Часть III. Внутренние страхи (1/2)

Порой воспоминания о прошлой жизни сами лезли в его голову. Он пережил многое, что причиняло ему душевную и физическую боль, но он не опускал руки, возрождался из своего же пепла словно Феникс. Но сколько не беги от своего прошлого - не убежишь. Но...но может сейчас другое время? Может если он постарается, ради кое кого, то боль навсегда уйдет?

Вряд ли...

Сейчас наступает такое время, когда можно начать жизнь с чистого листа, оставить прошлое прошлому, но Борра чувствовал, что лично ему никогда не удастся это сделать. Прошлое нанесло ему глубокую рану, шрам от которой не даст жить сначала. Самое главное, чем он дорожил, теперь не с ним. У него имеются друзья, но при этом он одинок.

Чувствовал себя одиноким, и никому не нужным, и от этого было еще тяжелее.

Одинокий темный эльф.

Давай. Не останавливаться. Еще чуть-чуть. Совсем немного. И ты будешь в безопасности! Мышцы нежадно болели, по телу неприятной волной проходила слабость, грозящая тем, что можно не удержаться и упасть вниз.

Борра молился всем богам, лишь бы они спасли его. Он обернулся назад – черная бездна. Ни моря, ни Алстеда, ни остальной части Топких болот – одна черная, пугающая бездна, что намеревалась поглотить его. Пустынный эльф с трудом карабкался по обрыву, почти уже добрался де вершины скалы. Конечно, он бы мог это сделать быстрее и менее энергозатратнее, но крылья отказывались выполнять свою функцию, переложив все на сильные ноги и руки. Силы Борры были на исходе.

О да! Наконец то! Он добрался до вершины скалы, ухватился за выступ, подтягивая себя...

— Борра. —эльф напрягся, услышав свое имя, произнесенное до боли знакомым голосом.

— Папа! —воитель не поверил своим глазам. —отец, ты жив! Как ты нашел меня?

Однако глаза второго эльфа безразлично смотрели на своего сына, от чего Борра растерялся, не понимая от чего у его отца такая реакция.

— Ты разочаровал меня, сын... —грустно сказал мужчина, интонация которого больно резанула по ушам.

Или может не интонация, а слова?

Возможно.

— Что?...

— Ты не следовал моим заповедям, Борра, всегда делал все наоборот, и теперь ты стал таким же монстром, каким был твой дядя. —разочаровано молвил Мурата, сложив руки за спиной.

— Я не такой как он! —выкрикнул Борра, сильнее вцепившись в выступ, так как чуть не сорвался вниз.

— Нет, сын, как раз им ты и стал. —интересно, что в словах мужчины не было осуждения, но его спокойный, даже безразличный, тон причинял боли больше, чем если бы он осуждал своего отпрыска. —но я не виню тебя в этом. Ты был не готов к этому, ты рано лишился отца.

— И что ты этим хочешь мне сказать? —спросил Борра, чувствуя не щадящую боль в мышцах рук.

— Плохо. Плохо ты проживаешь свою жизнь. Тебе еще жить и жить, но ты уже довел себя до такого, что...

— Что?

— Ты стал убийцей, Борра! Привлек к себе внимание Мабайа – Мунгу! —из-за спины Мураты аккуратно вышел Коналл, который аналогично с укором смотрел на эльфа.

— Нет!

— Да, Борра, да. При жизни я все пытался вбить тебе эти мысли, и ты лишь рукой вел, отнекиваясь.

— Потому что они реально были бредовыми! —выкрикнул Борра, еще больше впиваясь ногтями в землю.

— Вот именно. Вот так ты и отвечал мне, и посмотри к чему это все привело. Ты испортил свою жизнь, свою жалкую жизнь, в которой нету смысла. Ты сам прекрасно знаешь, что ты никому не нужен. —слова лесного эльфа больно резали по ушам. Борра даже предположить не мог, что лучший друг способен на такие слова. —но ни мне решать твою судьбу, друг. ОНА решит все.

— О ком ты? —пустынный эльф уже смирился с тем, что ничего не понимает.

Коналл и Мурата расступились, и взору воеводы предстала Она. Малефисента безразлично смотрела на своего заместителя и друга. Такой же холодный взгляд как у его отца и лесного вожака. От ее взора эльфу стало еще хуже и он чувствовал как его начало тянуть вниз, в эту пропасть.

— Они правы, Борра. Твоя жизнь ничтожная, а ты жалок подобно червю! —эльфийка за несколько лет знакомства в ТАКОМ тоне с ним никогда так не разговаривала, и Борра не понимал, чем вызвано такое.

— Малефисента, мы же друзья! —пустынник ощущал, что его грубое сердце разрывалось на части от такого. Отец, Коналл, Малефисента...Он даже представить не мог, что они способны на такие слова. Особенно отец. В лицо улыбались, а на деле...

Лесная женщина не спеша подошла к воеводе, не сводя своих прекрасных изумрудных глаз с его янтарных. Опустилась на колени перед ним, поправив свое легкое черное платье. Выжидающе смотрела на Борру, что уже был не в силах держаться за выступ, и упасть в пропасть, в эту черную глубину было не плохой идей.