Часть 8 (2/2)

Антон невольно вспомнил сегодняшний подслушанный разговор. Возможно, именно об этом случае говорил Дмитрий Темурович?

— Через какое-то время его вновь доставляют по скорой. Он вскрыл себе вены. Когда его привезли, он был жив. Мы пытались остановить кровотечение. Мы пытались переливать ему кровь. Но его сосуды… Он убил их курением… И, в общем, он не выжил. Смерть пациента — то, к чему невозможно привыкнуть, Антон. Конечно, я переживал. Он был таким молодым, но погубил сам себя.

Антон молчал.

— Наутро приехали его родители. Они скандалили, грозились полицией, прокуратурой, письмом Президенту и посланием Папе Римскому. Они не хотели слушать наши объяснения и кричали, кричали, кричали. И тут наш заведующий отделением не выдержал и высказал им, что воспитывать нужно было ребенка, запрещать курить, следить за состоянием, кормить нормальной едой и показывать врачам периодически. Они стушевались, сообщили нам, что это не наше дело и уехали.

Внутри Антона медленно закипала ярость.

— А у меня внутри будто что-то перегорело. Знаешь вот это состояние, когда ты о чем-то переживаешь какое-то время, твоя психика не выдерживает и отключает эмоции? Вот я это испытал. Я перестал испытывать эмоции, перестал сострадать. Я ходил на работу, как на каторгу. И так продолжалось несколько месяцев.

Ярость Антона резко сменилась сочувствием к Арсению.

— Пару недель назад мне позвонил Сергей Борисович, с которым мы на тот момент давненько не общались. Раньше мы работали в одной больнице и были достаточно близкими приятелями. Однако в какой-то момент он уволился одним днем и уехал в Питер, даже не предупредив меня. Признаюсь, я был задет, так как считал его своим другом. После его отъезда я ему не звонил, считая, что раз он не поговорил перед отъездом со мной, значит, не ставит меня ни во что, и не стоит ему навязываться.

«Ого, а Борисыч, оказывается, драма квин», — невольно проносится в голове Антона.

— Он позвонил, и мы поговорили. Он рассказал, что в Питер его позвал… кхм… позвала его давняя любовь, которы… ая когда-то училась с нами, но на стоматолога.

Антон покраснел. Дмитрий Темурович позвалА, стало быть?

— Мы проговорили четыре часа. Это был сложный и эмоционально тяжелый разговор, после которого я вновь стал считать его своим другом. Я рассказал ему историю своего выгорания, он в ответ рассказал, что у него такое тоже случилось, после чего он переехал. И, в общем, слово за слово, он предложил мне тоже переехать в Питер и хотя бы временно уйти из медицины вообще. И я на тот момент был в таком эмоциональном состоянии, что не раздумывая принял это приглашение. Тоже уволился одним днем и переехал в Питер на одной грузовой газельке. Сергей Борисович предложил мне занять место физрука в той школе, где он работал. Говорил, что там физкультуру преподавала женщина, которая каждый день устраивала директору вынос мозга на тему того, что она хочет на пенсию, и если она уйдет, то директор никогда в жизни не найдет никого на ее место.

Антон хмыкнул. Это было очень в духе Зинаиды Андреевны, мозг она выносила профессионально.

— Ну и когда я пришел к директору с предложением взять меня физруком, директор принял меня с распростертыми объятиями, добавил к предлагаемой зарплате все существующие премии и надбавки и выдал карт-бланш на любые допустимые законом действия в процессе физического воспитания школьников. Так что вот так.

Последняя фраза поставила Антона в ступор. То есть, Арсений Сергеевич может делать с ними все? Вот вообще все?

Голос Арсения вывел его из ступора.

— Антон, мы пришли. Тут наши пути расходятся. Скажи мне, ты купил гепарин?

— Ээ, да.

— Ты сам намажешь или тебе помочь?

— Сам. — «Уши, хорош краснеть уже, заебали».

— Ну смотри, мне не сложно. — «Да уши, бля, ну харэ».

— Спасибо, я сам. До свидания, Арсений Сергеевич.

— Давай, до завтра.

***</p>

После ужина Антон делает уроки, собирает рюкзак (со спортивной формой и новыми кроссовками) на завтра, а затем изучает инструкции ко всему, что купил в аптеке.

«Так. Эти стельки нужно вложить в ботинки. Готово. Этой мазью нужно намазать пятку. Окей. Это странное приспособление — страсбургский носок — нужно надеть на ночь. Хорошо.»

Антон предлагает маме вместе посмотреть фильм перед сном. Майя с готовностью пришла в комнату к сыну, разместилась рядом и укрылась пледом. Уютный домашний киносеанс начался. Не прошло и получаса от начала фильма, как Майя громко засопела. Антон усмехнулся: жаворонок, что с нее взять. Сам же Антон гордо выдержал до финальных титров, после чего выключил фильм, убрал ноутбук на тумбочку и со спокойной душой заснул с сопящей рядом мамой.

***</p>

Наутро Майю и Антона разбудил звонок телефона Антона. Сонный Антон вгляделся в экран, на которым большими буквами было написано «Сергей Борисович».

— Алло?

— Шастун, я, конечно, понимаю, что я вас разбаловал хорошим отношением. Но это вовсе не повод прогуливать мои уроки!

Шестеренки в голове Антона с громким скрипом обрабатывают полученную информацию. Среда. Первый урок. Химия.

Антон смотрит на экран и в ужасе осознает, что на часах уже 9. Он расталкивает маму, и показывает ей время. Сонная и взъерошенная Майя вскакивает и начинает бегать по дому маленьким ураганом.

— Антоооон.

— Простите, Сергей Борисович, мы проспали. Всей семьей проспали. Я все отработаю, правда.

— Шастун, я прощаю, я отходчивый, ты ж знаешь. Но напоминаю, что вторым уроком у тебя физкультура, а ты в расстрельном списке Арсения Сергеевича.

— Да-да, я уже бегу. Сергей Борисович, спасибо, что вы позвонили и разбудили, если бы не ваш звонок, мы бы еще пару часов проспали, спасибо, правда. Уже бегу, буду ко второму уроку.

Матвиенко смеется:

— Давай-давай, беги, Шастун, только осторожнее там. Ждем.

И сбрасывает трубку.

Антон пулей вскакивает, надевает первую попавшуюся одежду и хватает рюкзак. Уже одетый и с рюкзаком, забегает в ванную, быстро чистит зубы, параллельно расчесывая свои кудри пятерней, сплевывает, выскакивает из ванной, обувается, надевает куртку и выбегает из дома. Три минуты на сборы. Удобно быть парнем.

Он бежит в школу, как никогда не бежал. Бежать непривычно удобно, и Шастун вспоминает, что вчера положил в свои ботинки ортопедические стельки. Ай да молодец.

Антон добегает на территорию школы в унисон со звонком с первого урока. На территории школы он ускоряется. В три шага преодолевает холл, быстро бежит по коридору, поднимается по лестнице, устремляется в раздевалку, по пути натыкаясь на каждого из уже переодевшихся одноклассников, забегает внутрь и быстро переодевается в спортивную форму. Он едва успевает завязать шнурки, как звенит звонок на урок.

Он забегает в спортзал. Арсения Сергеевича еще нет. Повезло. Он жмет руки одноклассникам, улыбается, общается, извиняется, что сбивал их по дороге в раздевалку, и не спеша, вальяжно встает в начало шеренги. Все ждут учителя.

— Шаст, а че ты сегодня без браслетов и колец? — спрашивает Вовка Алексеев, который стоит в шеренге вторым.

И сердце Антона опускается в желудок.

Черт.

Он забыл надеть браслеты.