В госпитале (1/2)

Мор потёр затёкшую шею, поправил шляпу. С полей срывались капли — сырая морось.

Осень: вечно дождило, гремело, хлюпало под ногами, а старые раны ныли да ныли. Как застаревшая зубная боль.

Мужчина выдохнул облачко пара, толкая входную дверь в госпиталь при церкви.

Усталость привычно давила на плечи, наваливалась на спину, пытаясь согнуть, сломать. Ещё немного и он точно отдохнёт. (Враньё-враньё-враньё). Иногда Мору казалось, что его жизнь — хорошо продуманный спектакль, поставленный отцом. Туда не ходи, туда не смотри, этого не делай. Он дёргал за ниточки, и Мор послушно следовал за сюжетом.

– Я к сыну.

Мора тут все знали. Как не знать сына Такого Человека? Особенно, когда у них портретная схожесть.

Жрица приосанилась, но должного почтения не высказала. Ворчливо сказала «поприезжали», засеменила по коридорам. Тускло горели свечи на стенах, тени из-за них были кривыми и изломанными.

Мору приходили ассоциации с любимым подвалом отца. Заныли старые шрамы на спине от плётки.

– Он уже спит. Мне его разбудить?

– Я сам.

Мужчина уверенно отодвинул жрицу к стене, входя в палату. Время посещений давно прошло, но кого это волновало?

Лунный свет выхватывал из темноты бледное, в испарине лицо сына. Волосы разметались по подушке, грудь у Арборигана вздымалась рвано.

Мор зажёг свечу, стянул перчатки, касаясь лба сына. Он весь горел.

– Папа? – Арбориган дёрнулся, вцепился в мужское запястье. – Хорошо… Подержи вот так.