1. ?Ночной разговор? (1/1)

Большая часть дня и самая малость вечера прошла для него не самым лучшим образом. Во многом из-за его дерзкого характера, умения влезать не в свои дела и в целом характера рискованного травоядного. Барана, которому сотни раз повторяли не связываться с хищниками и, опять же, не злить хищников своими комментариями. Пина мог бы с последним моментом поспорить, вот только не было желания и настроения спорить с самим собой. Тем более за собой он не чувствовал вину за сказанные нынче слова.

Может ли быть виноват тот, кто попросту не умеет контролировать свою честность и колкость?

Пина сидел за столом, ожидая начало урока и прихода учителя. Не сказать, чтоб он любил лекции про жизнь океана, однако он готов был взвыть от назревающей головной боли. Голова всегда болела по утрам, может, дело в вспышках на солнце или в больших порциях кофе по утрам. Причины он старался не искать, пойдешь искать ответы и будет лишняя нервотрёпка. Ему это надо? Кому-либо это надо?

Никому не надо. Как бы то ни было, а чувство справедливости, подогретое паршивым пробуждением, дошло до той точки, когда о последствиях не думаешь. Даже если дело касается контакта с хищником. Он демонстративно повернулся в сторону группы компании, где главной звездой был самец росомаха. Тому частенько везло на тестах, несмотря на незнание заданной темы и банальной лени что-то учить. По крайней мере на публике он отзывался о учебе таким образом. И вёл вне кабинета точно так же. Ещё вёл себя почти с подобострастием перед учителем леопардом. Это вызывало определенные выводы и отличные слова для... относительной правды.— Интересно, кто же сегодня получит высший балл? Ну, скорее всего, это будет кто-то из ваших братий. В конце концов, у вас друг на друга хороший нюх и глаз. Особенно если учитывать, как же вы усердно готовитесь. Он так и не понял, каким образом он пропустил момент, когда к нему подскочил тот паренёк. Но факт налицо, тот понял содержимое сообщения. И вылил на своё негодование, точнее выцарапал свой гнев. Довольно банально для представителя столь внушительного вида. Пина ненадолго остановился у окна, вдыхая свежий воздух, который действовал отрезвляющим образом. Ему не хотелось бы объяснять случайному очевидцу причину неловкой грусти. Честность всегда выходила для него боком. Причина, как и ответ, была очевидна для других зверей, но только не для него самого.

Не изменять же самому себе только из-за неожиданного чувства одиночества? Надышавшись вдоволь, баран-далла шёл по коридору общежития, игнорируя поздний час ночи, горящую от ещё одной пощёчины щёку (царапина тоже доставляла некоторые неудобства, как и пластырь) и предостережения соседей по комнате. Ему не привыкать к легкомысленному риску, ему даже в радость ощущать азарт и долю адреналина.

Особенно когда вокруг никого нет и если бы появился опасный хищник с жаждой крови... Пина вздохнул, с горестью отгоняя сладкую мечту быть съеденным. Ему почти мерещился запах собственной крови, хруст тонких косточек и мучительно пьянящий крик боли. И всё под аккомпанемент голодного рычания хищника и горячей слюны, капающей на угасающее тело хрупкой жертвы. Конечно же, ему хотелось умереть, но от рук, хищника, достойного и идеального, того, кому можно было бы доверить полностью свою жизнь и рассказать что-то личное в последний раз. Всё это было очень соблазнительным. Таким кандидатом среди хищников был таинственный волк Легоси. Ах, каков волк, особенно с полностью белым оттенком шерсти, сияющий, как снежинка среди серых камней, дрожащий от безумных действий первогодки. Невинный семпай, сумевший отвернуться от столь интересного предложения испробовать мясо. Да при том мясо барана, готового простить ему погрешность. Пина готов был восхищаться им даже в такие моменты. Отчасти, ещё одним кандидатом на роль идеального хищника мог бы стать медведь Риз. С последним вышло всё не очень блестяще из-за пресловутого инстинкта самосохранения и гордыни. Пина закатил глаза, вспоминая свои и чужие слова. Что-то происходило и раньше, а что-то произошло сегодня. Разницы почти никакой, разве что царапину он себе заработал именно сегодня. В театральном клубе в тот день всё шло мирно и гладко, а как иначе, ведь сама атмосфера была спокойной, чего давненько не было. Идиллия, прямо малина в шоколадеНикаких тебе разногласий, ссор и острых углов, а если что-то и раздражает коллег по клубу, так это колкие комментарии ученика первогодки. Ему уже несколько раз делали замечание насчёт его несколько некомпетентных речей касательно хищников. И не скажешь, что это прямые оскорбления, но что-то такое тонкое и скользкое, что подсознательно чувствуешь обиду. Он настроил против себя добрую часть хищников и некоторую часть травоядных. Нет, не до состояния вражды и ненависти, но до состояния скрытого (и не очень со стороны тигра) раздражения уж точно. Вспомнилось многое, и то, как его взяли из-за отсутствия их бывшей звёзды, и то, как он полез к Легоси в первый же визит и, в конце концов, приходили к выводу, что он является пустышкой. Насмешливый баран никак на это не реагировал, потому что сам понял, что не сможет заполучить авторитет среди них, если всё время будет напоминать об ушедшем актёре, и сам решил составить образ красавчика с адской натурой. Надо же ведь показывать свой неудобный образ в полную силу. И ещё на правду не обижаются. Он знает, что полностью пустой и напоминать об этом незачем. И его нисколько не загоняют в угол слова Билла о тщетных попытках самовыражения через искусную актёрскую игру. Вне сцены он может делать всё, что захочет и тигр, у которого мораль не на первом месте, не может быть ему судьей. И тем более не может кидать эти слова с настолько серьезным выражением лица. Как будто увидел в нём что-то нестерпимо знакомое. Пина в этот выпад сразу же не захотел поверить. И старается не думать об этом, но...— Ты ничего не можешь чувствовать, только и делаешь, что строишь из себя крутого, комок шерсти! Но он сам не ценил нравственность, она ему ничего не давала и он в ответ никаких подачек не кидал. А жить без базовых ценностей не так уж и плохо. Какая никакая свобода, которая не сковывает по рукам и ногам. В первую очередь это касалось любви (или того, что он пытался почувствовать). На что вверять себя одной девушке и раскрывать ей все свои секреты, если можно остаться загадкой и быть любимчиком везде, где можно? И ощущать какие-то крохи того, что называют искренними эмоциями, но не настолько, чтобы привязываться к ним. Ему важна только свобода, а чувства... чувства дают цепи. Он много раз видел подтверждения и именно поэтому ему не хотелось становится одним из тех наивных зверей, ищущих возвышенные чувства.— Ну-у-у, как говорится, на правду не обижаются. А если подумать... Ох, как меняет любовь зверей, да, Билл? При этих словах покраснел не только тигр, но и ангорская коза. Пина остановился у стены и облокотился на неё, ненавидя эти моменты мягкотелости. Ему не нравится от слова совсем, когда тело становится похожим на мягкое тесто и нет сил идти дальше. В голове крутятся все сказанные им слова и приходит мысль об их ?несправедливости?. Тогда он благодарит удачу, что никто его не видит таким уязвимым.

Он никому не даст столь редкого подарка. Никогда и ни за что. Когда Пина услышал рядом с собой неловкое покашливание, то был готов ринуться наутёк, застигнутый врасплох инстинктом жертвы, однако мягкое тело не вовремя напомнило о себе, из-за чего резкая попытка встать с пола ни к чему не привела. Ноги как будто сломали по колено катаной и по спине размашисто ударили по спине, призывая к порядку. Ох уж это тело травоядного. Он тихо охнул и снова опустился на пол, устало прикрыв глаза. Баран почти не удивился, когда мельком увидел перед собой Джуно, поразило то, что она решила присесть рядом с ним. И ни о чём не спрашивала, предпочитая терпеливо дожидаться ответного отклика. Пина прочувствовал, насколько усилилось ощущение, с каким живёт разбитая хрустальная фигурка. Даже если её починишь, то уродливые трещины будут напоминать о прошлом с регулярной настойчивостью.

Ежесекундно. Нестерпимо. Отвратительно. Пина улыбнулся в привычной манере и вполоборота повернулся к нежданной собеседнице. И что же делает симпатичная волчица одна ночью? Он решил задать базовый вопрос, успокаивая при этом задетые нервы. Ещё несколько таких неожиданных встреч и шесть покроется сединой. Хотя на белой шерсти всё равно ничего не будет видно.— Что, тоже не спится? Джуно усмехнулась детскому вопросу от заправского ловеласа первой свежести. Она ожидала каверзных вопросов, но определённо не того, что услышала. Слишком уж от этих слов пахло искренним сочувствием и, как ни странно, заботойг. Она и сама не ожидала увидеть кого-либо в коридоре по пути к кухне общежития. Намерение пройти незаметно провалилось на девяносто девять процентов.— Допустим, мне просто захотелось освежиться и поднабраться впечатлений. Баран-далла тихо захихикал, прикрыв рот руками, чтобы она ничего не заподозрила. В последнее время она совершенно не понимала шуток и юмора, не дай бог обидится ещё. А ему не хотелось заработать себе ещё одну пощечину. Вот только он не мог себя контролировать в решительные моменты, когда стоит молчать в тряпочку. Уж больно смехотворно выглядит вся эта встреча, слова и причины вместе взятые. Тело, трясущейся от смеха, выдало его с головой. И Джуно нутром почувствовала, что он догадался об основной причине её ночной прогулки, а именно попытка заесть горе. И это серьёзно задело.— Если ты сейчас скажешь что-то вроде ?нет худа без добра? я на тебя обижусь и не буду ходить к тебе на чашку чая. Подействовало моментально, он перестал смеяться и посмотрел на неё с выражением, сравнимым с вселенской отчаянием или мировым наводнением, чем-то стихийным и ужасающим. Джуно ненавязчиво приобняла его за плечи и слегка погрузилась в воспоминания. О да, у дружбы с лёгким на подъем бараном должна быть интересная история или, на крайний случай, интригующее начало. С момента постановки новой версии пьесы ?Адлер? они довольно неплохо сдружились. Ещё бы, ведь им пришлось играть любовные интересы друг друга, что более чем способствует товариществу и, скажем так, силе дружбы. Может, как друг он не всегда был идеальным и приторно хорошим (впрочем, как красавчик, разбирающийся в моде, довольно неплох), но как актер вписался в пьесу на раз-два. Он влился в роль до той степени, что однажды на сцене во время репетиции выкрикнул реплику с особенной интонацией. И эти слова до пор вспоминались, настолько реалистичные, словно... словно он сам того хотел. Пусть упаду я на колени, моля отсрочить мой конец, без даже и сомненья тени — доволен ли ты будешь, жнец? Вся жизнь — моя и пусть бессмысленна она, и пусть пуста до края, но всё ж — моя, моя она сполна. А смерти страх, ты спросишь? Он мой до самого конца. Не жди финальной воли — услышь лишь одно! Сожри всего, заставь стонать от боли, но не побегу я от конца, приму его я гордо, не скроюсь от него! Воспоминание заставило её содрогнуться, что не осталось без внимания от него.— Видно, одна особа не дорожит своим здоровьем, раз пошла гулять в морозную погоду и вернулась поздно вечером. И не стоило того та прогулка, одно нервное расстройство. Хотя тебе к этому не привыкать, верно? Могла бы остаться в тепле и выяснить с ним отношения попозже, в более хорошей обстановке. Джуно раздражённо фыркнула, пытаясь игнорировать тупую боль в душе. Да, он рано или поздно об этом бы узнал, но его правда, случайная и сквозная, не давала расслабиться и позабыть о произошедшем. Словно он хотел, чтобы она провела через себя всю горечь и нашла себе силы жить дальше. Или же у него снова включился режим честности.

— Ох, ты та ещё заноза в моей заднице. Пина лучезарно улыбнулся и ещё ближе к ней прижался.— Зато я твоя заноза! Думаю, этим нужно гордится.