Chapter 2: Let's Celebrate Being Alive In This Moment (1/2)

Это была ошибка.

Это была огромная ошибка.

В который раз Эдгар винил себя в произошедшем. Если бы он пошёл с ней — он бы защитил её. Если бы он пошёл с ней — она была бы в порядке. Если бы он пошёл с ней — она смогла бы убежать, бросив его им на растерзание.

Руки девушки гладили его мягкие волосы. Он был у её ног и сжимал в руках её белое платье. Галатея легко улыбалась. Эдгар тяжело дышал. В её глазах он увидел только боль и потому не мог больше смотреть на неё. Клод и не просила его. Она устала слышать тихие извинения. Он не мог верить её словам.

Девушка сидела перед Эдгаром в инвалидном кресле. Её ноги были сломаны. Она была сломана. Был сломан и он. Вместе они прятались под лестницей, где Галатею бросили её родственники. Они придут за ней, когда захотят показать её кристалл или скульптуры. До тех пор она должна была находиться на своём месте.

Словно старая, пыльная игрушка, ожидающая появления нового ребёнка, который подберёт её.

Но ей не было одиноко. До тех пор, пока родственники не нуждались в Эдгаре, он находился рядом с ней. Ещё когда она была здорова, они проводили так каждый официальный вечер, куда их притаскивали их семьи. Со временем Галатея стала лучше относиться к Мейпл — та иногда вступалась за интервит, покрывала их и приносила сладости и напитки. Но это не мешало ей ненавидеть всех остальных людей и учить Эдгара тому же.

Он нравился ей. Не только как друг, но и как мальчик. Девушка видела отчаянную жажду любви и понимания, была готова дать ему это. Её не смущали прикосновения и долгие взгляды. В его наивную голову она несколько лет бессовестно загоняла мысли о побеге, даже подговаривала на убийство. Эдгар качал головой. Они никогда не винили друг друга в своих реакциях и мыслях. Винили только людей, сделавших это с ними.

Однажды в наивном Эдгаре что-то изменилось. Им тогда было лет по тринадцать или четырнадцать. Когда Мейпл привела его за руку к Тее, он был необычайно бледен даже для интервиты. Его глаза казались мутными. В глаза девушке бросился странный скол на кристалле, словно бы кусок был отломан. Лицо младшей сестры выражало лишь печаль. Когда она отпустила его руку, Валден упал перед Галатеей на колени. Она тут же присела перед ним на пол и позволила положить голову на своё плечо. Девушка попыталась обнять его, но на прикосновение к спине Эдди задрожал.

На вопрос Галатеи Мейпл сказала лишь то, что она слышала крики несколько дней назад, и отец сказал, что так нужно. Теперь Эдгар чаще рыдал по ночам, а гости в доме заставляли его волноваться намного сильнее. Он начал бояться прикосновений сильнее, и даже Бен вызывал у него панику. Глаза Теи расширились от ужаса, дрожь чужого тела участилась. Теперь она боялась даже пальцем коснуться его, но всё же решилась обнять крепко-крепко, несмотря на чужую боль и бормотания. Он, кажется, пытался оттолкнуть её, но в итоге сдался.

Лишний раз девушка убедилась: люди — настоящие чудовища. Она попросила Мейпл оставить их. Когда та ушла, Галатея осталась сидеть на месте с травмированным Эдгаром. Сладкими речами об искренней дружбе и желании помочь она убедила его позволить ей взглянуть на него. Под рубашкой оказались многочисленные синяки и царапины. Она знала, что на них раны заживают быстро, но такое количество заставило её поморщиться от неприятных ощущений. Даже представлять не хотелось, через что её друг мог пройти.

И теперь он вновь сидел перед ней на коленях. В голове звенели лишь две мысли: «люди — это монстры» и «это моя вина».

Несколько недель назад Галатея заявила о своей готовности бежать. С горящими глазами она уговаривала Эдгара отправиться в неизвестность с ней. Она рассказывала ему о свободе и своих планах на будущее. Они могли бы спрятаться, замаскироваться под людей и жить спокойно в какой-нибудь глуши вместе до конца своих дней.

Эдгар испугался. Разве мог он так просто изменить свою жизнь? Ему было уже почти семнадцать лет, и смерть подступала всё ближе, но страх неизвестности взял верх над инстинктом самосохранения.

Галатея на него очень обиделась в тот день. Она оскорбила его и бросила одного. Вскоре до Эдди дошли слухи о её побеге. Он не знал, как реагировать на это. С одной стороны, юноша был рад за неё. С другой же, он страшно переживал. Валден обожал свою единственную подругу. Каждую ночь его мучили кошмары, в которых её находили, ловили, калечили, убивали. Бен подолгу сидел рядом, пока юный господин не засыпал вновь.

Кто же знал, что кошмар станет реальностью?

Когда её поймали и вернули домой, Галатею жестоко избили. В наказание ей сломали ноги, чтобы она больше не могла бежать. Больше интервита ничего не рассказывала. Граф Валден пришёл в бешенство, узнав об истории с девушкой. Он был готов добавить в компанию инвалидов к Тее и Эдгара лишь за то, что он общался с ней. Она ведь наверняка вкладывала подобные мысли и в его голову! Спасло лишь появление Мейпл, которая выпросила не портить «её любимую куклу». Отец остыл, но юноша должен был отработать свой проступок.

Вина пожирала интервиту изнутри каждый день с тех пор. Сидя перед Галатеей на коленях впервые после её побега, он не мог простить себя за свою трусость. Но девушка ни в чём его не винила. Напротив, она была даже рада, что Эдгар не пошёл за ней. Если ей сломали конечности, то его могли бы и просто убить.

***</p>

Эдгар начинал привыкать к тому, что Галатея была прикована к инвалидному креслу. Они продолжали общаться. Юноша, правда, немного осторожничал — боялся отца. Он не хотел подвергать ни себя, ни Галатею большим проблемам.

— Эд, прекращай медлить, — вдруг произнесла девушка. Лицо её было, как всегда в такие моменты, серьёзным, — Тебе жить осталось чуть больше года. Нужно собираться.

Юноша молчал. Он стоял у стены рядом с девушкой. Эдгар отводил взгляд. Мысли о побеге пугали его. Нет, нет, он не справится один! Его точно найдут и поймают, а потом убьют раньше срока. Если отец не найдёт, то найдут другие жестокие люди. Эдгар поёжился, представляя, как «сердце» будут вырывать из его живой плоти. Галатея покачала головой.

— Эдгар, ты должен решиться. Я помогу тебе разработать план. Я не оставлю тебя.

Валден продолжал молчать. Он знал, что девушка права. Она желает ему добра. Пусть сама она не смогла убежать на свободу, теперь она хотела спасти его. Юноша был ей благодарен. Искренне он благодарил её за все хорошие моменты, проведённые вместе, за поддержку и помощь. Но решиться на такой отчаянный шаг Эдгар всё никак не мог. Что он скажет сестре? Скажет ли что-то вообще?

Галатея раздражённо цокнула языком, завидев кого-то из своих родственничков (Эдгар так и не запомнил их всех в лицо). Сейчас её снова увезут и выставят напоказ как какую-то дешёвку! Юноша заметно погрустнел, не желая оставаться наедине с убивающими его мыслями. Искать сестру он не смел. В последнее время Мейпл начала говорить о своём новом друге. Эдгар предполагал, что она должна быть с ним сейчас. Иногда он представлял свою сестру и этого мальчика, которого ещё не видел, гуляющими вместе среди садов, такими весёлыми и счастливыми. После произошедшего с Галатеей, он стал завидовать своей сестре. У неё было будущее, о котором они могли только мечтать.

Родственник Теи щёлкнул Эдгара по носу, и это вывело его из задумчивости. Юноша потупил взгляд. Галатея раздражённо зашипела, а обидчик громко рассмеялся, увозя её прочь.

Когда девушка исчезла из поля зрения, Эдгар спиной сполз по стене. Всё его тело подрагивало, а голову забили тревожные мысли. Юноша уткнулся лицом в колени. Сейчас ему бы очень хотелось оказаться дома, чтобы Бен сидел рядом с ним. И, может быть, Мейпл тоже. Каждый день Эдгар просыпался с одной мечтой: однажды отец скажет, что позволит ему жить. Интервита был даже готов стерпеть любые унижения, любую жестокость, рисовать до потери сознания, лишь бы ему позволили жить. Какой бы сложной, страшной ни была эта жизнь, он не желал прощаться с ней.

Валден потерял счёт времени, потерявшись в раздумьях. Очнулся он лишь когда кто-то толкнул его. Вскинув голову, юноша увидел какого-то другого интервиту. Тот сообщил, что «тварь» потерял отец, и Эдгару стоило бы поторопиться в зал. Он попытался быстро встать, но его ноги предательски дрогнули. Всё его существо отчаянно не хотело пересекаться с родителем и его дружками, но делать было нечего. Стараясь унять дрожь, подросток направился в большой зал, где и проходило скучное светское мероприятие. Эдди успел несколько раз врезаться в кого-то, прежде чем добрался до отца. Граф хлопнул его по затылку, наверное, за то, что тот шёл слишком долго, на что Эдгар мог только потупить взгляд и пробормотать тихое, никому ненужное извинение.

Интервиты никогда особо не любили друг друга. Никому не было дела до чужих проблем, и редко Эдгар видел, чтобы кто-то его вида находился в компании других интервит. Ему, однако, повезло с Галатеей. Для интервит было нормально жаловаться и «стучать» на своих сородичей их владельцам, некоторые даже специально оговаривали собратьев, лишь бы получить какую-нибудь призрачную выгоду. Нормально было и толкать друг друга, пинать, бить. Поэтому Эдгар не особо стремился общаться с представителями своего вида. А вот Галатея пыталась, но никогда это не заканчивалось хорошо. Они оставались вдвоём.

Эдгар скромно стоял рядом с отцом. В очередной раз его ощупывали, обсуждали и осуждали. Особенно часто упоминали скол на кристалле, которого Эдгар очень стыдился. К тому же к нему возвращались плохие воспоминания, а эти постоянные прикосновения только «подливали масла в огонь». Людская жестокость, в глазах Эдгара, не знала предела. Лишь Мейпл и Бен были хорошими. Других хороших людей нет. Их просто не существует! Юноша почти не слышал слов отца о его работах. Слышал лишь эту толпу. Он старался не смотреть ни на кого из этих людей. Они пугали его.

Когда всё закончилось, и Эдгара снова прогнали, юноша убежал в сторону к столам. Он не хотел уходить из зала сразу — пытался глазами найти сестру или Галатею. Никого из них, однако, он не увидел. Только Эдгар собирался уйти, как взгляд его упал на кое-что ужасное. Мимо прошла женщина, чьё белое платье было обильно украшено осколками «сердец» интервит. Также у неё был целый набор ювелирных украшений с такими же камнями. Издалека платье выглядело так, словно бы кровь несчастных интервит была разлита по нему.

Эдгара затошнило. Далеко не в первый раз он видел, как люди носили украшения с переливающимися красными камнями, но это действительно испугало его. Он вдруг подумал о количестве собратьев, убитых ради такого платья, и невольно представил, как его кристалл тоже будут носить на себе. Сколько вообще стоило это? Кристаллы интервит всегда были предметом роскоши и продавались за большие деньги, ведь выращивание кристалла — дело дорогое. Нужно вырастить здорового ребёнка, чтобы получить хороший камень. Дрожащими руками Эдгар коснулся своего «сердца». Чёрт, ему срочно нужно было отвлечься от этого ужаса! Возможно, бумага и карандаш могли бы помочь, но, увы, с собой ничего подобного не было, а здесь вряд ли кто даст.

— Посмотрите на это… — прошипел кто-то рядом с Эдгаром. Явное раздражение в голосе словно бы заставило интервиту взглянуть на говорящего. Проскользнула мысль, что сказали это о нём.

Слова были произнесены неизвестным молодым человеком, который стоял у стены в нескольких шагах. Мужчина был одет в красивый коричневый костюм с золотыми вставками. Его волосы были собраны в короткий хвост. Лицо казалось несколько вытянутым, и художнику нравилось это. В толпе «идеальных» людей высшего общества Эдгар любил высматривать какие-нибудь более-менее необычные черты. Человек держал в руках записную книжку, из которой так и валились листы, и ручку. Его зелёные глаза следили за женщиной в платье. Эдгар заметил, с каким презрением незнакомец смотрел на неё. Вдруг интервита почувствовал, как его щёки почему-то запылали, а в груди стало так тепло, словно бы кристалл начал греть кровь. Ох, это что-то новое. Пялиться — это плохо, поэтому Эдгар быстро перевёл взгляд на первый попавшийся предмет — записную книжку. Молодой человек держал её раскрытой и, видимо, что-то писал, пока дама не привлекла его внимание.

Бумага. Может, если он попросит очень вежливо (или на коленях) — этот человек одолжит ему листок или два? Очень нужно было занять голову чем-то другим, а не этим проклятым платьем!

Эдгар уловил, как парень повернул голову в его сторону, и поэтому нерешительно посмотрел на него. Сейчас снова начнётся что-нибудь нехорошее и неприятное, это точно. Но незнакомец просто смотрел на него. Эдгар бросил короткий взгляд на записную книжку и попытался намекнуть, что ему интересна бумага. Молодой человек тоже перевёл взгляд на предмет в своих руках, а затем снова на Валдена. Он приподнял книжку чуть выше.

— Это хочешь?

Интервита нерешительно кивнул. Парень медленно протянул книжку вместе с ручкой, и Эдгар быстро выхватил их, испугавшись, что тот передумает.

— Если тебе записать что нужно, то там в конце место было, — сказал парень. Он сделал пару шагов к художнику и добавил: — Кажется.

Юноша отвернулся от парня и принялся листать книжку в поисках чистого листа. Читать чужие записи неприлично, но парень сам дал свою книжку, а значит, что если Эдгар увидит что-то, чего видеть ему не стоило бы, то это не его вина. На глаза ему попалось какое-то письмо, прикреплённое к странице. Валден не хотел читать его, но успел заметить, что начиналось оно с «Дорогой Лукас», поэтому юноша сделал вывод, что так звали этого человека.

— Там нет ничего особо интересного, — усмехнулся молодой человек, — Просто записи какого-то изобретателя. Ну, мои, то есть.

Эдгар продолжал молча листать книжку. Записи и многочисленные расчёты были беспорядочными, а иногда попадались какие-то непонятные схемы. Изобретатель, да? Наконец, художник отыскал чистую страницу и принялся рисовать на ней что-то ручкой. Никакого конкретного образа в голове у него не было, но его «особенность» делала всё сама.

— А ты молчаливый. Язык отрезали?

Интервита поморщился от мысли об отрезанном языке и отрицательно покачал головой.

— Разреши задать вопрос?

Честно говоря, юноша не любил болтунов, но какой был у него выбор? Он всегда находился не в том положении, не имел права отказывать, к тому же этот человек позволил ему одолжить свою книжку. Ещё и что-то в груди продолжало греть. Эдгар повернул голову и через плечо посмотрел на «изобретателя».

— Вы что-нибудь чувствуете, если вас за кристаллы тронуть?

Эдгар кивнул. Кристалл — такая же часть тела, как какая-нибудь рука или нога. Возможно, у некоторых он даже более чувствительный, чем всё остальное. Молодой человек кивнул, кажется, сам себе и отвернулся. Валден сделал то же. Из головы всё никак не хотело выходить мерзкое платье, и он сильнее сжал ручку.