Глава 19: Во свете настоящего, кроется тьма будущего (1/2)

— Я, наверное, вчера с ума сошла, да, Славь? — с некой апатией в голосе сказала Ольга Дмитриевна, глядя на любующуюся небом помощницу.

Интересно, о чем она думает, глядя на все это? Несмотря на все ≪рекомендательные≫ запреты органов следствия, весь лагерный коллектив выбрался из своих тесных домиков в прямо в хладные объятия спокойной и безмятежной ночи. С молчаливого согласия вожатой, естественно, не смевшей из-за этого всего вновь включить режим строгого учителя. И пришли они все прямо сюда. К гладкой и холодной водной глади. Ибо только с пляжа открывался хороший вид на чистое небо.

Стенающее от боли. Содрогающееся от непонятных судорог. Погибающее от неизвестных эманаций. Небо. Чистое небо, на чьем полотне вспыхнуло второе — голубое — Солнце. Там, по низу течения реки, впадающей в безмятежное озеро, в районе того места, куда вчера плыла Оля, творилось настоящее и необъяснимое логикой и наукой нечто, видимое невооруженным взглядом, видимое даже из пионерского лагеря. То, от чего в юношеских сердцах вновь поселился сковывающий душу страх. Страх неизвестности. Ибо перед этим явлением люди, со своей логикой и наукой, были бессильны.

— Не знаю, теть Оль, не знаю, — отрешенно вздохнула белокурая девушка, не отрывая взгляда от неба, — может, и мы все сошли с ума. Может быть, у нас просто массовое помешательство или еще какая проблема с головой?

Ответа от вожатой не последовало. Все могли только смиренно, с тревогой, наблюдать. Наблюдать за далеким многокилометровым небесным лезвием голубых эманаций неизвестной энергии, разрезавшей своим хтоническим столпом любую тьму на многие километры вокруг себя. Пронзавшие облака еле видимые нити собирались причудливой вязью прямо под небосводом, сплетаясь в некое подобие каната, опадающего прямо за те непроходимые леса за железной дорогой.

Редкие облака, приближавшиеся к аномалии, неожиданно темнели, скукоживались и становились с виду намного плотнее, преображаясь в настоящие тучи. Потом, вдоволь налившись беззвучными молниями ярко-алого цвета, просто испарялись. Невероятным зрелищем было видеть, как такой огромный с виду объект, как облака, просто исчезал в небытие от одного только приближения к столпу циановового пика, устремившегося в небо. Казалось, что земля, небеса и далекая полоса горизонта буквально схлопывались в одну единственную точку. Сингулярность.

Это было по-настоящему красиво. И даже таинственно. Ибо даже советские многотомные энциклопедии, где, может быть, написано обо всем на свете, были не в силах объяснить происходящее. Девочки, усевшись прямо на холодном песке, тревожно любовались. Кто-то в душе, из суеверных, просил, чтобы все это было не более чем красивой иллюзией, как обманчивые своей близостью оазисы в пустыне. Кто-то искренне пытался запомнить эти мгновения, чтобы потом долгими вечерами прокручивать увиденное в голове. А кто — и просто любовался. Кроме возившихся с камерой мальчиков, нарушающими своей шумной суетой и спорами очаровывающую душу тишину.

Даже вечно погруженная в пустую болтовню музыкантка Мику сейчас молчала. Погрузилась в глубокие раздумия. Сознание металось по уголкам, строя теории того, что будет завтра. Может быть, это светошоу есть какая-нибудь глупая, но очень красивая шутка той троицы? Не зря же ведь Алиса всю смену так кибернетиков беспокоила? Например, это все есть обычные игры линзами там, прожекторами. Обман зрения. Ведь и вправду со склада оборудование-то пропало! А ушли они потому, что сюрприз сделать хотели. Да и перед их пропажей, в кружке у нее с Двачевской разговор был насчет концерта в этой лагерной смене.

Тогда все сходится. А завтра тогда все прекратится. И вернется на круги своя. Они вернутся, все трое. Получат свои строгие выговоры, или даже, может быть, на учет в детской комнате поставят. Но ничего более. Все вернутся по домам и эти полицейские тоже их не будут всех беспокоить. И она сама избавится от этого противного чувства — собственной беспомощности. Вот только перед кем?

Вдруг в уши ударил настоящий гром, заставивший всех дружно вздрогнуть, а некоторых — даже взвизгнуть от страха. Гром-то есть, но дождя в округе что-то не видно. Неожиданно, Мику задала сама себе немой вопрос: а оно настанет, это ваше завтра?

***</p>

Бетонная крошка противно скрипела под ногами. За эти несколько часов этот хруст начал уже вымораживать всех путников, кроме, пожалуй, Гильзы, навострившегося ходить вообще бесшумно. Отдохнувшая и воспрянувшая духом после почти спокойной ночи группа все-таки смогла добраться до промышленного комплекса подле моста через Припять. Но, как обычно, ничего не пошло по плану. Только они добрались до входа в в подземелья завода, как с печалью обнаружили, что все там было затоплено. И ладно бы если по щиколотку, так ведь глубина с виду не менее двух метров была. Странно только все это было. Ведь карты были обновлены в этом месяце и навряд ли за месяц тут все это могло произойти.

Может быть, внутри какой дренаж для грунтовых вод просто прорвало? Скорее всего. Вот только эта была еще одна тревожная тема для раздумий Гильзы. А точнее, для его постоянно играющей паранойи. Идти-то пришлось по поверхности. Отлично простреливаемой поверхности. Хоть и завод вроде как производил бетон, но, судя по высоткам химических бункеров, можно было ожидать всяких сюрпризов. На всякий случай все дружно натянули дыхательные маски костюмов. Вообще Ульяне тут даже немного понравилось. Виды заброшенного и разваливавшегося индустриального лабиринта и его запутанных коммуникаций немного заворожили девушку. Пустующие и полуразваленные ангары-хранилища, цеха с остатками оборудования, которое не успели оприходовать в свое время ≪металлисты≫, и прочие чудеса советской инженерии напомнили бывшей пионерке, откуда она тут появилась.

На улицу не высовывались, тем более снаружи шел противный такой дождь, чьи капли слегка отливали подозрительной желтизной. Шли по зданиям, спешно перебегая от одного входа к другому. Да и сейчас шли по длинным коридорам неизвестного административного здания, метр за метром прорываясь к заветному мосту. Даже сказать, все было безмятежно. Главное — выстрелов и прочего кипиша не слышно. Разве что вдали какая тварь утробно завоет, от чего у не привыкших к подобному ребят невольно тряслись поджилки.

Гильза один, в авангарде, разведкой занимался и, ежели что, давал добро на дальнейшую дорогу. Для него это все уж больно подозрительно было. Монолитовец, Алиса и Ульяна дружной компанией шли следом. И в арьергарде Семен молчаливо плелся, следя за спинами всей команды. Электроник объяснял какие-то заумные теории Алисе, а точнее — занимался пустой болтовней, но вот Ульяна шла отдалившись от них, погруженная в свои мысли, что обычно ей не было свойственно.

Беспокоило ее здоровье Артема. То, что вчера она увидела, вновь наполнило ее мысли тревогой. Мысли метались из угла в угол, начиная от серьезного разговора с ним насчёт этого и заканчивая вовсе отменой похода для выхода из Зоны, дабы узнать, что происходит с организмом. Кровь в мокроте — дело серьезное, как ни крути. Просто не понимала, что ей сейчас делать. Особенно задевал тот факт, что Артем после этого всего просто наелся каких-то таблеток и лег дальше спать, сделав вид, что это вообще есть норма. Но, вздохнув, отложила это все до вечера. Не время сейчас об этом думать. Тем временем сама невольно продолжила подслушивать разговор подруги.

— … Вот скажи мне, ты когда-нибудь игралась с маятником?

— Разве что в кабинете физики, но какое это имеет отношение к нам?

— Это я к тому, что Зона — это, считай, тот же маятник. Система, пребывающая обычно в нейтральном состоянии. Действия людей выводят эту систему из равновесия… И вот смотри. Если взять и толкнуть один шарик маятника, то что произойдет на другом конце маятника?

— Естественно, он оттолкнется. Ты говори ясней, пожалуйста. К сути, понимаешь?

— Так я и об этом. Если что-то где-то прибыло, значит, где-то и убыло, понимаешь?

— Это ты к чему сейчас мне это рассказываешь?

— К тому, что каждое действие — оставляет за собой свои последствия. Это один из основных столпов правил нашего мира. Я… Гхм… Мы в свое время пытались исследовать природу аномалии Лиманска. Конечно, много выяснить не удалось, но даже то, что мы тогда узнали, заставило нас оставить попытки его захватить, как это и планировал штаб. И если у тебя появится возможность вернуться, я бы на твоем месте этого не делал.

«Ясно все с тобой», — именно так думала Ульяна, глядя на ту псевдонаучную лапшу, которую Электроник умело вешал на уши Алисе. А та идет и уши свесив, слушает. По-серьезному, значит он взяться за нее решил и начал потихоньку, с помощью логики и цифр, убивать в ней надежду на возвращение назад, домой. И если задуматься, все пойдет как по маслу, если ему удастся уговорить Двачевскую бросить свою идею. Идти-то ей некуда тут, как к нему. Но лезть сейчас в это дело Ульяна не собиралась. Подруга уже не маленькая — сама решит, что ей надо. Да и своих забот теперь хватало. Потому тихо шла рядом и слушала. Точнее, подслушивала.

— Интересно. Вот скажи мне, исследователь ты мой, что оставил после себя Лиманск? Тут, под Рыжим Лесом?