Айон-017. ...И уход (2/2)
— Да, серьезно, Рем… — только сейчас друг увидел, как из-под привычной каменной маски просочилась капля боли. — Ты не успокоишься пока её не найдёшь. И что теперь? Ждать запросов по дипканалам пока задница поседеет?
— А те вещи…
Друг дёрнулся как от пощечины и отвернулся.
— Отец поймёт, слуги справятся. Мы идём? Или тебе нужно, чтобы я тут ещё застрял?!
Рем внимательно посмотрел на друга и командира.
— Ты слышал, там глушилка. Куда мы пойдём?
— Есть одно место, мне Эля показала. Или ты струсил? Если что чур бухать будем вместе, идёт?
— Нет, на тебя только переводить… — Рем протянул руку ожидая шага.
Меин настроился на одну известную ему картину и пожав протянутую руку шагнул.
Сайр встретил их продолжением битвы…
***</p>
К своему удивлению Шагнув, Меин увидел черного дракона, вскрывающего когтями хардширский дрон. Крылатого вело и качало, что опытному дракониду было явно и странно. Переглянувшись с Ремом он недобро улыбнулся.
— Своих бьют… — ледяная аура рванула во все стороны от трансформирующегося на ходу драконида.
Рем метнулся следом, отмечая, что недалеко с покрытыми инеем ушами находится полуэльф в форме Следопытов. Сказать о возрасте которого было чего-то конкретного не возможно.
Крылатый, разобравшись с дроном, как-то неуверенно и торопливо отбегал от места побоища пока не споткнулся, упал и ушел назад в человеческую форму. Меин выключил ауру, насторожено оглядываясь. Эльфа в траве он заметил лишь, когда тот выдвинулся на встречу крылатому.
Когда эльф представился, кое-какое подозрение, что это и есть отец ремовской зазнобы появился. Рем, кажется, тоже очнулся. Но по-настоящему друг воспрянул тогда, когда услышал сдавленное: «Каирэмирэнт» откуда-то снизу. Рем не просто очнулся, было видно, что он готов был бежать, снося все на своем пути, но замерев произнес лишь вежливо-отстраненное: «Леди Велисиаэль».
«Вот и поменяемся местами. Твоя очередь быть счастливым…» — Меин мысленно порадовался за ожившего друга и ушёл вставать на постой, но даже в этой землянке ему чудился Её запах и взгляд.
Меин честно пытался спать… На внутренней грани закрытых век ему улыбалась она. Ещё его, ещё счастливая, любящая и хотевшая жить…
Сира очень напоминала сестру, разве что была ее моложе, в чем-то наивней, она демонстрировала всем и каждому, что даже бывшего раба можно просто любить. И тот отвечал ей явной взаимностью и готовностью на что угодно ради нее и их ребенка. Рем же, кажется, полностью выпал из его жизни, видя перед собой только СВОЮ леди…
Стоя на своём посту временами он пытался услышать, почувствовать, дотянуться… Память услужливо напоминала её: «Всегда…» сказанное таким тихим и родным голосом.
Но каждый раз были щиты… Странно, что связь существовала, не была оборвана, а лишь прикрыта, потому что иногда казалось, что до него долетают отголоски чужой… нет, именно ее боли.
В такие моменты ему хотелось бросить всё и рвануть обратно, но старая привычка быть никому ненужным держала крепче цепей. Да, это было больно, неприятно и оставляло какой-то склизкий ком в образовавшейся пустоте, но он старательно загонял это куда-то глубоко. Она не должна знать, понимать, чувствовать его боль. Даже такой ценой. А что он всегда был недостоин… В конце концов это тоже было объяснение и оно было ничем не хуже других.
Воображение… Прорвавшийся зов был почти осязаем, он метался, выдернув драконида из сна и осыпался межзвёздной пылью. Проснувшись и убедившись, что все спокойно спят, Меин вышел из землянки и лёг в траву. Звезды Сайра с интересом смотрели на него, а он боялся поверить. Хотел, звал, ждал и боялся…
Строгий армейский распорядок, ответственность за других и война под боком отвлекали, возвращая дракониду самообладание, туша боль, оставляя лишь тупое давящее чувство. Чувство загнанной, скрытой, спрятанной даже от самого себя любви…
В какой-то момент он просто принял что ответа нет. Хотелось хоть как-то это выпустить, но в ночной тиши казалось громким даже дыхание, а накопленная боль стучала молоточками. Ни одна известная логика не могла объяснить ему что произошло, а спросить… Впервые в жизни ему некуда было идти, не у кого просить помощи и совета. Не к кому было идти. Он находил в себе силы двигаться по инерции дальше, шутить, помогать, защищать, а ему было нужно всего лишь увидеть её снова. Любящей, счастливой, улыбающейся… А дальше хоть умереть, но вот так, рядом, зная что она счастлива…
Вылазки уже не отвлекали его, посты стали рутиной и если бы не большой отряд хардши в ущелье, он, наверное совсем ушел в свои мысли.
Отточенные движения, рефлекторные действия, механическая подпитка… Убегая от себя, он потерялся в своих чувствах, ощущениях и всём том что было можно. Хартширские вертушки с дронами сопровождения были прекрасной мишенью, отвлечением и… Попыткой умереть. Поймав себя на таких мыслях, он лишь неуверенно мотнул головой. «И что в итоге я должен сказать отцу?» — мысль слегка озадачила его. Говорить с отцом об Айон ему не хотелось, не моглось и было необходимо. Только до отца было пара Шагов и абсолютное нежелание жить.
На мгновение, подставится под пушки показалось ему хорошей идеей, но Меин не даром был из Чёрной Стражи. Он слишком хорошо знал цену каждого солдата, а уж подготовленного драконида, воина, идущего… Это не то, чем разбрасываются, словно одноразовой шапочкой для ушей. Жестокая логика войны заставляла его идти дальше, а уж само сражение и вовсе вытравливало всю дурь из его головы, оголяя годами отточенные рефлексы. А рядом несколько часов рожала эльфийка. Напряженно, устало. Маленький драконид действительно была маленькой, но уже демонстрировала свой характер.
***</p>
Иногда щиты ослабевали, словно где-то там терялся контроль и сквозь рябь она звала его, но это ведь не могло быть правдой, а лишь его глупое наивное воображение.
«Лаи, все совершают ошибки…» — тёплый голос отзывался где-то. — «Но это не повод не жить и не позволять другим любить тебя…»
А маленькая Лаи боялась. Ей было страшно, но больше всего за других. Лежа в спальне родителей, под боком у обнимающей ее матери, она слышала его зов, и каждый раз порываясь ответить, с силой вокзала ноги в ладонь. Больше всего она боялась увидеть разочарование и боль, но самым страшным была бы ненависть, поэтому она сама оборвала все, чтобы он имел возможности жить дальше. Свое слово она не заберет никогда, как и сердце.
Все, что она могла — смириться с приговором. Принять не получалось, она часто стала сидеть в библиотеке и каждый раз находя подтверждение, что в ее случае ничего сделать нельзя, уходила в боль все глубже. Они могут все, кроме воскрешения из мертвых и вот этого. Айон казалось, что все вокруг замерло и заледенело, как и она сама. Было невероятно холодно и не хватало того, кто сможет отогреть застывшее сердце.
Пару раз отец, стаскивал ее с окна, и просто держал на руках, пока она не успокаивалась. Жить не хотелось, но она понимала, что своей смертью сделает больно другим. И ради них она просто хотя бы пыталась открыть глаза или сделать шаг.
Вентор не вернулся. Это и тот факт, что за Элей нужен был присмотр, заставили Айон выплыть из собственных мыслей. Странник был жив, сестренка это чувствовала, но все равно не находила себе места, нервничала, это передавалось детям и все снова по кругу. Забота о других заставляла выплывать из глубины собственного самобичевания и боли.
Вся база готовилась к переходу на Сайр. Айон с трудом уговорила взять ее, хотя бы во второй эшелон, так как первой собирались запустить Кару. И хоть Аргестр все чаще бросал в сторону Айон заинтересованные взгляды, на факт того, что первой пойдет именно глава дома Коши, выдохнул.
— Любовь моя, ты же, эгоистка ненаглядная, никому кроме себя любимой порезвиться там и не дашь.
Оставив Элю под присмотром Клэр, они подготовились к битве.
***</p>
Меин поймал себя на мысли, что он слишком привык защищать чужую жизнь.
Почувствовав всплеск, он вынырнул из полудрёмы своих мыслей в окружающий его мир землянки. Он заглянул в комнату удостовериться что все прошло хорошо и, с лёгкой саднящей болью, вышел на улицу. Ведь даже этот совершенно обалделый, местами дикий и абсолютно некультурный раб смог найти того, кто его полюбит, примет, попробует понять. «Ты не был нужен даже родителям, драконы приняли тебя из жалости… Неужели ты настолько глуп, что считаешь что можешь быть достоин хотя бы даже жизни?» — сотню лет назад оброненная кем-то в тренировочном поединке фраза теперь стала для него единственным ответом.
В момент, когда сняли щит он увидел ту, которую Эрлонд назвал Карой, добавив небесная. В отличии от того же Семы, он уже видел бой Пресветлой, чтобы понимать на что способны эльфийки с глефами. Появление Аргестра тоже было вполне ожидаемо. Значит, и эта война была закончена.
Найдя глазами своего друга и убедившись, что среди оставшихся он единственный под его ненужной опекой, Меин выдохнул и отправился изучать лагерь хартши вблизи. Палатки, складские паллеты, установки, оружейные ящики, поилки для животных… Трупы были везде. Местами встречались еще живые, но он проходил мимо — медицинские отряды, обследовавшие поле брани, собирали выживших в специальные сортировочные пункты.
Драконид подошёл к развороченной вертушке и с силой ударил по ней кулаком, но облегчения боль не принесла. Металлическое чрево обиженно скрипнуло, обронив часть брони, разодрав штанину и царапнув небольшим застрявшим осколком по ноге. Меин лишь рассмеялся. Даже тут, на ровном месте, он умудрился пораниться.
Ушедший в полный трансформ Меин мгновенно взбудоражил Аргестра и тот ринулся к сыну, чтобы выяснить, что случилось. Повезло ему, что он ещё не вышел из трансформа, потому что внезапно получил хвостом по морде, отлетев на несколько метров. В чувствах сына отображалась такая какофония, что наводила только на одну мысль — буянка, о которой их уже предупреждали. Прежде чем он успел прийти в себя, чтобы приказом по крови совершить обратный трансформ, как к Меину уже бежала Айон.
Он едва не заорал ей: «Чокнутая! Назад!», но Айон лишь протянула руку, позвав:
— Меин…
Он дёрнулся на зов, безошибочно найдя её, словно не веря самому себе. Аккуратно ступая, он коснулся протянутой ладони своей чешуйчатой мордой и замер.
«Не бросай меня!» — тихо позвал он в ответ, пытаясь собрать путающиеся мысли во что-то осознанное. — «Я жить без тебя не хочу…»
Айон замерла, глотая слезы и чуть гладя чешуйчатую морду — единственную ласку, которую она могла себе позволить в ответ на его… признание.
«Прости. Прости меня… Но ты должен жить хотя бы ради меня… Пожалуйста…»
«Зачем мне без тебя?» — Меин уже почти поборол пляшущую какофонию и теперь стоял перед ней, словно в ожидании приговора.
«Пожалуйста… Я прошу…» — она дышала через раз, сердце билось как сумасшедшее, прикосновения становились потребностью настолько, что хотелось уткнуться, обнять, прижать и никогда не отпускать… Но она снова впилась ногтями в ладонь, чтобы отрезвить собственные мысли и желания. — «Ты сможешь завести нормальную семью…»
«Зачем это всё мне, если я люблю только тебя?» — печати вспыхнули, передавая приказ Старшего Лорда, окружающий мир дёрнулся и драконид вывалился из трансформа в свою обычную форму. Галлюциноген ещё действовал, поэтому подбежавшие адъютанты отца быстро свалили Меина и связали.
«Я люблю тебя!» — он запнулся, чувствуя как сильное снотворное, введённое одним из адъютантов, начинает действовать. — «Я всегда буду любить тебя, Лаи…»
«Я знаю, Меин», — его сознания достигли тихие ее слова. — «Но иногда одной любви мало».
Айон опустила руку и, развернувшись, ушла в сторону основных сил. Видевшая все это Карайонаэль чуть ошарашено подошла к Аргестру и хмыкнула.
— Мой самый адекватный крылатый друг, тебе не кажется, что мы скоро станем родственниками?
— Если «скоро» по меркам эльфов, то я вряд ли доживу до сего знаменательного события.
Кара махнула, улыбаясь
— Могу лично тебя полечить, с гарантией, что доживешь…
— Знаю, как ты лечишь. Боюсь, что жена будет против.
Кара рассмеялась, заставив на мгновение и его улыбнуться, хотя на душе было также черно, как и снаружи.
— Жестокая ты, моя любимая соседка по палате. Никого из этих тварей не оставила… Хотя бы на зубок.
Улыбка Кары исчезла и она повернулась к старому крылатому другу чуть сжимая его руку.
— Мне жаль, мой друг.
— Заработался, — как-то невпопад произнес дракон. — Из Мерлина, наверное, получше выйдет глава, — он глянул в ту сторону, куда отнесли Меина. — Как будто я не знаю, что отчеты пишет он, — Аргестр выдохнув, поклонился Каре, коснувшись губами ее руки и пошел к своим, стоящим на почтительном расстоянии.
— Меин не отчётами хорош, не так ли? — послышалось в след.