Глава 12: Ревность? (1/2)

Обитатели лагеря посмотрели празднование начала сезона течки ещё в нескольких странах северного полушария, где праздники начинались в разных часовых поясах. В одной начало сезона течки, приходившееся на осень, а значит, на окончание многих сельскохозяйственных работ, праздновали угощениями — множество людей выносили на городские площади пироги, нередко украшенные как дизайнерские торты, и Финн при виде них проглотил слюну, а кто-то вслух прокомментировал, что это пытка — показывать им вкусную еду, когда у них рацион строго нормированный. Кулинары угощали собравшихся, которые нередко толкались, пытаясь первыми добраться до угощений, опрокидывали друг друга, учиняли драки, иногда переворачивали столы с угощениями, — но доктор Канимото прокомментировал, что, если участники гуляний наедятся, им несколько часов будет не до секса. В другой стране собравшиеся на гуляния люди водили хороводы и плясали под громкую музыку и барабанный бой, хором распевая песни на незнакомом «облачникам» языке, — менялись музыка и песни, но пляски продолжались пять минут, десять… дальше Финн уже не видел — разгорячённая зрелищем Алестра снова утащила его в «будку для секса» — но, кажется, суть была именно в том, чтобы наплясаться до упаду, хотя то кто-то в толпе начинал срывать с себя и с партнёра одежду или хватал партнёра или партнёршу и утаскивал из хоровода со вполне определённой целью. В Дорне, родине Алестры, по улицам двигался красочный карнавал — мужчины и женщины в масках и маскарадных костюмах, у многих костюмы оставляли интимные места совершенно открытыми, а маски закрывали только верхнюю часть лица (чтобы удобнее было целоваться!). Некоторые держали в руках мешочки с угощениями, которые они предлагали встреченным прохожим, и если прохожий принимал угощение, его увлекали куда-нибудь для секса, но некоторые ряженые просто, завидев симпатичных представителей противоположного пола, с криками бросались к ним, и хотя многие дорнийцы в течке лишь раскрывали объятья бегущим, некоторые кричали что-то вроде «нет, нет!» и бросались наутёк… камеры не показывали дальнейшего в деталях, но, вероятно, убежать удавалось не всем.

— Интересно проводить параллели с праздниками народов Земли… и других планет, — проговорил Леон, заинтересованно наблюдавший за происходившим на экране.

— Да… — откликнулся Уваров, — рейсса Алестра, скажите… то, что они, эти люди, в масках, не приводит к тому, что… как бы это сказать…

— Что они начинают творить разную фигню, потому что под масками их никто не узнает? — перебила его Алестра, активно тискавшая Финна, снова собираясь утащить его трахаться, и разочарованная тем, что ей опять вместо секса приходится отвечать на вопросы учёных. — Ещё как приводит! Поэтому у нас в Дорне половина населения каждый год выступает за то, чтобы запретить празднование Риколтага, потому что это опасно и вообще… а вторая половина кричит, что это наша традиция, не смейте её трогать!

— И евнухов у вас нет, чтобы во время течки порядок поддерживать… — проговорил Рэйдзи.

— Ну… — дорнийка слегка смутилась, — у нас есть (слово, которое Финн не расслышал), но их мало.

— Кто? — заинтересовались учёные.

— Склотцы. Ну, это такая религиозная (незнакомое слово, смысл которого, впрочем, угадывался по контексту). Они ненавидят секс, течку, плоть, женщин, всё вот это вот вообще, поэтому они себя добровольно кастрируют, чтобы грешная плоть их, значит, не отвлекала от мыслей о Боге и всём таком прочем… (незнакомое ругательство), короче! — Алестра брезгливо скривилась. — Ходят с (незнакомое слово) видом и на всех смотрят, как на дерьмо, и их тоже никто не любит, но в сезон течки они, понятно, сохраняют ясную голову и (незнакомый глагол) большие деньги! И людей в свою секту завлекают тем, что, мол, приходи к нам, отрежь себе ненужное и сможешь зарабатывать, как мы. Мерзость.

— Вы их не любите? — заинтересовался Леон.

— За что их любить?! — скривившись, бросила в ответ Алестра. Финн, обнимавший девушку, робко кивнул, соглашаясь с её словами: за что, в самом деле, любить религиозных фанатиков, подвергающих себя кастрации? Хотя… если сравнивать с другими хамальцами, каждый год впадающими в безумие, может быть, эти «склотцы» и правда не так плохи? — Они сами никого не любят, потому что мы все мерзкие грешники и в грехе и грязи живём, а меня они не любят тем более, потому что я женщина, а женщин они считают мерзейшими существами!

— Поясните? — заинтересовались учёные. — Во что они веруют? — на этот вопрос Алестра отвечала сбивчиво и путано — хоть она была и журналисткой, она, понятно, не была специалистом по богословию и о вероучении «склотцев» знала лишь обрывки информации, возможно, даже не всегда верной. И вообще она предпочла бы уединиться с Финном и трахнуть его снова… в этот день у Финна несколько раз был секс с течной хамалькой, которую просмотр телетрансляций народных гуляний дико возбуждал, вот только самого его просмотр этих телепередач наводил совсем не на те мысли — он думал о людях, покалеченных толпой в давке, убитых во время уличных драк, изнасилованных обезумевшими от течки людьми, — и Алестре нужно было с удвоенным усердием об него тереться, целовать, обнимать и ласкать его, чтобы парень переключился на мысли о том, о чём надо, возбудился и смог её, наконец, удовлетворить.

Следующим утром, за завтраком, руководитель группы напомнил, что через несколько дней в лагерь прибудут девушки, «любезно предоставленные» джалийским президентом, — танцовщицы, музыкантши и, в общем, куртизанки — и нужно подготовиться к их прибытию. Они разместятся в лагере республиканских гвардейцев и собираются навестить лагерь инопланетных гостей несколько раз в течение нескольких дней, чтобы обеспечить, так сказать, себе беременность. Да, они, очевидно, намереваются забеременеть от инопланетян, мы задали об этом представителям джалийцев прямой вопрос, и они подтвердили. Мы не знаем, насколько это их решение, а насколько — решение джалийских властей и учёных, но мы не стали отказывать господину президенту, этот вопрос согласован с руководительницей экспедиции, и она разрешила. Не желающие в этом участвовать могут отказаться, но могут прийти посмотреть на джалийские танцы и послушать местные песни. Девушек будет двенадцать, да, мы попросили, чтобы все были не младше семи джалийских лет, объяснив, почему мы настаиваем на этом, представители джалийской стороны, кажется, удивились, но пообещали удовлетворить наше пожелание. В свою очередь, сирианок и таукитянок-айк, желающих принять участие в местных «обрядах», мы просим убедиться, что хамальские девушки полностью согласны.

— Ты хочешь посмотреть на джалийские песни и пляски? — с широкой ухмылкой поинтересовалась Алестра, прижимаясь к Финну. Молодой человек густо покраснел — он только что хотел сказать, что он отказывается, раз можно.

— Думаю… ты будешь против… — буркнул он в ответ.

— Ну, всё ж какая-то (незнакомое слово)! — рассмеялась девушка — кое-кто из сидевших за столом засмеялся тоже. — Трахаться с тобой, конечно, приятно, но, если только этим заниматься всю сороковницу, это (незнакомый глагол)!

— Кстати, рейсса Мирсер! — вмешался вдруг Де Лука. — Поскольку джалийцы не должны знать о вашем присутствии в лагере, во время… встреч с местными девушками вам нужно будет находиться в… помещении, любом помещении, где они не смогут встретиться с вами и увидеть вас.

— Ааа??? — издала удивлённый возглас девушка и смешалась. — Ну… они же не поймут, что я, ну, эарсийка, я могу выдать себя за инопланетянку, за члена вашей экспедиции, нет?

— Думаете, это сработает? — заинтересованно спросила Киорето, переглянувшись с коллегами.

— Если вы будете раздеваться и заниматься сексом при них, то совершенно точно нет! — ответил Де Лука. — А вы, я думаю… не сможете сдерживать себя.

— Ох, чёрт… — Финн побледнел — действительно, нужно как-то спрятать Алестру от этих джалиек!.. и как?!

— Но… но разве они поймут, что я не одна из вас, даже если увидят меня??? — с растерянностью в голосе переспросила Алестра. — Вы же… не одной расы, а нескольких… вы не выглядите одинаково, вы разные, а не то что вы все одинаковые, а я среди вас отличаюсь… И потом, они же не знают, что меня здесь быть не должно?

— Но если они начнут рассказывать о вас своим друзьям, информация начнёт распространяться, и о вашем присутствии в лагере станет известно, — возразил Де Лука. — Поэтому нет. Соображения безопасности требуют этого… ВАШЕЙ безопасности, — начбез поморщился, будто говоря: «почему вообще МЫ убеждаем ВАС подумать о ВАШЕЙ собственной безопасности?!».

— Да, есть вероятность, что вас опознают как эарсийку, — вступил в разговор Берггрен. — У вас другой акцент… у нас акценты неодинаковые, но у вас он может быть знаком джалийцам… и вы знаете местные языки лучше, чем мы, и этим можете выдать себя.

— Даже если вы не будете раздеваться, — вставила Киорето.

— И ещё у тебя… — решился вставить слово Финн, — как это называется… когда кожа долгое время находится под солнечными лучами…

— Загар, — поняла его Алестра (Финн просто не смог вовремя вспомнить нужное слово на дорнийском). — Да, хорошо, я понимаю… — она тяжело вздохнула. — Что мне делать?

— Финнегану особое задание… не давать ей, в общем, заскучать! — брякнула вдруг Талк и рассмеялась — молодые члены группы тоже рассмеялись, кое-кто из старших заулыбался, Финн покраснел, а Алестра чуть смущённо улыбнулась, показывая, что она, в общем, и не против.

— Ну или так, да, — Де Лука скорчил недовольную мину. — Мы выработаем соответствующий комплекс мер и дадим вам необходимые инструкции.

А вот у Финна был ещё один повод для беспокойства — Нарисса. Будет ли она среди присланных девушек? Будет ли она пытаться искать встречи с ним? Не будут ли они с Алестрой ревновать друг друга? Вот только ещё любовного треугольника (или многоугольника, если считать Ариум его частью?) ему и не хватало… так что после окончания «летучки» и завтрака молодой инженер решил поговорить с руководством группы.

— Товарищи руководители… — начал он, запнулся и тяжело вздохнул. — Вы не знаете… Нарисса будет среди… девушек, посланных джалийцами?

— Хороший вопрос… — Леон наморщил лоб, а затем вытащил свой коммуникатор и принялся нажимать на кнопки на сенсорном экране. — После того, как мы упомянули о возрасте согласия на планетах Облака, они прислали нам общую информацию о них, и, кажется… да, вот, Нарисса Шинхамрас, семь лет, фотография, биографические данные… — руководитель группы поднял глаза от экрана и посмотрел на молодого инженера. — Проблема в том, что ты сейчас находишься в отношениях с Алестрой, верно?

— Да, — тяжело вздохнул юноша.

— Поговори с ней? — предложил венерианец. — Объясни ей ситуацию… я думаю, она должна понять, что инициатором начала отношений был не ты. Конечно, я не знаю, как она отреагирует на это, когда она в течке, но… поговорить с ней, с Алестрой — это первое, что ты должен сделать.

— И, может быть, написать письмо этой Нариссе, в котором объяснить, что… — вставил слово Берггрен, однако не закончил фразу и нахмурился. — А, нет, нельзя же рассказывать Нариссе об Алестре, о том, что в лагере находится хамалька? Но, может быть, если соврать ей, что Финнеган находится в отношениях с кем-то из членов группы…

— Ммм… — протянул руководитель группы, обдумывая эту идею, — кажется, она ему не слишком понравилась, но и не настолько не понравилась, чтобы сразу её отбросить. — Письмо — это, пожалуй, хорошее предложение… но сперва поговори с Алестрой, — он посмотрел на юношу. — Возможно, она не будет устраивать тебе никаких сцен ревности, и проблема решится сама собой, — он слегка натянуто улыбнулся.

— Да, так и сделаю! — кивнул Финн, одновременно с надеждой на то, что Алестра не будет ревновать, и никакой проблемы не возникнет, и с тревогой, что Алестре может не понравиться то, что он ей скажет, и у него будут проблемы. И поспешил обратно в свой «бокс» — Алестра встретила его улыбкой и объятьями, собираясь снова утащить его в их «будку для секса» и там отдаться ему, но юноше, пришлось, вздохнув, нарушить её планы.

— Послушай… мне нужно тебе сказать… — начал он, и улыбка Алестры мгновенно поблекла. Он сбивчиво попытался объяснить ей, что ещё до знакомства с ней он встретил девушку из прислуги джалийского президента, и вот она собирается приехать к ним в лагерь вместе с другими музыкантшами и танцовщицами… Алестра, слушая рассказ парня, сдвинула брови и внимательно смотрела на него, кажется, и вправду собираясь начать ревновать, и Финн под её взглядом сбился снова.

— …И вот я не знаю, что делать, я не могу даже сказать ей, что у меня есть отношения с другой девушкой, то есть с тобой, потому что ей нельзя знать о том, что ты находишься в лагере…

— Ого! — Алестра с заметным сарказмом усмехнулась. — А ты, я смотрю, популярен среди женщин!.. и не только женщин, но и этих, сирианок.

— Да вовсе не!.. — Финн вспыхнул. — Она мне вовсе не нравится, не интересна как человек, я с ней письмами обменивался только потому, что меня просили наши учёные! И я уверен, что я сам ей не так уж интересен, она мне писала письма только потому, что её просили её джалийские разведчики, спецслужбисты!

— А я? — Алестра нахмурилась сильнее и сжала губы. — Я тебе интересна как человек? Или ты со мной трахаешься только потому, что тебя попросили твои учёные?

— Нет! — Финн торопливо обнял девушку, на секунду попытавшуюся от него отстраниться. — Ты… ты интереснее для меня в сотню раз! Если бы ты была мне неинтересна… думаешь, я бы терпел эти шутки со стороны других моих товарищей, — (Теппо, сидевший на кровати напротив, прыснул при этих словах), — это постоянное наблюдение, невозможность уединиться, необходимость на всё просить разрешение? Если бы я не хотел этого сам, я сказал бы, что не нужно мне такое счастье! Ты… ты, живущая своей жизнью, побывавшая во множестве стран, всем интересующаяся, знающая много интересных вещей, и она, живущая в своём маленьком мирке, ничем за его пределами не интересующаяся, только тем, чтобы найти себе богатого мужчину и родить от него очередного ребёнка, — кто из вас лучше?! Конечно, вопрос, то есть ответ для меня очевиден! — он попытался снова прижать девушку к себе, и на этот раз Алестра не пыталась отстраниться, её морщины разгладились, она улыбнулась и поцеловала его.

— Хорошо, и… что ты собираешься делать, что ты собираешься ей сказать? — спросила она.

— Вот я не знаю… — тяжело вздохнул Финн. — Я даже не знаю, что для эарсийских девушек в таких случаях нормально, а что нет, как нужно с ними вести себя, и так далее! — снова вздох.

— Ну… она же будет в течке? — улыбнулась Алестра. — Я думаю, когда она будет в течке, она захочет трахаться с кем угодно, даже когда тебя не будет рядом… то есть если тебя не будет рядом, она набросится на кого-нибудь ещё!

— Ага… — Финн облегчённо выдохнул — это звучало вполне логично. Но… — А если… она захочет секса именно со мной, будет меня искать? Я не смогу соврать ей, что меня нет в лагере, я на орбите, потому что она может меня увидеть, я не смогу сказать ей честно, что у меня есть, как это называется у вас, подруга…

— Думаешь, она всё-таки к тебе (незнакомое выражение)? — Алестра хмыкнула, её реплика прозвучала иронически, не ревниво.

— Не знаю… — стушевался юноша. — Может, да. Может, нет. И если да, то что я должен делать? — Алестра испытующе посмотрела на него и хмыкнула снова.

— А у вас это разрешено — встречаться с несколькими женщинами одновременно? — поинтересовалась она.

— Эээ… нет… — Финн смутился снова, — то есть не запрещено, но не одобряется… в брак вступать — только двоим, мужчине и женщине, ну или… в общем, ты поняла. А у вас? В Джали, я знаю, это разрешено, а в Дорне…

— В Дорне запрещено, — Алестра поморщилась, — только отдельные секты это практикуют, но они (несколько незнакомых слов). И ты, значит, хочешь…?

— Я не знаю, что ей, этой Нариссе, сказать, если она будет пытаться мне, ну, оказывать знаки внимания, — вздохнул Финн.

— Скажи ей, что ты предпочитаешь девушек с членами, сирианок! — в голосе Алестры вдруг послышались какие-то мстительные нотки. Финн вспыхнул, а Теппо заржал в голос. Но затем Алестра перестала улыбаться и вздохнула тоже. — Я тоже не знаю… я не знаю, насколько она правда в тебя влюблена, а насколько делает это потому, что ей говорят это делать… Проще было бы спросить её саму…

— Или написать ей письмо… — Финн почесался. — Наверное, она успеет его прочитать, если я напишу его сегодня-завтра и в тот же день отправлю… только что в нём написать… я ведь не могу назвать ей настоящую причину…

— Письмо — это неплохая мысль! — Алестра просветлела лицом.

Следующую пару часов Финн, расположившись за столом, составлял письмо для Нариссы — рядом, прижимаясь к нему, сидела Алестра, напротив — несколько учёных группы. Финну пришлось достать последнее письмо Нариссы, чтобы перечитать его и освежить его содержание в голове, — письмо он получил больше недели назад — и он смущался, когда Алестра с любопытством заглядывала ему через плечо. Он решил начать письмо с извинений за то, что долгое время не мог написать ей из-за занятости, и что его письмо получилось довольно коротким, но выразил надежду, что Нарисса успеет прочитать его письмо до их встречи, а затем принялся отвечать на вопросы джалийки, заданные ею в последнем письме. На космических кораблях Земной Федерации, писал он, мужчин и женщин служит примерно поровну, с небольшим преобладанием мужчин. К сожалению, космические корабли плохо предназначены для того, чтобы на них жили семьи с детьми — не на всех есть специально оборудованные детские, но он видел корабли, где у членов экипажа были дети младенческого возраста, и на таких кораблях обычно заботой о младенцах занимались не только их родители, но и другие космонавты, сменяя друг друга, и так же происходит на корабле, где служит его старший брат со своей женой. К сожалению, писал он, кораблям, на которых есть маленькие дети, нельзя развивать ускорение выше 1,5g (Финн с помощью учёных попытался объяснить это так, чтобы это было понятно неспециалисту), потому что перегрузки могут убить ребёнка, и нельзя иметь центробежную гравитацию слабее 0,7g, потому что это может привести к нарушениям развития опорно-двигательного аппарата у ребёнка, — из этого следует, что межзвёздные космические корабли, развивающие ускорение до 10g, совершенно не приспособлены для путешествий семьями с маленькими детьми. Финн написал, что для землян нормально жениться и заводить детей в возрасте от 9 до 11 эарсийских лет, плюс-минус один-два года, но ранние браки: в семь эарсийских лет и меньше — не приветствуются; его брат женился, когда ему было девять эарсийских лет, его родители — когда им было по десять. Финн вкратце попытался рассказать об основных религиях землян — христианстве, исламе и буддизме — но его собственные знания в этой области были довольно поверхностными, и ему пришлось консультироваться с учёными, а те, в свою очередь, подсказывали ему, что написать о религиях таукитян и сирианцев, — ну и Финн честно написал, что значительная часть землян не относит себя ни к какой религии. Насчёт генной терапии, которой интересовалась Нарисса, ему снова пришлось консультироваться у учёных экспедиции — он написал, что генная терапия широко используется для лечения наследственных заболеваний, благодаря чему у народов Облака во много раз снижено, по сравнению с прежними эпохами, число рождений детей с врождёнными неизлечимыми заболеваниями, обречённых никогда не жить полноценной жизнью. Иногда, к сожалению, генная терапия даёт побочные эффекты, проявляющиеся в зрелом возрасте, и её не используют, если серьёзность болезни не превышает риска побочных эффектов.

Всё это время рядом с Финном сидела Алестра, обнимая ему, прижимаясь к нему, всячески намекая ему, что у неё течка, и она его хочет, и тем самым отвлекая его от написания письма… правда, и сама отвлекаясь на то, что такого интересного пишет её любовник. Ей было интересно про жизнь с семьями и детьми на космических кораблях — она даже заинтересованно спросила, с какого возраста дети могут летать на космических кораблях — ей ответили, что так вообще с любого, если на корабле поддерживается комфортная гравитация, а на кораблях, выдающих высокие ускорения или, наоборот, не имеющих гравитации, примерно с шести эарсийских лет и при условии прохождения специальной тренировки и отсутствия медицинских противопоказаний (Алестра, кажется, почему-то расстроилась). Ей было интересно слушать про религии народов Облака и про генную терапию — она посетовала на то, что жаль, что эта технология на её планете, хоть и распространена, но недостаточно широко; её старший сын, Ройс, с детства был болезненным ребёнком, и, возможно, если бы каждому дорнийцу или каждому эарсийцу была доступна генная терапия, это можно было бы исправить. Но всё это Алестра спрашивала и говорила сама, активно прижимаясь к Финну и то и дело пытаясь его поцеловать на глазах у учёных, то изо всех сил старавшихся не улыбаться, то деликатно делавших вид, что ничего особенного не происходит, и Финн, вынужденный это терпеть, сгорал от стыда. Несколько раз он пытался мягко отстранить девушку, мешавшую ему писать, пару раз он всё-таки находил в себе силы обнять её в ответ — когда она заметно расстроилась, получив ответ на вопрос о детях на космических кораблях (потому, что её дети не смогут летать на них сами?), и когда она рассказывала про болезни своего старшего сына — но под конец он не выдержал:

— Аля!.. пожалуйста!.. мне нужно написать это письмо, и желательно написать его сегодня, потому что Нарисса с остальными, этими, приезжает буквально через несколько дней!.. я не могу делать перерывы на… — юноша покраснел, — на секс с тобой!.. потому что… — он сбился, не закончив фразу, — Алестра же, шумно выдохнув, отпустила его и встала.

— Да, да, — пробурчала она, — я понимаю, ты занят… пишешь письмо этой своей… (незнакомое слово)! Не буду тебе мешать! — и она, насупившись, повернулась, направляясь к выходному шлюзу. — Пойду подрочу! — кто-то из обитателей времянки, слышавший эту сказанную громким голосом фразу, расхохотался.

— Простите, «своей» кому? — окликнул девушку, встрепенувшись, Леон (он был руководителем группы, но он участвовал в написании письма, как один из учёных). — Мы можем сделать перерыв!

— (Всё то же незнакомое слово)! — повторила Алестра, остановившись. Судя по тону, которым это слово было произнесено, это было какое-то ругательство.

— Что это значит? — заинтересованно переспросил Берггрен.

— Эээ… — вопрос сбил Алестру с толку — она остановилась, неопределённо жестикулируя и пытаясь сформулировать перевод. Финн же, до этого пытавшийся не умереть от стыда на месте, торопливо привстал на своём месте, пока Алестра не ушла, и быстро спросил руководителя:

— Мы… правда можем сделать перерыв??? То есть… я не хочу… оставлять её…

— Да, иди, успокой свою девушку! — отозвался руководитель группы с лёгкой иронией в голосе — мол, мог бы и сам догадаться! И Финн, поспешно вскочив, едва не смахнув со стола письменные принадлежности, подбежав к девушке и обнял её.

— Пойдём! — шепнул он ей. Кто-то из людей в лагере громко рассмеялся, наблюдая эту сцену, — и Финн, если честно, хотел уединиться с Алестрой вовсе не для секса — его мысли сейчас были совсем не об этом — а для того, чтобы поговорить с ней наедине. Девушка взглянула на него исподлобья, но позволила отвести себя в шлюз. Когда Финн переключил в верхнее положение рычаг, управлявший дверьми, и внутренняя дверь закрылась за ними, Алестра… вовсе не бросилась на него с объятьями и поцелуями, как она это делала обычно, а продолжала смотреть на него, насупившись, скрестив руки на груди, и сердце юноши ёкнуло — Алестра, похоже, всерьёз на него обиделась.