13. Имперский город (1/2)

Я помню, как открыл глаза

И встретил в них тебя;

Как первый луч, как тихий звон

Как первая гроза,

Ты словно в небесах заря,

Ты — полная луна.

Я помню лишь твои глаза,

А дальше пустота.

polnalyubvi. Твои глаза</p>

_____________________________________________________</p>

— Голубой, бирюзовый или зелёный, — после раздумий посоветовал Далемар, с задумчивым видом стоя за её плечом. — Дальше на твой выбор, девочка.

Мэв посмотрела на мужа через отражение в зеркале.

— Это же просто знакомство с твоими родителями, к чему новые траты? Уж думаю, что для этого сгодились бы и наряды из Брумы.

— У них всех нордский фасон — простоваты, — пояснил эльф, склоняя голову вбок и ещё раз рассматривая её. — А ты непременно должна быть одета не менее роскошно, чем матушка. Первое впечатление для нас, альтмеров, решает многое, не забывай.

— К чему это всё, Далемар? — устало спросила девушка. Необходимость новых покупок и примерок лишь утомила Мэв, и не принесла никакой радости. Хотя тут ещё свой отпечаток накладывало волнение, от которого назойливо сосало под ложечкой. — Они ведь наверняка даже не знают, что ты приедешь не один.

— Знают, — опроверг мер, чем заставил девушку задрожать. — Я отправил им письмо ещё из Брумы

— Зачем? — охнула Мэв, тут же представив, как могли накрутить себя родители мужа за эти две недели. Их единственный сын женился на полукровке, больше похожей на человека, чем мера. И никакое эльфийское платье из тонкого, как паутина, шёлка этого не скроет. Девушка ещё раз приложила зелёное платье, похожее расцветкой на то, что полюбилось ей из его прошлых покупок. Оттенок подчёркивал цвет глаз и напоминал о сочной траве. А близость к природе, пусть даже и такая, иллюзорная, всегда грела душу Мэв.

— Нет, лучше голубое, — указал Далемар, поднеся палец к губам. — Идеально подошло бы белое, но я знаю матушку: она непременно выберет этот цвет, а значит, нужно выделить тебя иначе.

— Такое ощущение, что ты решил посоперничать с отцом даже в нарядах ваших жён, — пошутила девушка, вымученно улыбнувшись. — Но ведь мы с твоей матерью не… скаковые лошади.

— Не лошади, — серьёзно согласился Далемар, кивнув для убедительности. — Но суть скрытого контекста ты передала весьма точно.

Охнув, Мэв повернулась к мужу. А он даже не смутился. Иенн, пользуясь замешательством матери, протиснулась к зеркалу и, тоже приложив наряд, покрутилась с умным выражением на личике. При малышке Мэв даже ругнуться на наглеца не решилась. Щёки окрасил румянец, но одновременно с этим захотелось засмеяться. Буквально пару часов назад в лавке разряженного в пух и прах босмера-портного случился конфуз, от воспоминаний о котором Мэв хотелось провалиться сквозь землю от стыда.

Вальяжно развалившись на стуле с высокой спинкой, муж после придирчивого осмотра забраковал очередной наряд и отправил её примерять ещё одно платье. Мэв показалось тогда, что оно будет сотым по счёту. Обессиленно зайдя за ширму, девушка наклонилась, оперевшись руками о колени, словно над лоханью с бельём нерадивого шахтёра и тихонько ругнулась:

— Вот блядь.

Тут же тонюсенький вздох заставил девушку поднять взгляд и с потрясением увидеть Иенн, которая успела тихонько пробраться за ширму из угла, где только что игралась с куклой.

— Мама, что такое «блядь»? — жадно поинтересовалась дочка.

Регулярные занятия с Далемаром пробудили в малышке настоящую страсть к познанию новых слов и заметно поправили то, что муж называл дикцией. Открыв рот, Мэв поняла, что проглотила язык от потрясения.

Следующее, что девушка помнила, как, выйдя из-за ширмы, увидела Иенн, уже сидящую на коленях Далемара и украдкой указывающую на неё пальчиком. Залившись краской, Мэв ожидала нотации от мера, но тот не показал недовольства.

— Это женщина, которая любит красивые наряды, цветочек. Совсем как те, что мы покупаем сейчас. Но она не может позволить себе их купить, — начал пояснять Далемар дочери таким серьёзным тоном, что Мэв челюсть на пол уронила.

— У неё нет денег, — предположила Иенн, тщательно выговаривая каждый слог.

— Именно так. И любое упоминание этого женщину очень расстраивает. Ты понимаешь почему, цветочек?

Иенн важно кивнула.

— А употреблять слова, которые расстраивают других, нехорошо. Помнишь, я говорил тебе об этом?

Ещё один кивок.

— Поэтому как нужно поступить?

— Не употреблять это слово, — задумчиво начала Иенн, неспешно подбирая слова, отчего казалась куда взрослее своих лет. — Чтобы женщина не расстроилась и не затаила на меня обиду.

— Правильно. А теперь иди поиграй, цветочек. Скоро мама освободится и переоденет тебя в новое платье.

— Розовое? — обрадовалась малышка, чисто произнеся злополучный «р».

— Розовое, — подтвердил Далемар.

Спустив дочь с колен, он повернулся к Мэв.

Девушка сжалась от мысли, что уж сейчас точно получит нагоняй. Но муж спокойным жестом показал ей повернуться и продемонстрировать обновку. И неожиданно выдержка и находчивость Далемара подействовали на Мэв совсем уж необычно: ей захотелось отдаться ему. Причём желание вспыхнуло так ярко, что девушка едва сдержала слово, которое могло расстроить неназванную женщину.

— Не охай, так нужно, — тихо велел Далемар, вырывая её из плена воспоминания. — После того как оденетесь, спусти Иенн к Эдгу и зайди ко мне.

Муж ушёл, а Мэв, качая головой, подумала, что совсем не рада участвовать во всех этих непонятных играх. Девушка посмотрела на платья, уложенные рядком на кровати, и вспомнила про те покупки, что остались внизу. Всё указывало на то, что вскоре её гардероб не уступит размерами его собственному. Но она жена Далемара, потому это не должно смущать её! Посмотрев на себя в зеркало ещё раз, Мэв осознала, что ей всё равно очень неловко.

***</p>

Юбка просвечивала. Мэв не могла не думать об этом ни тогда, когда смотрела на себя в зеркало, ни тогда, когда вверяла разодетую, как куклу, Иенн заботам Эдга. Было заметно, что вознице так и не терпится поскорее попасть домой, к женушке с когтями, как у пумы. Каджит буквально вымурлыкивал музыкальный мотив и взволнованно помахивал хвостом!

Сдержав улыбку, Мэв направилась обратно в гостиницу, и в холле её будто ушатом холодной воды окатило: два имперца, совершенно не стесняясь, стали рассматривать её и переговариваться друг с другом. Начав подниматься по лестнице под гнётом их взглядов, девушка уже проклинала не только тонкую ткань обновки, но и молила богов, чтобы оба наглеца убрались отсюда до того, как она спустится с Далемаром!

Хотелось просто взбежать по ступеням, но непривычные туфли заставляли идти медленно, держа баланс.

Как и следовало ожидать, комната, которую Далемар снял для себя, оказалась заперта. Даже здесь мужа преследовала паранойя, с грустью подумала Мэв, стучась. Замок щёлкнул почти сразу, но, толкнув дверь, девушка опешила: за ней никого не оказалось! Будто Далемар каким-то чудом открыл дверь, не приближаясь к ней.

— А как ты… — начала девушка, войдя в комнату, но едва увидела мужа у зеркала, как слова застряли в горле, а мысли про юбку вылетели из головы. Из последних сил Мэв захлопнула за собой дверь и тут же провернула ключ. Не поворачиваясь, Далемар посмотрел на неё через отражение в зеркале, поправляя высокий воротник.

— О, это одно из незаслуженно непопулярных заклинаний, девочка. Телекинез. Если приловчиться, то можно использовать его весьма универсально.

Опираясь о дверь, Мэв старалась перевести дух и вернуть власть над пропавшим от потрясения голосом. Ухмыльнувшись, эльф вновь посмотрел на себя, и девушка осознала, что, любуясь собой, он испытывает какое-то прямо-таки нездоровое удовлетворение. Взглянув на неё ещё раз, Далемар сделал усмешку ярче.

— Да не смотри ты на меня с таким осуждением, жёнушка. Я знаю, что ты видела его, когда рылась в моих вещах. Ты не смогла свернуть ткань как прежде.

Отрицать очевидное было глупо, да и не это волновало сейчас девушку.

— И ты выйдешь в этом на улицу?

— Да, — спокойно подтвердил он. — Мэв, не трясись, форма Альдмерского Доминиона имперцам привычна, и сейчас не война. Да и как я могу не похвалиться перед папашей своими достижениями последних трёх с лишним десятков лет.

— Думаешь, родителям будет приятно после стольких лет увидеть тебя именно таким? — скептично спросила Мэв, припомнив, что именно принадлежность мужа к Талмору стоила его семье потрясений. — Сними его, Далемар.

— Думаю, Мэв, ты ведёшь себя глупо. — Эльф продолжил открыто любоваться собой. — Ты хочешь, чтобы я стыдился перед ними? Но чего я должен стыдиться? Формы? Себя самого? Может быть, тебя? Или не совсем чистой крови нашей дочери?

Далемар резко повернулся к Мэв, встав в офицерскую стойку и одним своим видом давая понять, как ничтожны и глупы все её претензии.

— Почему же ты молчишь, девочка? — сурово поинтересовался мер, после того как она не смогла ответить ему. — Предлагаешь мне явиться к ним в штатском и упасть на колени, нацепив маску хорошего мальчика, как та маска хорошей девочки, которой ты злоупотребляешь даже сейчас? Думаешь, после такого папаша прикусит свой едкий язык? А вся община разом забудет, что тридцать лет назад я участвовал в погроме этого города? Вешал, резал, жёг! О нет, Мэв, это так не работает. Поэтому не надо учить меня, как правильно представлять себя.

Да, не ей было учить кого-то, грустно подумала девушка, вспомнив, как по-скотски к ней относились Тален-Джей, Кирава, друзья Стэна и сам нордик. А ведь когда-то Мэв тоже показывала силу, нацепив маску хладнокровной лучницы. Вот только Далемар в этом смысле, скорее всего, даже маски и не носил. Его самовлюбленность, гордыня, уверенность сидели на нём так же уместно, как и этот чёртов мундир, и были его сутью. Не она ли сама, полукровка низкого происхождения, которую он сделал своей женой открыто и не испытывая стыда, служила подтверждением этих качеств?

Мэв вновь посмотрела на мужа и улыбнулась.

— Прости, ты прав, — признала девушка, стараясь выпрямиться из позы жертвы, в которой замерла у двери. В конце концов, кольцо на пальце и его сносное отношение она заслужила лишь тогда, когда проявила силу, а не стыд и жалобы. Распрямив плечи, Мэв посмотрела на него прямо и увидела, что Далемару это понравилось.

— Вот так гораздо лучше, — похвалил он. — Держись увереннее. Моих сородичей маской хорошей девочки не пронять. За признание придётся побороться.

Произнеся это, Далемар осмотрел её и, удовлетворённо кивнув, вытянул руку, приглашая подойти ближе. Идя к нему, Мэв подавила остатки дрожи, поняв, что так он и правда выглядел куда внушительнее.

— Новый, — констатировала она, касаясь пряжек на груди.

— Не совсем. Поносить я его успел, но выглядит сносно.

— Я про то, что этот не такой, в котором я видела тебя в прошлый раз.

Эльф просто отрицательно мотнул головой.

— Но ведь мне идёт, — произнёс он, и это был вовсе не вопрос.

«Вот бы мне такую уверенность в себе», — подумала Мэв, улыбкой показывая, что согласна с ним.

— Знаешь, после того, как я большую часть жизни проносил его, это как влезть в родную шкуру.

Повернувшись с ней к зеркалу, Далемар оценил, как они смотрятся вместе. Мэв, поглядев, поняла, что неудобные каблуки новых туфель вытянули её так, что она почти доставала макушкой до плеча мужа. Голубой и чёрный красиво контрастировали, словно день и ночь. Вот только на тёмном фоне её платье стало буквально полупрозрачным, полностью прорисовав силуэт ног.

«Ещё немного — и можно было заметить шрам от стрелы повыше лодыжки», — недовольно отметила Мэв.

— Ткань просвечивает, — констатировала она.

— Девочка моя, это Имперский город, а не Скайрим. Здесь женщины носят одежду не для того, чтобы сохранить тепло, — пояснил Далемар, неспешно спуская руки с плеч на талию. — Так что свою функцию наряд выполняет очень хорошо. Причём так отменно, что мне сейчас досадно оттого, что этот шёлк так легко мнётся.

Мэв посмотрела через отражение на его лицо и хихикнула, мигом считав в мимике и жестах неприкрытое желание.

— Иенн с Эдгом уже ждут нас внизу, — напомнила она игриво.

— Просто признайся, что тебе не терпится поскорее познакомиться с моим папочкой, — съязвил Далемар, легонько шлёпнув её по ягодицам, но девушка лишь хихикнула.

— А почему бы и нет? — Мэв вскинула руку, обвивая ей его шею и прижимаясь сильнее. — Буду иметь представление, каким ты станешь через двадцать-тридцать лет.

— Девочка, папаше сто восемьдесят семь лет, — иронично произнёс Далемар, заставив её открыть рот от изумления. — И магией он вечно пренебрегал, так что не сильно обольщайся. Готов заключить пари, что ты будешь поражена и разочарована.

— О-о-о! — протянула девушка, возраст, названный мужем, просто не укладывался в её человеческом сознании.

— Думаешь, нажить богатство так быстро и просто? Папаша на это всю молодость положил и всю зрелость тоже, оттого сейчас сварливый, как обычный скайримский дед, — воспринимай его именно так. Это недалеко от истины.

Эти слова вызвали на лице девушки улыбку. Да, об отце Далемар явно был невысокого мнения. Впрочем, даже того, что Мэв знала, хватало, чтобы понять причину подобного отношения. А вот о своей матери муж говорил редко и упоминал лишь вскользь. Значило ли это что-то? Как-то Далемар сказал ей, что найти общий язык с его матерью будет проще… Но добавил, что возможно. Вот только какова вероятность благополучного исхода этой возможности? Уже скоро она узнает.

Мэв посмотрела на отражение кровати и подумала, что его намёк на помятый шёлк если не избавит её от сомнений, то уж точно оттянет время до роковой встречи. Без колебаний девушка коснулась его бедра в разрезе мундира.

— Не выйдет, — прошептал Далемар и добавил уже громче, убирая руки с талии: — На кровати стоит шкатулка, принеси.

Послушно и с некоторым разочарованием Мэв исполнила его приказ, поднеся требуемую вещь. Открыв полированную крышку, Далемар извлёк венец, похожий на настоящую корону, без лишних слов надел на Мэв и развернул девушку к зеркалу. Переплетение дуг из светлого, почти белого золота оттеняла россыпь мелких изумрудов, выложенных в форме полураспутившихся листочков на каждом изгибе. Жемчужные подвески спускались вдоль висков к открытой шее. Невероятно, но венец так удачно подчеркнул узость её лица, что сделал Мэв похожей на босмерку! Возможно, даже на принцессу из народа настоящего отца.

— Какой красивый! — восторженно прошептала девушка, потрясённо любуясь собственным отражением.

— Сделан в стиле традиционных украшений лесных эльфов, — подтвердил Далемар её догадку о происхождении венца. — Нельзя же, чтобы папаша подумал, будто я на тебе экономлю. Наоборот, его солидно позлит, когда он посчитает стоимость каждого камешка. Ведь мать максимум нацепит серьги и пару браслетов.

«Значит, это сделано, чтобы даже в деталях позлить отца?» — тут же понуро подумала девушка, но, встряхнув головой, улыбнулась.

— Знаешь, муж, а ты совсем не умеешь дарить подарки!

— А у тебя такой богатый опыт в получении подарков? — тут же с сомнением поинтересовался Далемар.

— Представь себе, случалось, что мне их дарили. — Мэв взбалмошно качнула головой, словно желая соответствовать своеобразной короне.

Губы Далемара тут же искривились презрением, и девушка поняла, что совершила ошибку.

— Нордик, — протянул он.

А ведь один из подарков Стэна висел у него на поясе в виде присвоенного кинжала. Что будет, если муж узнает об этом? Выбросит ли он клинок, который был ему дорог как память? Как бы то ни было, развивать эту тему не стоило.

— Родители, — возразила она.

***</p>

— Отец соизволил выйти и встретить нас, — буднично произнёс Далемар, когда повозка остановилась.

Отвернувшись от окна, Мэв старалась унять бешеное сердцебиение и не коснуться горла по привычке, как делала каждый раз, когда подкатывала паника. Сейчас муж не использовал уничижительного слова «папаша», но Мэв поняла, что это, скорее, из-за Иенн, а значит, официально он был намерен придерживаться уважительного отношения к родителю. А вот ответит ли тот взаимностью?

Мэв вспомнилось, как её саму выставили из отчего дома, после того как Стэн постарался и опорочил её. Что, если сейчас ситуация повторится? Мэв посмотрела на Далемара, выходящего наружу в проклятом мундире, и поняла, что уж его-то наверняка не выставят. А если и попытаются, то тут же пожалеют.

Взяв за руку Иенн, Мэв старалась дышать ровно, нацепив улыбку, но та опять дала сбой. Раздался хнык. Заметив её состояние, малышка тоже начинала нервничать.

— Всё хорошо, Иенн! Маме просто жарко. Успокойся, сейчас ты познакомишься…

Слова застряли в горле. Бабушкой и дедушкой? Когда-то она уже говорила малышке эти же слова, и всё кончилось плохо в тот раз.

— Мэв. — Далемар протянул ей руку, а она, совсем как тогда на пристани, застыла и не могла решиться на этот шаг. Одна лишь мысль о том, что второй раз одну и ту же ошибку муж ей не простит, толкнула её тело вперёд, к нестерпимо яркому свету.

Первой, кого она увидела, оказалась молодая и очень красивая альтмерка в прямом белом платье, почти в точности повторяющем по крою то, что было надето на Мэв. Мудрёная причёска из медовых кос делала незнакомку едва ли не выше Далемара и в то же время придавала величавой стати. Вот уж рядом с кем его чёрный мундир с роскошной вышивкой выглядел бы самым выгодным образом, кисло подумала Мэв, помогая Иенн спуститься. Кем была эта эльфийка? Его сестрой? Нет, Далемар же говорил, что его мать хотела дочку, но не смогла родить живого ребёнка. Неужели это его мать?! Тогда мрачный старик, скорее похожий на рослого босмера и доставивший эльфийке до плеча, — его отец? Да, одет богато, но как же стар, страшен и совсем не статен!

Если женщина, прижав руку к груди, взирала на Далемара с немым потрясением, как могла смотреть только мать, забывшая за годы разлуки черты сына, то старый альтмер глядел на Мэв, идущую с ним под руку, и на малышку, которую она вела. И взгляд этот… Привыкшая различать едва заметные эмоции Далемара, Мэв, словно открытую книгу, считывала всё то, что думал про них старый мер. Так вот как муж угадывал её мысли, подумала она, сдержав нервный смешок. Ни эльфийский наряд, ни венец лесных эльфов не способны были скрыть её природу от прищуренных, обрамлённых глубокими морщинами выцветших глаз. Старый мер был шокирован и даже не удосужился скрыть этого.

«Далемар не сообщил им мою расу, — поняла Мэв с дрожью. — Весьма в его духе».

Но вот шок прошёл, и старик прикрылся деланным спокойствием, под которым открыто проглядывала неприязнь. Что ж, тут обошлось без неожиданности. Но странно — смотреть напрямую на сына мер отказывался, ограничиваясь лишь взглядом урывками и проявляя явную нервозность. Но, несмотря на высокомерное выражение лица, Мэв не находила между ними ни одной общей черты. Девушка ожидала увидеть постаревшего и ещё более сурового Далемара, а увидела… обычного старика с чертами мера. Оторвавшись от созерцания свёкра, Мэв посмотрела на женщину. А вот с ней Далемар был весьма схож. Черты у эльфийки были более плавными, губы по-детски пухлыми, но острая линия скул и форма носа прямо один в один повторяли черты мужа. Да и лёгкая горбинка на носу указывала, что в этой его особенности виновен всё-таки не давний перелом, а наследственность. Альтмерка, заметив такое внимание, посмотрела наконец и на неё, и Мэв различила яркое изумление, переходящее во что-то вроде облегчения. Хотя, скорее всего, она ошиблась, ведь эльфийка куда лучше контролировала выражение лица, чем её муж, почти не уступая в этом самому Далемару. А вот глаза у новообретённой свекрови были другими — рыжими, как мех лисы, а не по-змеиному жёлтыми, как у сына.

Эльфийка посмотрела на Иенн, робко держащуюся за руку матери и не выказывающую капризов в присутствии отца, и тут Мэв ждало огромное облегчение: взгляд стал тёплым, а не колючим и презрительным.

«Матушка весьма великодушна для крысы», — услужливо подсказал ей голос мужа из воспоминания. Вероятно, и здесь Далемар сказал правду. Быть может, хотя бы с ней… Хотя нет, рано, они ведь даже не сказали друг другу ни слова! Альтмерка могла просто лучше мужа скрывать истинное отношение к грязнокровным дочери и супруге сына.

— Мама, — склонив голову, обратился Далемар к женщине, подтвердив, что это и правда была она. — Отец.

Тон его был тем самым официальным, «талморским», и Мэв искоса заметила, что Далемар столкнулся взглядом с отцом. Ждать и гадать, кто одержит схватку, Мэв не стала, заранее зная ответ. Девушка с интересом поглядывала на альтмерку, что сейчас смотрела на сына с едва скрытой болью. Мэв, будучи матерью, могла понять это чувство, и от этого девушке стало немного горько.

Значит, вот как Далемар решил обставить их первую встречу: подавить отца, поставив себя и пожертвовав при этом чувствами матери.

— Далемар, — сухо произнёс старик, не делая даже шага к сыну, но быстрый взгляд Мэв на него подтвердил её догадки: взгляда её мужа старый мер не выдержал и теперь пребывал в состоянии, которое девушке было очень хорошо знакомо.

— Сынок, — тёплым грудным голосом произнесла женщина.

Мэв теперь без проблем различала волнение. Всё же было дико осознавать, что эта женщина — его мать. Мара, у неё ведь даже морщин куда меньше, чем у Далемара, и цвет лица здоровее! Только сравнив их, девушка с потрясением поняла, что муж ужасно бледен для альтмера и таким он был ещё с Рифтена. «Чудные посиделки на том острове», — с тревогой вспомнила девушка. А она ведь даже не предала этому значения! Но вдруг всё было куда серьёзнее? Впрочем, сейчас было не время думать об этом. Вечером, где бы они не оказались, она спросит мужа об этом, но сейчас…

— Моя жена и дочь, — официально произнёс Далемар, не называя имён.

И тут Мэв поняла, что даже не знает, как зовут его родителей! Шор, она ведь даже не спросила его, забывшись из-за проклятого волнения! Но его мать, кажется, не увидела в таком представлении ничего удивительного. Альтмерка выжидающе и с нетерпением посмотрела на мужа. Тот, заметив это, нахмурился так знакомо, что Мэв едва не хихикнула.

— Лариникано, — неохотно представился альтмер, искривлёнными недовольством губами явив первую черту сходства с сыном.

— Эльвени, — представилась женщина.

— Мэв, — выдохнула девушка, поняв, что участвует в каком-то ритуале, непонятном ей. — А это Иенн.

Слишком поздно Мэв вспомнила, что по бумагам к её имени прибавилась приписка: «Мэвель»! Наверное, именно так она должны назвать себя теперь! Если в этом она прокололась, Далемар ей спуску не даст! Не сейчас, на глазах матери и дочери, но позже. Но сжиматься и смотреть на мужа побитой собакой девушка не желала. Она должна держать спину прямо, а подбородок выше. Жалкий вид разозлит мужа больше оговорки.

— Какая красивая! — радушно произнесла Эльвени, склоняясь к малышке.

Именно это отметил и Далемар, впервые увидев дочь, вспомнила девушка. Малышка, заметив на лице альтмерки знакомые черты, улыбнулась. Благо улыбка у дочери, как и у самой Мэв, была вполне эльфийской.

— Сколько ей?

— Два года, — отозвалась девочка, и Мэв слегка покраснела, поняв, что даже не помнит, когда Далемар научил дочь называть свой возраст.

Боковым зрением девушка заметила, как буквально заходили от негодования губы у новоиспечённого дедушки. Даже Далемар не делал это так ярко! Интересно, через сотню лет от этого у мужа так же обвиснет лицо?

«Если и да, то я, скорее всего, этого не увижу», — грустно подумала Мэв.

— Далемар, — сухо произнёс старик, показывая жестом на роскошную дверь особняка.

Три этажа, посчитала Мэв, посмотрев впервые не на меров, а на фон за ними. Белый камень стен с имперскими колоннами, обвитыми плющом и ипомеей. Выложенный плиткой двор перед широким крыльцом. Фонтан в форме изящной девы в вуали с кувшином. Кусты роз, любовно обрезанные и ухоженные, обрамляющие двор по чёткому квадрату, наполняя воздух сладким ароматом, перебивающим все прочие запахи.

Итак, с порога их не спустили, поняла Мэв. Но Далемар, нарушая слово не оставлять её одну, отпустил руку девушки и направился к отцу.

Крикнуть: «Нет!» — Мэв не смогла, но посмотрела мужу в спину с немой мольбой.

— Мэв, мы подготовили комнату для Иенн. Давай я покажу её, — тут же лёгким тоном обратилась к ней Эльвени, и девушка поняла, что это опять какой-то ритуал.

«Проклятые талморцы даже ведро за пленными выносят по инструкции», — услужливо напомнил другой голос, вызвавший некогда дрожь.

Хоть его родители и не были талморцами, но были альтмерами, а значит, подчинялись некоему сложному протоколу, в особенности которого Далемар посвятил супругу весьма поверхностно. Если учитывать его дотошность, это была грубейшая ошибка! Либо муж надеялся, что она не поведёт себя как глупая деревенщина, повредив его престижу в глазах семьи. А что делают деревенщины? Наверное, задают глупые вопросы и, не скрываясь, осматривают богатую и непривычную обстановку.

Взяв Иенн за руку, Мэв, глядя на удаляющихся сына и отца, поняла, что, скорее всего, они с его матерью должны рука об руку следовать за ними.

***</p>

Детская Иенн была обставлена уютно, со вкусом и вниманием к деталям. Складывалось впечатление, будто бы сюда приложил руку сам Далемар, что было исключено, а значит, их с матерью вкусы схожи, поняла Мэв. Сомнений в том, кто занимался обстановкой, не было: альтмерка буквально светилась гордостью, наблюдая за потрясением невестки.

— Сын указал в письме лишь примерный возраст дочери, поэтому мы с мужем купили лишь основные вещи, — пояснила альтмерка стоя позади них. — Но на первое время этого хватит. А потом, дорогая, мы дополним интерьер некоторыми функциональными мелочами, в которых возникнет надобность.

Иенн, издав обрадованный писк и раскинув руки, без лишних сомнений бросилась на кровать под полупрозрачным балдахином. Но Мэв не одёрнула дочку, осматриваясь. Мягкие ткани, изразцовая мебель, украшенные росписью сундуки, шторы, фонари с движущимися фигурами. И это только основные вещи? Да Мэв и половины из всего этого даже на иллюстрациях в книге сказок не видела!

Девушке вспомнилась их нищая каморка и оценивающий взгляд Далемара. Да, муж не врал — такой роскоши она и представить не могла. В комнате стояла и ещё одна кровать для кого-то взрослого.

Перехватив взгляд, альтмерка произнесла:

— Скоро придёт Эдгари — сестра нашего Эдга. В письме Далемар выразил желание сделать её няней девочки.

«Няня? — потрясённо подумала Мэв. — Но зачем? Разве я сама не смогла бы справиться с этой работой?»

Об этом решении муж ей тоже ничего не сказал.

Девушка повернулась к свекрови, гадая, можно ли ей вообще задавать какие-либо вопросы. Далемар с отцом ушли на второй этаж, а альтмерка отвела её на третий. И Мэв не представляла, что ей делать тут одной. Без присутствия мужа Мэв начинала теряться. Кажется, альтмерка поняла это, потому что, указав в сторону камина, предложила присесть. Два кресла стояли друг напротив друга и достаточно близко, чтобы Мэв вспомнила, как на острове впервые так же поговорила с её сыном у огня. Очаг был погашен, потому что погода и без того стояла куда более жаркая, чем любое лето в Скайриме, но спине отчего-то пробежал холодок. Стоило девушке присесть, как Иенн, громко топая, подскочила к ней, залезая на колени и сминая шёлк.

Склонившись к уху матери, малышка спросила:

— Кто эта высокая тётя?

Посмотрев на альтмерку сконфуженно, Мэв так никак и не смогла произнести слово «бабушка». Так легко было назвать её мать, ибо молодость и красота Майры из-за горестей и тяжкого труда истаяли очень рано, оставив на лице лишь свой след, а эта женщина казалась младше собственного сына! Но, кажется, слух эльфийки был столь же острым, как и у Далемара, потому что она с улыбкой, произнесла:

— Я твоя бабушка, малышка. — Ещё раз напомнила Далемара, сразу же сказавшего Иенн, кто он.

Протянув ладони, альтмерка спросила у Мэв разрешения взять на руки девочку, что как раз наоборот мало вязалось с образом сына: Далемар делал, что хотел, молча.

— Иди, — шепнула Мэв, ощущая, как камень падает с души, потому что хотя бы один из родителей мужа принял внучку-квартеронку.

Девочка охотно сменила колени, с интересом рассматривая альтмерку и трогая её косы и уши.

— Как у папы, — тут же констатировала Иенн, чем смутила Мэв, решившую, что такое отношение уж точно вызовет гнев эльфийки, явив ещё одну черту сходства с сыном. Но та походила скорее на Эдга и с улыбкой позволяла исследовать себя. — Бабушка, — наконец протянула Иенн, пробуя новое слово на язык.

Взяв лицо эльфийки в ладоши, малышка уткнулась лбом в пухлые губы женщины, требуя поцелуя. Эльвени с охотой исполнила эту прихоть и рассмеялась. Смех у женщины тоже оказался иным — звонким и чистым, без ехидства и ноток садисткой злобы.

— Уже и не думала, что когда-нибудь услышу это слово, — прямо призналась женщина, обнимая девочку.

— А у меня не повернулся бы язык назвать вас так, — призналась Мэв, ощущая в груди приятное чувство, порождающее расположение к этой светлой, словно создание Аэдра, женщине.

— О, я лишь выгляжу моложаво, как говорит Лариникано, а по годам мне уже давно пора было услышать это слово, — без смущения призналась свекровь, и копилка сходств матери и сына звякнула, пополнившись новой монетой.

Но, обжёгшись на вопросе о возрасте Далемара, Мэв не решилась задать такой же свекрови. Тем более что спрашивать подобное у женщины неприлично. Но, если Далемару было почти шестьдесят, а его отцу почти сто девяносто, возраст этой альтмерки был совершенно непредсказуем! И всё же, так как её муж выглядел… Хотя Эльвени могла быть магом, как и сын, а значит, гадать бесполезно.

— Я всегда хотела ещё и дочку, — с лёгкой меланхолией в голосе призналась альтмерка, качая Иенн на колене, — но Предки распорядились иначе.

«И это я тоже знаю», — подумала Мэв, решив промолчать и не выдавать свою осведомлённость о некоторых вещах, рассказанных Далемаром.

— Ты давно знакома с моим сыном, дорогая? — задала альтмерка прямой вопрос, выбивший Мэв из привычного русла.

— Три года, — призналась девушка, здраво решив, что упоминать про то, что из этих трёх лет они на деле знакомы хорошо три месяца, излишне.

— О, значит, ты из Скайрима? — живо спросила Эльвени, перебирая густые прядки Иенн и, казалось, размышляя, какую мудрёную причёску можно соорудить на волосах внучки. — Сын последние три года служил именно там.

Слово «служил» альтмерка произнесла без запинки, но Мэв всё равно заметила некоторое напряжение.

— Да, — кивнула девушка, вспомнив правило про провокационные и неудобные вопросы.

— Когда мы с мужем, получили то его письмо из Брумы, я перечитала его десятки раз и всё равно не поверила, пока не увидела вас вместе, — произнесла женщина печально. — За все эти годы мальчик ни разу не написал мне и строчки ни про тебя, ни про малышку, а мне было бы легче на душе, знай я, что он не один на чужбине.

А вот эти чувства были Мэв знакомы. Не один… Отец объявил Далемара мёртвым, и три десятка лет эта женщина не встречалась с сыном. А то, каким они видели его в последний раз… Мэв вспомнила, что Эльвени тогда даже посмотреть на него не могла.

Желая проявить искренность, когда эльфийка поглядела на неё, Мэв подняла пряди волос, показав форму ушей.

— О-о-о-о, — протянула та, хотя Мэв знала, что никакие наряды и венцы не укрыли от альтмерки очевидной истины.

— Я полукровка. Отец был босмером, мать нордкой, но для окружения Далемара это было…