Дом, в котором играет музыка (1/2)

Горизонт окрасился багряными красками заката. Тучи рассеялись, уступив место рваным облакам. Словно кто-то жесткой кистью нанес на небосклон темно-синие мазки. Лес погрузился в сумеречный полумрак. Редко можно было услышать, как кричали потревоженные птицы. Недовольные голоса их разносились вокруг, как вечерняя песня.

Дома ничего не изменилось. Все вещи были разбросаны, напоминая о хаосе, который теперь не находит отклика в моей душе. Я спокойно собрала осколки посуды, поставила на место ширму, закрывающую кровать. Бережно собрала листки из старых книг и вложила в потрепанные обложки. Вообще домой я вернулась, чтобы переодеться и немного привести себя в порядок. До душа дело не дошло. На улице, всё-таки, слишком прохладно.

Я наскоро переоделась, натянула старенький шерстяной свитер. Вдохнула знакомые ароматы и вздрогнула. Замерла посреди комнаты, погружаясь в воспоминания. Моя прошлая квартирка. Маленькая, уютная комнатка. Терпкий запах табачного дыма.

Он всегда курил ночью, в приоткрытую форточку.

Тряхнув головой, я набросила на плечи куртку и выбежала на улицу. Лосяш вернулся ближе к вечеру. Новость о встрече друзей его мало обрадовала. Всю дорогу до дома Карыча он ворчал, останавливался, задумавшись о чем-то. Шептал себе под нос какие-то расчеты. Я покорно шла рядом, не торопила его. У каждого своё призвание. У меня - травы и мистицизм. У Бараша - поэзия и проза. У Лосяша - бубнить непонятные никому данные. Поэтому я просто наслаждалась вечерней природой. Облака потихоньку рассеялись. Вышли первые звезды.

Забавно, как на подходе к домику Карыча я начала переживать. Что, если все вокруг сразу догадаются, что происходит между мной и Лосяшем? Поймут по тому, как мы вместе пришли. По особенным взглядам, манерам, поведению. Я остановилась возле калитки, нервно поцарапала ногтем выкрашенные белым доски. Поджала губы и не решалась войти.

-Что-то случилось? - Лосяш обратил на меня внимание впервые за всю дорогу. Положил руку мне на талию и слегка притянул к себе. - Если не хочешь никому говорить - пожалуйста, я не буду против.

-Ещё слишком рано, - я вздохнула с облегчением. - Просто хорошо проведем время, да?

Лосяш улыбнулся и поцеловал меня в висок.

-Да, - он уверенно толкнул калитку, пропуская меня вперед.

Музыка хорошо успокаивает нервы. Особенно когда играет настоящий виртуоз. Карыч своё дело знает. Мелодия фортепиано тонкой золотистой нитью прошла сквозь моё сердце. Оставила лишь покой и словно залатала последние раны. Мне стало удивительно легко.

Зря я переживала за мнение друзей. Лосяша сразу увлекли в беседу Пин и Карыч, стоило нам появиться на пороге. Меня потянули на кухню девчонки. Пока Совунья готовила пироги к подаче, Нюша листала сияющий глянцем журнал и показывала мне наряды, на которые у меня не было ни денег, ни терпения.

-Подумаешь, жмет в талии, - пожала плечами Нюша на мои возражения по поводу размера и удобства. - Ради такого платья я бы потерпела. Да я бы даже на диету села! Только где деньги-то такие взять...

-Не стоит гнаться за модой, моя дорогая, - сказала Совунья. - Мода постоянно меняется.

-Ага, - кивнула я. - Денег никаких не напасешься.

-Или нервов, - Совунья усмехнулась и подмигнула мне. - Кстати, дорогая, как твои дела?

Нюша, на удивление, никак не отреагировала. Крайне суха. Пожала плечами, словно поняла, что именно женщина хочет узнать.

-Да как-как, никак, - ответила она после долгой паузы. Пальцы листали страницы журнала, но глаза уставились в пустоту.

Внезапно она вскочила, будто ужаленная. Я как раз нарезала овощи. Нож соскользнул и едва не рассек палец. Совунья подпрыгнула у плиты, когда девушка подала возмущённый и крайне обиженный голос.

-Вот что ему ещё от меня надо!? Я же всегда одета с иголочки, накрашена, прическа, маникюр... а он как будто мимо меня смотрит! Думает, да только совсем не обо мне.

Нюша всхлипнула, фыркнула неопределенно и от досады топнула ножкой.

-Вот что мне с этим делать!

-Мужчины, - снисходительно протянула Совунья. - Чего ты хотела, дорогая? Мы для них готовы из кожи вон лезть, а они даже не заметят. Конечно, Бараш не прав. Но и ты попробуй его понять.

-Да, - я резко вклинилась в разговор, сама себе поразившись. - Поговори с ним.

-Но о чём? - Не понимала Нюша.

-О том, что его волнует, - ответила я несколько раздраженно. Ясно, что Нюшу кроме собственной персоны мало что беспокоит. Однако не на самом же деле она столь самовлюбленная, что не понимает? - Может, у него случилось что-то...

-Понятное дело, что случилось! - Нюша нырнула под стол и начала копаться в маленькой-премаленькой сумочке. В такую только помада и носовой платок влезут. Она достала скомканный листок бумаги и швырнула на стол. - Вот! Читайте, и сразу всё ясно станет.

Я напряглась. Всё тело разом превратилось в оголенный комок проводов. Надеюсь, Бараш не писал чистосердечных признаний. Хотя, если бы Нюша узнала, накинулась бы на меня намного раньше. Она слишком глупа, чтобы так долго выдерживать тайну и нанести удар потом, побольнее.

Я не сделала ни попытки дотянуться до смятого листка. Сунула в рот кусок яблока и стара сосредоточенно жевать.

-Ладно, - Совунья, не без опаски, развернула бумагу и, прищуриваясь, начала читать. - ”Мне не мила жизнь, когда вы так далеко. Я не могу уснуть ночами, читая снова и снова строки, посвященные вам. В лунном свете мне кажутся ваши глаза. Журчание ручья невыносимо - то ваш милый сердцу смех. Мне не жить без вас. Мне без вас не умереть. Я не могу проститься. Я не могу просить меня простить. Мне жать. До бесконечности готов лежать у ваших ног. Просить пощады влюбленному поэту...”

По коже пробежали мурашки. От злости и обиды на этого идиота! Чертов трус! Так ему и надо. Сперва испугался, когда хвост прижало, а теперь что? Распевается соловьем. Ни мне жизнь спокойной не даст, ни себе, ни Нюше. Надо будет с ним поговорить. Без слез и истерик, как взрослые, серьезные люди.

-Ну, как? - На кухню резко залетел Карыч, и Совунья прервала чтение. - Дамы, мы готовы! Несите пироги!

-Да, да, уже идем, - надломившимся голосом пропищала Совунья, возвращая Нюше записку.

Я съела ещё один кусочек яблока. Говорить было не о чем. Спрашивать тоже. Похлопав Нюшу по плечу (это всё, на что я была способна), я стала помогать накрывать на стол.

Бараша сегодня не было на вечере друзей. Крош шепнул, что тот снова забурился к себе в горы. Вдохновляется, так сказать. Но я-то знала, что на самом деле происходит. Знала, потому что тоже была на месте Бараша. Он не вдохновляется - он бежит. От меня, себя и своих чувств.

В тот вечер я впервые подумала, не без страха и противного привкуса горечи во рту - что, если он действительно меня любит?

Сперва играла веселая мелодия фортепиано. Карыч пел что-то бодрящее, беспощадно ударяя по клавишам бедного старенького инструмента. Нюша потихоньку отошла от своей печали. После трёх кружек сладкого чая, двух кусков тортика, гости конфет и штук семи пирожных сахар ударил в голову не хуже крепкого виски. Девушка танцевала то с Крошем, то с Ёжиком, то пыталась утянуть Лосяша. Ученый деликатно отказался, сославшись на затянувший его разговор с Пином, а сам тайком бросил на меня смеющийся взгляд. Я улыбнулась в ответ и подняла кружку с чаем, мол, ваше здоровье, сударь.

Через несколько часов, когда было глубоко за девять вечера, музыка стала более спокойной. Я проболтала с Совуньей о травах, так и не потанцевав ни одного танца. Лосяш взглядами намекал, но я сделала вид, что не заметила. Не хватало только легкомысленных плясок. Я стащила только парочку конфеток из хрустальной вазочки, сахар в голову не бил. Зато музыка помогла расслабиться.

Свет в гостиной приглушили. Совунья затянула нежную песню под звуки убаюкивающей музыки и похрапывание задремавшего в кресле Копатыча. Нюша устроилась в дальнем углу, у туалетного столика с круглым зеркалом. Подперла голову руками и думала о чем-то своём. Энергия, бившая через край, испарилась. В полумраке, с отпечатком тоски на лице, она казалась старше своих лет.

Я устроилась на полу, на разложенных подушках возле кушетки, на которой пела Совунья и сидел, оперевшись о подлокотник, Лосяш. Скрестив руки на груди, он отчаянно боролся с сонливостью, то и дело прикрывая глаза. После горячего чая его разморило. Меня, собственно говоря, тоже. Закутавшись в плед, я слушала музыку и улыбалась. Всё-таки чертовски приятно сидеть вот так, в компании друзей. Чувствовать, как их энергия, их теплота и забота струятся сквозь твоё тело. Никогда прежде я не чувствовала себя так. Словно я... дома.

Я не заметила, как задремала. Проснулась, когда Лосяш аккуратно потряс меня за плечо.

-Белка, - он мимолетно погладил меня по щеке кончиками пальцев. - Вставай, пора домой.

Я едва могла разлепить сонные глаза. Осмотрелась. В гостиной почти никого не осталось. Из коридора доносились голоса собирающихся домой гостей. Только Копатыч продолжал похрапывать в кресле.

-Сегодня он останется у меня, - Карыч заботливо накрыл друга пледом. - Совсем устал, бедолага, на своём участке.

-М-да, - Лосяш почесал затылок и широко зевнул. Я зевнула следом, не удержавшись. - Надо будет завтра к нему прийти на выручку. Думаю, я смогу выкроить время в своём плотном расписании.

Незаметно, так, чтобы Карыч не увидел, Лосяш погладил мою поясницу. Улыбка сама собой появилась на лице. Да, я знаю, что теперь включена в его график. Причем неизвестно ещё, что важнее - я или данные-приборы-таблицы.

На улице заметно похолодало. Я поёжилась, потерла плечи и пожалела, что не взяла с собой куртку. Зато небо прояснилось. Завтра будет тепло и, надеюсь, солнечно. Травы закончились. Пора пополнить запасы.

Крош и Ёжик ускакали вперед всех. Только пятки сверкали где-то вдалеке. Вот, что такое гиперактив. Будто батарейки в задницу вкрутили, даже ночью не выключаются. Я цокнула языком, поражаясь их запалу. На мгновение где-то на краю сознания мелькнуло предательское ”да, в твоём возрасте так не побегаешь”, но я тряхнула головой и мысль ушла сама собой.

Только Нюша стояла возле калитки, глядя задумчиво куда-то в сторону гор. Я прекрасно понимала, что ей тоскливо. После записки, её содержания...

-Может, вас проводить, задумчивая вы наша? - Предложил Лосяш после того, как поймал мой обеспокоенный взгляд. - Время уже позднее, да и стемнело как-то рановато...

Внезапно Нюша шмыгнула носом и быстро, якобы незаметно, вытерла щёки. Я с изумлением уставилась на неё. Сколько месяцев уже нахожусь в Долине, но пока ни разу не видела, чтобы Нюша - красотка-девушка со страстью к идеальному внешнему виду - плакала. В душе невольно вспыхнула злость на Бараша. Вот ведь... баран! Как будто не понимает, что творит. Или не хочет замечать, как Нюше плохо. Нарочно делает ей больно.

А ведь всё могло быть по-другому. Если бы кое-кто не струсил. Нюше было бы так же больно, только она хотя бы понимала, почему. А здесь - сплошная неизвестность. Ведь она до сих пор не знает, что между нами было. О ком её любимый так страдает.

И не узнает, если один из нас не расскажет. За себя я могла ручаться. Бараш же не самый надежный человек. Как только узнает о нас с Лосяшем, мигом может всё выложить. От обиды.

Испугавшись на мгновение того, что может устроить обиженный бывший любовник, я невольно нашла руку Лосяжа и сжала покрепче. Нет, я не хотела потерять его так рано. Рано или поздно это случится, но не сейчас. Только не так.

-Всё хорошо, - Нюша повернулась к нам. Улыбка получилась вымученной и ненастоящей. - У меня всё замечательно. Я пойду, пожалуй.

-Нюша, - окликнула я её, неожиданно для себя.

Девушка замерла у калитки, ожидая моих слов. Стоило взглянуть в её влажные, покрасневшие глаза, как слова сами собой застревали в горле.

”Я спала с Барашем несколько месяцев, пока вы встречались. Он страдает, потому что влюбился в меня и хочет всё вернуть. Он не любит тебя. Извини”

-Увидимся завтра, ладно? - Надрывным голосом сказала я. Дыхание перехватило. Ну и кто тут трус? Мы с Барашем явно стоили друг друга.

-Ладно, - кивнула девушка. - Спокойной ночи.

-Спокойной ночи, - ответил за меня Лосяш, четко и уверенно.

Я смотрела, как скрывается в ночи сгорбленный силуэт девушки, и мне впервые за долгое время стало Нюшу по-настоящему жалко. В груди липким и неприятным комом появилось отвращение. К себе, к Барашу, вообще ко всей ситуации. Нехорошо получилось. Ведь здесь, в Долине, живут мои друзья. Люди, которые первые и единственные смогли меня принять.