Часть 3 (2/2)

— Стой, ты сказал «любимый»? Ты его любил?? — Чанбин внезапно прервал монолог старшего, заставляя того вернуться в реальность и встретиться взглядами.

— Да, но это было невзаимно… Он…сказал, что слишком дорожит нашей многоле-е-етней дружбой и не хочет ее рушить из-за чувств, — Чан отвел смущенный и расстроенный взгляд куда-то в сторону, чувствуя на себе внимательный и будто прожигающий взор младшего.

— Ты педик что-ли? — младший приоткрыл рот от шока, не понимая что делать со всей этой информацией.

— Гей, да, и че такого? — Крис на секунду вспыхнул от мимолетной агрессии, встретился глазами с Со и чуть наклонился над столом, придвигая стул ближе к нему.

— Я в ахуе… — Чанбина будто облили холодной водой, с виду по парню перед ним о его ориентации и не скажешь, он не думал, что вообще когда-то в своей жизни будет общаться с человеком нетрадиционной ориентации, а потому, не знал, насколько его это огорчает или шокирует. А может, ему вообще должно быть все равно??

Сам Бин никогда не задумывался о своих предпочтениях. В отношениях он никогда не был, да и не особо собирался, думая, что он всю свою жизнь будет просто пытаться выбраться из своего прошлого и очень много работать. Про семью он не мечтал, секс ему не то чтобы требовался, а кого-то любить ему казалось в тягость. Себя он никогда не видел ни с девушкой, ни с парнем. Он мог иногда стать «геем» для вечно липнущих к его спортивному телу легкомысленных девушек, но не более. Как относился к представителям ЛГБТ он сам не знал - вроде бы каждый вправе любить того, кого он хочет, а вроде бы это казалось странным для него, чем-то чересчур необычным и дискомфортным, будто бы это были люди с другой планеты, и как с ними общаться - непонятно, казалось, что у них разум устроен по другому. А тут вот, он видит перед собой парня, что любит таких же парней, и до этого он даже не заметил этого, общался с ним как обычно. Может, все-таки в них нет ничего такого..?

Следующие минуты прошли в тишине, Чан ожидал продолжения от Со, а тот лишь потихоньку допивал свое пиво, пребывая в непонятных чувствах. Они моментами встречались взглядами, но до сих пор ничего друг другу не говорили, будто бы их глаза сами за себя говорили. Впрочем, младший все равно не знал что сказать, а старший ждал, пока тот отойдет наконец от своих мыслей.

— Так, ладно, и что дальше было? — Со решил продолжить слушать рассказ Бан Чана, оставляя свои мысли на потом.

— Ну, — он шумно выдохнул, опуская взгляд в пустой стакан, и после, наливая остатки из бутылки. — Несколько дней после новости о его похоронах я не появлялся на кладбище, а потом пришел впервые и…

Крис сделал глоток, вновь обжигая горло алкоголем. Он откинулся на стуле и, скрестив руки на груди, серьезно посмотрел на Бина помутневшим взглядом, пытаясь прочитать эмоции на расплывающемся лице.

— Я прорыдал там несколько часов, прося у него прощение лежа на земле, а потом отрубился и проспал там до следующего дня. И снова…

— Сколько ты рыдал? — Чанбин также откинулся на своем стуле, но ладони по прежнему упирались в стол. Парень чуть наклонил голову и внимательно смотрел на старшего.

— Не помню, я вообще последние три недели слабо помню, — Чан прищурился и махнул рукой, показывая, что больше говорить об этом не хочет, да и наверно он и так слишком много рассказал.

— Это последняя? — Со указал на уже пустую бутылку, которую они только что допили.

— Ага, — сказал старший и попытался встать с места, но удалось ему это сделать только с третьей попытки, ибо держался на ногах он слабо, хоть в голосе и была присущая ему уверенность, по которой и не скажешь, что Крис сейчас был очень пьян.

А вот у Чанбина наоборот, пусть его чуть грубый голос звучал не очень стабильно, изредка прерываясь или дрожа, но движения его были четкими, передвигался он практически не шатаясь, да и перед глазами у него не так сильно плыло. Только вот, мозги совсем не хотели работать, и думать было не то чтобы тяжело - просто лень. Но, видя, что старший может сейчас случайно вписаться в любой дверной косяк на его пути, Бин все-таки догадался помочь ему, держа под руку и заводя в спальню, оставляя его там со словами «Теперь тебе нужно проспаться» и перед уходом закрывая за собой дверь.

Где сам младший собирался спать он не думал, да и особой сонливости у него не было, просто состояние какого-то овоща. Хотелось томно лежать и залипать в потолок или окно, но никак не спать. Поэтому он просто вернулся на кухню и расположился на не очень большом диване, залипая куда-то в окно, хоть из-за полупрозрачной шторы не особо было видно, что за ним. Через пару минут, или полчаса, или час - за временем никто не следил, в квартире стало окончательно тихо: Чан перестал ворочаться на кровати, изредка тяжело вздыхая, когда душевная боль снова его настигала, а Чанбин больше не искал более удобную позу для просмотра в окно и уже окончательно закрыл глаза.