Часть 40. Готовность. (2/2)

– Так-так-так, блудная дочь вернулась, – сложив руки на груди, насмешливо произнёс Филипп.

На Питера он принципиально не обратил внимания.

– Здравствуй, отец, – наконец взяла себя в руки девушка, – Это Питер Паркер, мой парень.

– Мистер Уотсон, – поднявшись с дивана Питер подходит к Мэри инстинктивно чуть выступая вперёд.

Сперва мужчина смотрел надменно-насмешливо.

– Ну здравствуй, «Парень-Питер», – отец Эм-Джей протягивает руку.

Стараясь не демонстрировать отвращение, Паркер пожал протянутую конечность.

Уотсон сразу же, с хищной ухмылкой, попытался как можно крепче сжать ладонь парня, но не один мускул на лице Пита не дрогнул, и тогда он в ответ сжал руку мужчины так крепко, что тот, через секунду, с сильным шипением порывисто выдернул свою конечность.

– Простите, крепкая хватка, – абсолютно не раскаивающимся тоном произнёс Паркер.

Уотсон бросил на него свирепый взгляд и дернул руку от жены, попытавшейся осмотреть его ладонь.

– Я пришёл пообедать, но что-то аппетит пропал, – снова грозно глянув на парочку, проговорил отец Мэри, – я задержусь на работе допоздна, – бросив объяснение жене, Филипп выскочил из дома.

– Ты рассердил его, – недовольно подметила блондинка.

«Пусть скажет спасибо, что я ему прямо здесь зубы не выбил», – подумал Питер, но прежде чем он успел что-то сказать, Мэри его опередила.

– Он повёл себя грубо, – вступилась за своего парня рыжая.

– Мэри Джейн Уотсон, не забывай, он всё ещё твой отец.

– И от этого всё также тошно, – расстроено ответила Мэри.

Прежде чем её мать ответила, дверь вновь открылась.

– Мама, я видела отца, с тобой всё в порядке?

В гостиную вошла молодая брюнетка, Гейл, сестра Эм-Джей.

Сёстры встретились взглядом и оцепенели

Но Мэри, как и Питера, поразило другое.

Девушка была беременна.

– Гейл, – прошептала рыжая.

Дернувшись и вырвавшись из оцепенения, брюнетка побежала на второй этаж.

– Гейл стой! – Мэри побежала за сестрой.

– Хороший чай, миссис Уотсон, – проговорил Питер, поднимаясь за своей девушкой.

Женщина же осталась одна в гостиной.

Пит поднялся на второй этаж и увидел Эм-Джей, сидящую у двери.

– Гейл, пожалуйста, впусти меня.

Ответа не было.

Паркер было порвался что-то сказать, но рыжая метнула на него предостерегающий взгляд.

– Сестрёнка, – вновь начала Рыжик, – помнишь как в детстве мы обе ходили на художественную гимнастику, мы были так хороши, – слегка посмеявшись Мэри продолжила, – но отец закатил скандал, что не может оплачивать секцию для нас обеих. И ты отказалась, – за дверью послышались некоторые звуки, – ты отказалась и сказала, «ты лучше меня, хвостик», – в глазах Уотсон стояли слёзы, – ты называла меня хвостик, потому что в детстве я бегала за тобой как приклеенная.

Дверь открылась и из проёма вышла заплаканная брюнетка.

– Это я, сестрёнка, – после слов рыжей, Гейл бросилась ей обнимать и вновь заплакала.

Питер же просто смотрел на девушек. В нём поднимались разные эмоции. Сам Паркер был единственным ребёнком в семье и не знал что чувствовали братья и сёстры, которые были связаны подобными узами. Даже с кузенами он не общался. Часть Пита, которая принадлежала вселенцу из другого мира, тоже была единственным ребёнком в семье, он тесно общался со своими двоюродными и троюродными братьями и сёстрами, но что значит быть на прямую так связанным с человеком, не знал.

Но воссоединившиеся сёстры пробудили в нём тёплые воспоминания о давно утерянной семье, оставшейся в той жизни.

А ещё гнев.

Гнев на их подонка отца.

Тем временем девушки прошли в комнату Гейл. Питер остался у стены, перед этим прикрыв дверь, дабы не смущать сестёр.

Девушки ещё некоторое время вспоминали детство.

– Мэри, кто это? – брюнетка слегка кивнула в сторону Паркера.

– Питер, мой парень, но сейчас это не важно, – Уотсон слегка вздохнула, – Гейл, когда ты собиралась сообщить, что я стану тётей? – попыталась улыбнуться зеленоглазая.

Брюнетка также слегка улыбнулась.

– Думаю когда бы пришло время.

Улыбка слетела с лица Мэри Джейн.

– Гейл, – девушка взяла сестру за руку, – отец ребёнка ведь не…он?

Эм-Джей не могла произнести этого вслух, а у стены напрягшийся, словно взведённый механизм Пит, сжал руки в кулаки.

Брюнетка выпучила глаза, шокировано уставившись на сестру.

– Что? КОНЕЧНО, НЕТ! Господи, Мэри, откуда такие мысли?! – но опомнившись, Гейл метнула на Паркера испуганный взгляд.

– Я ему рассказала, – призналась рыжая.

Питер ожидал от девушки гневной тирады, но вместо этого у неё на лице выступило выражение тотального облегчения, будто камень с плеч упал.

– Ох, – брюнетка положила голову на плечо сестры.

– Всё хорошо? – поинтересовался Пит, отметив слишком резко побледневшую девушку.

– Да, просто много потрясений для одного дня.

Некоторое время в комнате царило молчание.

– Кто отец? – всё же в огненном характере зеленоглазой красавицы было не до долгого молчания или бездействия.

– Мой парень, Джейсон, – Гейл любовно погладила ещё не сильно округлившийся живот, – я встретила его через пару дней после твоего…переезда. Он стал моей опорой.

– Как отреагировали родители?

– Я живу с Джейсоном. Не могла здесь оставаться после… – брюнетка болезненно зажмурилась, а Мэри в жесте поддержки обняла сестру, – он будто стал ангелом посланным мне судьбой. Мама жалеет. А отцу я думаю всё равно. Он получил повышение в университете и абсолютно не обращает внимание на семью. Мне кажется, что это и было его целью, избавиться от нас.

Мэри поджала губы. А Питера переполняла ярость.

Нет, Филипп не подонок, он самый настоящий ублюдок.

– Рыжик, мне кажется, Гейл будет не лишним немного поспать.

– Ха, Рыжик, – потирая слипающиеся глаза посмеялась брюнетка, – а он мне нравится, сестрёнка.

Девушка в ответ лишь фыркнула и помогла сестре улечься.

Пара собиралась уже выходить.

– Он бьёт маму, – тихо произнесла Гейл.

Закрыв дверь с другой стороны, парень и девушка остались стоять в тишине коридора.

– Пошли, – взяв парня за руку, Мэри потянула его в свою старую комнату.

Зайдя в помещение, Эм-Джей отметила яркость розовых обоев, обилие плакатов на стенах и разбросанные вещи. Комната девочки-подростка, всё осталось абсолютно нетронутым. Вернувшись сюда, Мэри поняла, как сильно морально выросла, когда сбежала отсюда.

Задумавшуюся девушку любяще обняли сильные руки.

– Ты в порядке?

Этот голос. Мэри достаточно хорошо помнила, как в детстве играла с мальчиком по имени Питер Паркер, его всегда растрёпанные волосы, выпавшие передние молочные зубы. Тогда он ещё носил очки.

Но после переезда она не часто возвращалась к этим воспоминаниям, у неё началась новая жизнь, но тихого скромного и такого смелого мальчика она никогда не забывала.

И, в конце концов, она вернулась в дом тёти Анны, жены брата её отца. Тот факт, что они практически не общались, и что дядя, которого она никогда не знала, насмерть рассорился с отцом, было знаком, — это последнее место, где её будут искать.

Женщина выслушала её историю и приняла домой как родную.

А потом она увидела его. Мальчик превратился в подростка, Питер выглядел как типичный ботаник, но в его глазах было всё тоже упорство. Та же сила, что пробудила дремавшие чувства. Возможно, тогда это можно было назвать влюблённостью иначе те чувства, ту тягу назвать было нельзя. Иногда слов недостаточно, чтобы выразить всю бурю эмоций, резвящуюся внутри.

А сейчас подросток стал статным молодым человеком. Она с уверенностью назвала бы его мужчиной, но её Тигр был всё ещё молод для такого обращения. Но в глазах Уотсон он был больше чем обычным мужчиной. Теперь она уверена что по-настоящему любит этого глупошутящего, и частенько страдающего от разрозненности своей натуры парня.

Лишь друг с другом они чувствовали себя настоящими и защищёнными.

По крайней мере, Мэри.

Рыжая, оперлась на грудь парня, и, проведя ладонью по щеке, заглянула в его глаза.

В карих омутах сквозили настолько ярые беспокойство и поддержка, что Эм-Джей просто поцеловала Питера.

Гладя любимую по голове, парень прижал её к своему плечу, стремясь защитить от всего мира.

Некоторое время каждый из них сидел погружённый в свои мысли, пока Паркер не заговорил.

– Он не остановится, Эм-Джей, мы оба это знаем, – рыжая вздрогнула.

Мэри понимала.

– Я знаю, Тигр, но…

– Он всё ещё твой отец, я понимаю, – зажмурившись проговорил парень.

– И он не заслуживает этого, – рыкнула Уотсон.

– Я не просто так взял костюм, – произнёс Пит, подняв лицо своей девушки за подбородок.

– Он говорил, что задержится в университете допоздна, – развила мысль Эм-Джей.

– Я могу? – оставил просьбу висеть в воздухе парень.

– Я люблю тебя, Тигр.

Этого ему было достаточно.

– Нужно забронировать номер в отеле, – меняет тему Питер.

Всё что хотел, он получил.

– Может лучше нам остаться здесь? – с сомнением спрашивает Мэри.

– Думаешь стоит?

– Хочу поговорить с мамой.

Вздохнув, Питер понимает, что лучше оставить женщин семьи Уотсон одних.

– Хорошо. Я на всякий случай зайду в отель и осмотрю город, пока есть время.

– Будь осторожен.

В ответ Пит лишь целует рыжую.

*

Тем же вечером.

3 декабря 2012.

Бостонский Университет.

Кабинет Филиппа Уотсона.

Мужчина дёргано проверял контрольные своих студентов. Он был до ужаса рассержен. Его младшая дочь, эта малявка посмела вернуться после своего побега. Как только в его жизни стало всё налаживаться! Он получил регалии главы кафедры, наконец-то его признали!

От долгой писанины рука Филиппа заныла.

Ещё и притащила с собой этого троглодита. Как в таком хлюпике вообще может быть столько силы!

Размышления мужчины были прерваны звуками открывающегося окна. Вот только его кабинет находился на шестом этаже, а рядом с рамой не было пожарной лестницы.

Опираясь на оконную раму в помещение, буквально запрыгнул некто в однотонном чёрном костюме.

Лишь маска что-то отдалённо напоминала.

– Привет, Филипп, – обратился к Уотсону незнакомец.

Хотя для мужчины он был незнакомцем, а вот многие Нью-Йоркские бандиты прекрасно знали, кем он был. И содрогались при одном воспоминании.

– Кто вы?! Я вызову охрану! – Филипп схватил телефон, но Рукт приблизился и небольшим ударом кулака раскрошил стационарный телефон.

– Не утруждайтесь.

Мужчина шокировано смотрел на действия человека в черном.

Тем временем сам мститель посмотрел за спину отца своей девушки.

– Интересно, столько фотографий с различных университетских мероприятий, – Пит снял одну из рамок, – премия «Человек Года» по мнению Бостонского университета, – хмыкая произнёс парень, – но мы оба знаем что всё не так радужно верно Филипп?

Пусть Уотсон и был напуган действиями неизвестного, но снисходительно-презрительный тон этого человека взыграл на природном яростном темпераменте мужчины.

Он встал с кресла и, возвышаясь более чем на голову над своим собеседником, произнёс:

– Я не намерен выслушивать всё это.

Филипп было подумал замахнуться.

Но в ответ человек в черном легонько толкнул Уотсона обратно на кресло.

Хотя мужчине показалось, будто его на всей скорости сбила машина, так как он не просто вернулся на кресло, но ещё и грузно врезался в стену.

В молодости Филипп частенько дрался, иногда и из-за будущей жены, но если бы все его соперники, за всю его жизнь объединили свои силы и толкнули его, эффект был бы и в половину не такой, как от лёгкого тычка этого человека.

Теперь Уотсону стало по-настоящему страшно.

– Иногда я задумываюсь, – начал говорить Питер, глядя на отца своей девушки сверху вниз, – зачем надеваю костюм и выхожу на улицы? Я мог бы применить свои таланты в других сферах, быть настолько занятым различными изысканиями, что и не вспомнил бы об этих способностях.

Рукт сжал руку и перчатка заскрипела с приятным звуком.

– Конечно, поначалу мне просто нравилось, затем казалось, что и выбора иного нет, многое определили уроки одного очень важного для меня человека.

Паркер замолчал, а Филипп тем временем думал, сможет ли он убежать, если резко подскочит.

– Но совсем недавно я понял, зачем я это делаю, – произнёс Пит, поднимая завопившего Уотсона за вороты пиджака, – я делаю это, потому что не смог бы спокойно спать, зная, сколько зла творится вокруг, зная, что в моих силах хотя бы слегка переломить ход ситуации в сторону чего-то лучшего. Зная, что мрази вроде тебя не получают то, что заслуживают.

– Пож-пожж-ж-жалуста, м-мистер, я обычный профессор, а не преступник, молю, – Филипп окончательно понял, что перед ним сумасшедший и что лучше попробовать надавить на жалость.

– О нет, Филипп, мы оба прекрасно знаем, что это не так, – Питер крепче прижал мужчине к стене, дабы он перестал стенать, – я очень давно наблюдаю за тобой. С виду уважаемые профессор, студенты в тебе души не чают, коллеги признают, соседи хвалят, а на деле? – хватка мстителя становится твёрже. – Деспотичный ублюдок избивающий жену и изнасиловавший собственную дочь.

Уотсон резко побледнел.

«Как? Откуда?!», именно такие мысли вились в его голове мужчины.

– Нет, это не правда… – попытался отнекиваться до последнего профессор.

– Хватит лгать! – громкий крик Паркера и усилившееся давление возымели эффект.

Маска треснула.

– Я никогда не хотел семью! Будучи молодым идиотом считал, что буду счастлив. Но как бы не так, они всегда замедляли меня, были балластом! Эта сука даже наследника мне родить не смогла! Я ненавижу её и этих пиявок, считающихся моими дочерьми, я тоже ненавижу!

Хватка резко разжалась и Уотсон упал на колени.

А Питеру стало невыносимо тошно.

Тошно от слов этого ублюдка. Тошно от того, что его любимая девушка, его рыжее солнышко, родилось только потому, что этот выродок передал ей свои гены.

А теперь он валяется перед ним на коленях и смеет орать, что ненавидит её.

Её.

Самую добрую, сострадательную, весёлую и прекрасную девушку на всей земле.

Его Мэри.

Питера поглотил гнев.

Он схватил захрипевшего Уотсона за горло и одной рукой поднял под самый потолок, прижав его дрожавшую тушу к стене. Филипп не мог достать до пола даже носками.

– А теперь слушай меня и слушай очень внимательно, – профессор пытался всеми силами оторвать будто стальную руку, но хватка не ослабевала. – Сегодня ты вернёшься домой, перед этим купив цветы, и извинишься за то, какой ты мудак. Затем подашь на развод и оставишь всё своё имущество жене и дочерям, дом, машину, — всё, а после исчезнешь из их жизни навсегда. Ты расскажешь о своих преступлениях в университете и сдашься полиции.

– Н-нет! – от перспектив озвученных вторженцем в Филиппе вновь проснулась ярость и он отчаянно выразил свой протест, натужно хрипя.

– О да, ты это сделаешь, иначе, – хватка на горле мужчины усилилась, и Уотсону стало катастрофически не хватать воздуха, – я вновь приду за тобой, но на этот раз я сломаю тебе ноги, затем методично стану калечить, ломая каждую кость в твоём теле, начиная с пальцев. После этого я подниму твою тушу на крышу и сброшу с десятого этажа, наслаждаясь видом того, как твою изломанную оболочку распластает кровавым пятном по асфальту, – описывал всё Питер серьёзным и холодным тоном.

Запах мочи от обоссавшегося Уотсона стал сигналом, что послание дошло до адресата.

А может он просто начал терять сознание.

Разжав хватку, Питер отпустил Филиппа, мешком свалившегося на пол и натужно хватающего ртом воздух, в попытка нормализировать дыхание.

Рукт подошёл к окну.

– Советую не искушать судьбу, – произнеся это, Паркер выпрыгнул в окно.

Конец воспоминания.