Связующее звено (Цзян Чэн/Лань Чжань) (1/2)

Всё начинается так.

Лань Ванцзи приходит к нему ночью, когда нескончаемые ливни разверзаются над Пристанью лотоса.

— Ты убил его, — голос его дрожит, глаза горят неукротимой яростью, а кулаки сжимаются так, что казалось, что кожа на костяшках лопнет.

Цзян Чэн, едва отрыдавший свои потери, утомлён и сломлен. Он удостаивает Лань Чжаня лишь мимолётным сумрачным взглядом, не спрашивая как тот прошёл мимо стражи. И вновь устало прикрывает глаза, отказываясь шевелиться. Тьма клубится в углах комнаты, подбираясь всё ближе, и так легко представить, что это тени управляемые мелодией Вэй Усяня. А значит и он сам где-то рядом.

Цзян Чэн тяжело сглатывает, чувствуя ком в горле.

Он не убивал Вэй Усяня.

Он отрёкся и не защитил.

Не было ли это тем же самым?

Цзян Чэн продолжает неподвижно сидеть в собственной спальне, прижавшись спиной к кровати, и старается дышать размеренно. Он хочет, чтобы в его голове возникла хоть пара дельных мыслей. Но ничего: только гнев, и злость, и раздражение, и…

— Ты мог спасти его!

Снова Лань Ванцзи. Нависает сверху, давит внутренней мощью, яростно дышит и вторгается в мысли.

Цзян Чэн гадает удостаивался ли кто-либо чести видеть его таким, или эта участь уготована лишь для него.

Цзян Чэн хочет бури. Хочет скандала. И знает чего хочет Лань Ванцзи. Он хочет, чтобы Цзян Чэн ощутил всю его боль, окунулся в неё — но у Цзян Чэна есть своя. Чужая ему не нужна.

Лань Ванцзи никуда не девается и продолжает раздражать.

Цзян Чэн не хочет говорить. И он никому ничего не должен! Ради богов, у него погибли сестра и брат — почти все люди которых он любил! Пусть все оставят его в покое! Меньше всего он хочет выслушивать пьяные обвинения от человека, который сам пренебрегал Вэй Усянем когда-то. Это уже не имеет значения. Ничего больше не имеет значения.

Вэй Усянь мёртв. И этого не исправить.

Лань Ванцзи настойчив. Он не уходит, и в Цзян Чэне медленно вскипает застарелая злость.

— Убирайся, — цедит Цзян Чэн едва слыша свой голос, и, кажется, Ванцзи не слышит его вовсе. Он продолжает возвышаться над ним и чего-то ожидать.

— Это я потерял его, — говорит Цзян Чэн чуть громче. Ему тоже хотелось бы обвинить кого-то в смерти Вэй Усяня. — Я, — почти мстительно добавляет, — при чём здесь ты?

И действительно, кем Лань Ванцзи был для Вэй Ина? Что он сам сделал, чтобы спасти его?

Цзян Чэн знал. Ещё с тех пор когда они искали пропавшего Вэй Усяня. Уже тогда Цзян Чэн видел в глазах Лань Ванцзи то, чего Вэй Усянь рассмотреть так и не смог. И это заставляет гнев и раздражение вновь вскипеть в венах.

— Он был моим! — кричит он, не умея выплеснуть иначе свою боль. — Хватит делать вид, что тебе больнее, чем мне!

Лань Ванцзи вздёргивает его вверх, одним движением. Цзян Чэн оказывается стоящим на ногах, с сжатыми цепкими пальцами запястьями и едва покачнувшись, оказывается прижат к чужому телу.

Свет в глазах Ванцзи трещит по швам, наполняясь чернотой. Цзян Чэн знает, что сделал больно.

Но разве самому ему не больно? Разве он и правда не потерял много больше?