет объяснения, почему это Рей, которая видела много разного в жизни стала такой чувствительной. - Я просто не люблю, когда к вам для этого приводят детей.

- Дети бывают разные. - Ответила ее госпожа. - Эти просто дураки. Сбежали от учителя, который оказался еще больший идиот.