Сёма - 042. Агрессивное свидание (2/2)
— Конечно, лёгкой Дороги тебе под ноги… — она слегка расстроено улыбнулась и направилась неспешно в сторону корпуса ЭЛС. Лор с улыбкой посмотрел ей вслед, развернулся и пошел в сторону портального зала Хортона.
***</p>
Полная тишина медикаментозного сна сменилась метаниями сновидений, когда лекарства отступили. В этих снах сплеталась явь и вымысел: и он не знал где правда, а где ложь. Его штормило, бросало то в жар, то в холод и единственное, что удерживало от шага в небытие рука матери.
Она сидела рядом и терпеливо ждала возвращения сына из небытия снов. Отчёты о расследовании лежали недалеко на столе.
Он то и дело перехватывал ее руку, а когда ее не было рядом метался по кровати — и только ее рука его успокаивала. По мере того как медикаментозный сон и сновидения отступали, она всё реже покидала его. Стараясь быть рядом, она даже спала, приставив кресло к его кровати. В какой-то момент, вынырнув из очередного кошмара, Эр открыл глаза, увидев перед собой знакомую светлую макушку и улыбнулся.
— Мам? — тихо, почти прошептал он, потому что в горле было сухо… Сначала он на мгновение оказался в собственном детстве, когда точно также мать спала рядом, когда он болел… Захотелось рассказать, что ему приснилось, что он взрослый… А спустя мгновение осознание накрыло с головой и он вырвал руку из пальцев матери, сжался и прошептал лишь одно. — Уходи…
Она лишь отошла к столу, чтобы вернуться оттуда со стаканом воды.
— Сначала выпей. Это просто вода.
Он взял стакан чуть трясущимися руками.
— Лучше бы яд…
Мать лишь пожала плечами:
— Тебя он не взял…
Эр прикрыл глаза, шепча:
— Уходи… Пожалуйста…
Смотреть на мать и прогонять ее было больно, потому что больше всего на свете хотелось также как в детстве уткнуться и разреветься… А он не мог. Больше не мог.
— Прости, не сейчас… — она присела рядом на кровать и аккуратно поправила ему одеяло.
— Пожалуйста… Я не хочу кому-то сделать больно… — раздражение, злость и страх накатывали волнами. — Тем более тебе… Уйди, — он сглотнул и, прикрыв глаза, с болью прошептал. — И почему ты мне тогда не дала уйти… — и отвернулся, пытаясь свернуться под одеялом.
Мать лишь тяжело выдохнула, поправляя одеяло:
— Не знаю, — тихо ответила она, — Может, потому что понимала сколько ты можешь ещё сделать и насколько это необходимо, а может просто из личного эгоизма, но только жизнь показывает, что это было не зря. Хочешь поесть? Я пыталась приготовить как ты любишь, но местные ягоды чуть другие на вкус. Да и чай, который я чуть позже принесу, нужно будет выпить.
Он лишь помотал головой, пытаясь спрятаться, чтобы снова не сорваться.
— Ничего не хочу… Оставь… У тебя и без меня проблем выше крыши… Принеси мой наладонник, если не сложно. И пару листов бумаги. И карандаш.
— Конечно принесу, но поесть и выпить чай нужно обязательно. В добавок, это поможет вывести из организма ту отраву, которой тебя тут кормили… А с проблемами я и отсюда разобраться смогу.
— Отраву? — впервые за последнее время появилась хотя бы тень любопытства.
— Да, так получилось, что случайно обнаружили. Пришлось перетрясать и списывать уйму провианта. Хорошо, что хоть на детей рука не поднялась… — мать всё ещё аккуратно сидела рядом, чуть обозначая своё присутствие рукой на его плече.
Он прикрыл глаза, перед которыми снова стояла кровь и мертвое тело. Даже если это было отравление, то ничего это не меняет… разве что необходимость найти злоумышленников.
— Нашли кто?
— Исполнителей нашли. Заказчиков ещё ищем. Это немного сложнее и дольше, но всё равно дойдем и до них, ты же знаешь…
Он отвернулся и в глазах огонек словно погас. Он зажмурился. Хотел заснуть, провалиться в небытие — лишь бы не чувствовать: ни сострадания матери, ни крови на своих руках, ни давящей тишины, но организм не хотел проваливаться, выспавшись. А голова не хотела не думать. А анализ подсказывал к чему в конечном счете он придет.
— Мам, — внезапно тихо, позвал Эрлонд, сглатывая. В горле было сухо. — Не надо… Мы же знаем, чем все кончится, — он перехватил ее руку на своем плече, переплетая свои пальцы с ее.
— Да, знаем, сынок, — она сжала его пальцы, согревая и не давая ему их оттолкнуть. — Ты поправишься и снова вернёшься к своей работе. Я удостоверюсь, что и убийца, и заказчик наказаны, а также присмотрю за твоей сестрой. И мы пойдём дальше…
Он прислонился своей щекой к ее руке, грустно улыбнувшись.
— Ты, как всегда, не умеешь врать… По крайней мере мне. Я очень тебя люблю… И хотел сказать, что ты почти всегда была права… — сын словно прощался с ней. — Даже когда сажала секвойи рядом со Звездой, кстати, они прижились… оказывается… Ну, кроме того, что сейчас происходит и Артура… Кстати, видел его недавно…
— Правильнее сказать я просто не хочу тебе врать. С Артуром… Действительно получилось не очень хорошо, — она замолчала на несколько тяжёлых минут. — Я действительно ошиблась, хотя и он наворотил дел не мало, да и Вентор пришёлся даже лучше, но факта ошибки это не отменяет. Ты прав…
Эр лишь прикрыл глаза касаясь губами сжатой в ладони руки матери.
— Спасибо тебе за все. И за то, что в меня поверила, но сейчас… Пожалуйста, отпусти… Прошу…
— Ещё не время, сынок. Точнее время, но не твоё… — она наклонилась и, едва касаясь, поцеловала его куда-то в серебристые спутанные пряди.
— Принесешь пару листов?
— Чуть позже, хорошо? Сейчас я ещё слишком боюсь тебя потерять… — тихое, словно колыбельная, спокойствие обволакивало его, старалось заглушить все страхи и боль.
— Тогда найди еще снотворного… А то голова слишком много думает…
— Расскажешь? — спросила она едва слышно. — Придумаем вместе…
— О чем? Мам? О том, что я убил… — он снова замолчал, борясь с приступом.
— Ну убил девчонку точно не ты. И это не моё желание, а факт с которым очень сложно поспорить и который подтверждают все, кто этого дела касался… — она обняла его за плечи, аккуратно поглаживая.
Он лишь покачал головой.
— Я же помню… — и он сглотнул, снова закрываясь и отворачиваясь, скидывая ее руку и почему-то отчаянно в нее вцепляясь на мгновение, а затем убирая, боясь и ей причинить боль.
— Не помнишь… Поверь, под стимуляторами мы воспринимаем многое иначе, — она не давала ему отпрянуть, лишь мягко удерживая и обнимая.
И он начал рассказывать. Тихо, в чем-то даже спокойно, но от этого внешнего спокойствия истерикой веяло на километры. Про то как ушел с бала, проводил Майи, вернулся и на кухне после обеда увидел ее… И про стол, и про удушение… И… Его накрыло. Сильно, разрывая нервы и душу в клочья.
Леди лишь слушала сына, не перебивая, и запоминала. Она давала ему время высказать всё, выплакать и примириться насколько сейчас это вообще было возможно. Боль расходилась волнами, кольцевалась и зацикливалась, возвращалась, добивая ослабшую психику и снова вспыхивая, усиливая саморазрушение, нагнетая и увеличивая интенсивность с каждым мгновением, с каждым ударом сердца, словно организм хотел, жаждал убить сам себя. А потом на него упало спокойствие. Оно поглощало всю боль, успокаивало волны и укутывало в такое тихое и привычное тепло.
— Ещё не время, Эйнор, ещё не время… — Затянувшиеся было от внутреннего напряжения сосуды расслабились, но само напряжение осталось, отражаясь тёмными кругами в глазах, а спустя несколько минут он просто разревелся, сжимая руку матери.
Мать лишь обняла его как в детстве и тихо, едва слышно пела колыбельную, пока наконец не выплакав все и не обессилев он не провалился в сон без снов.
Спал он уже крепко, когда ей на наладонник пришло сообщение от Дейла, что он нашел кухарку и следит за ней в надежде, что та выведет на заказчиков. Леди ещё раз проверила сына и вышла в соседнюю комнату. Пока он спал, ей нужно было связаться с Дейлом, приготовить отвар и проверить дочь.