Глава 17. Ссора (2/2)

- Что?!

- Что слышала, сестрёнка. - последнее слово она произнесла максимально язвительно и с чемоданом потопала в комнату братьев.

В детской она убрала несколько рисунков к себе и вышла, толкнув плечом ящерку. Над камином стояли головоломки и фотография. Она убрала их и, застегнув чемодан, собралась уходить из дома.

- А где тело Санса? - вдруг опомнилась она.

- Я положила его в один из тех гробов, что по какой-то причине лежат в замке.

- ЧТО?! ДА КАК ТЫ ПОСМЕЛА?!

Девушка ринулась обратно в замок. В тронном зале её за руку схватила Альфис.

- Ты не уйдёшь никуда, ясно?! Ты останешься тут!

- Да? И как же ты меня остановишь?! - сказала Андайн, вырвавшись, и продолжила идти.

Королева её обогнала и выставила руки перед собой.

- Никуда ты НЕ ПОЙДЁШЬ! - выкрикнула она.

От эмоций и напряжения из её рук вырвались две молнии. Обе они попали рыбке в левый глаз.

- ААААА! - завопила та, падая вместе с чемоданом и хватаясь за глаз.

Альфис ахнула, наблюдая, как по лицу Андайн течёт кровь.

- П-прости, с-сестрёнка... - к ящерке вернулся прежний тон. - Я-я не хотела!

Андайн грозно зыркнула на нее исподлобья.

- Ты мне больше не сестра.

Ящерка округлила повлажневшие глаза и не могла выговорить ни слова. Рыбка поднялась на ноги и быстрым шагом дошла до гробов. Там она достала тело Санса, взяла на руки и пошла прочь из замка.

- Прощай. - отрезала она напоследок и хлопнула дверью.

Шокированная Альфис осталась стоять посреди тронного зала. Она прокручивала в голове свой порыв гнева, который успел испариться, как ни в чём не бывало, действия Андайн, свою неосторожность и последние слова любимой сестры и помощницы. Когда в её голове окончательно уложилось произошедшее, она заплакала навзрыд.

В это время Андайн шла по Подземелью быстрым, чётким шагом, неся одной рукой тело Санса, а другой - чемодан с вещами. Её растрепавшиеся волосы, грозный взгляд единственным глазом и река крови на лице, смешивавшаяся со слезами, распугивали монстров и отбивали у них всякое желание стоять на пути у девушки или надоедать расспросами. Монстры расходились в разные стороны, поражённо смотря на Андайн и мёртвого принца, а когда она проходила, то шептались за её спиной, обсуждая, что же могло случиться.

Рыбка просто шла по прямой, никуда не сворачивая на развилках, и таким образом дошла до Руин. Резко и со злостью отворив большую дверь, на которую по сути должно было потребоваться больше усилий, она вошла в комнату с участком травы. На эту клумбочку падал слабый свет из маленькой дырки. Андайн остановилась посреди и посмотрела вверх. Увидев кусочек закатного неба, она резко тряхнула головой, разбрызгав всё еще вытекавшую из глаза кровь на другое плечо и на лицо Санса, и потопала дальше.

Шагая по длинному коридору, она посмотрела на тело мёртвого брата. Увидев, что испачкала его, тут же мысленно извинилась перед ним и остановилась, бросила чемодан, который она уже двадцать раз прокляла по дороге, ибо он мешался, и освободившейся рукой вытерла капли крови. Закончив, девушка подхватила тело обеими руками и с бОльшей лёгкостью, уже без чемодана, понесла его.

Впереди была еще одна дверь, которую Андайн толкнула с такой же силой, как и предыдущую. Но, эта была полегче, поэтому она хлопнулась об стену.

После еще одного лилового коридора, который рыбка тоже прокляла, была лестница и небольшой участок, по форме напоминавший упрощённую версию её дома, теперь уже бывшего.

В Руинах всё было выстроено из пурпурного кирпича. Монстры всё так же шарахались от помощницы королевы, не подозревая, что она решила покинуть замок насовсем.

Теперь девушка шла целенаправленно. До входа в Руины она просто шла по прямой подальше от замка, источая злобу во все стороны, имея в голове какое-то представление, что делать с телом Санса; теперь же, когда она увидела солнечный луч над головой при входе (или наоборот, выходе) из Руин, она чётко решила, что сделает с телом брата.

Вот и последний поворот. Розовые коридоры закончились, к облегчению Андайн (когда она злилась, то не терпела розовый и все его оттенки, больше склонялась к синему и чёрному). Андайн ступила на еще одну полянку, но не остановилась, а двинулась еще дальше. В самое начало. Туда, где к ним упал Санс.

Девушка аккуратно положила тело рядом с одной из колонн. Затем огляделась в поисках хоть чего-нибудь, чем можно было бы копать. Тут валялась какая-то ветка. Андайн взяла её и осмотрела, после чего вдруг начала тыкать землю под дырой. Когда земля стала рыхлой, Андайн засучила рукава и начала выгребать ее руками. В итоге под входом в Подземелье образовалась немаленькая куча земли и яма глубиной около метра. Адреналин, злоба, агрессия и разочарование настолько сильно лились из девушки, что ей удалось такое сделать за минут пять даже с её, казалось бы, хрупкой фигурой. Она не плакала, не ругалась. Просто молча и сосредоточенно выкапывала землю.

Рыбка выбралась из ямы и вытерела руки о штаны, затем медленно подошла к телу Санса и, взяв на руки, положила в готовую могилу. Лишь она взяла в руку горстку земли, она поняла, что было бы не хорошо позволить земле просто так лежать на лице её покойного брата. Не найдя ничего подходящего, Андайн сорвала с себя кофту и неспеша положила её сверху. Выглядело это по-любому неправильно, но делать нечего. Не возвращаться же назад в столицу за тем гробом. Тем более, у монстров принято хоронить прах близких просто закапывая в землю (от праха Папируса не осталось почти ничего), а Санс много раз говорил, что причисляет сам себя к монстрам.

С этими мыслями девушка потихоньку закидала землёй могилу и, слегка утрамбовав рукой, встала, снова вытерев руки о штаны. Она постояла, посмотрела на землю, затем подняла глаза кверху. Сумерки царили на поверхности, серо-фиолетовые облака быстро плыли по тёмно-голубому небу. Андайн вдруг почувствовала, как что-то внутри неё переломилось. Она дала волю чувствам и заплакала.

Ей казалось, что такого горя она не испытывала, даже когда убили её родителей. Тогда она была слишком решительно настроена отомстить за них, чтобы просто плакать в сторонке. Тогда она понимала, что всё этим и кончится, это не было для неё удивлением. Не дав упасть даже одной слезинке, шестнадцатилетняя рыбка подняла копьё и заявила, что она поведёт армию. Она была дочерью полковника, поэтому ей, хоть и не сразу, но доверились.

А сейчас мстить было некому. Виноваты были сами братишки, но по-настоящему обвинять их было невозможно. Андайн винила скорее себя, за то, что не уследила за ними, не уделяла слишком много внимания тому, что именно читает Санс, зачем он это делает, и почему Папс вдруг так резко загрустил. Теперь всё было ясно. Человек читал про души и их силу. А идею ему подала именно Андайн своим рассказом о подвигах монстров в войне, за что тоже корила себя.

Конечно, вполне справедливо можно бы обвинить людей, которые напали не разобравшись, но кто знает, успел ли Папирус навредить им? Хотя он вряд ли мог кого-нибудь ранить. Люди могли просто запаниковать и всей деревней наброситься на братьев. Но, всё же, до людей сейчас никак нельзя добраться. В это было тяжело поверить, ведь вот оно - небо - прямо над головой; но оно закрыто невидимой стеной, которую, может быть, никогда не получится сломать.

Смерть братьев была настолько неожиданной, а предшествовавшее этому отравление Альфис морально очень сильно измотало её. Всё это вместе: отравление, двойная потеря, несправедливость, ссора и гнетущее чувство вины - разом нахлынули на девушку, и она не выдержала и сломалась. Всегда стойко державшаяся ”сестра-воительница”, наверное, впервые в своей жизни не сдержала эмоций и зарыдала. Громко и безудержно, то и дело зовя по имени мёртвых братьев. Она пала на колени, стуча кулаками в пол и сотрясаясь всем телом.