9. Куришь? (1/2)
Серый разлегся на казенной лагерной кровати, прочувствовав при этом каждый катышек в матрасе и стык двух досок под ним, оглядел побеленный прямо поверх шелушащейся известки потолок, не поднимая головы попробовал подбить в общий ком тощую перьевую подушку, дотянулся и сквозь арку железного изножья тронул носком малюсенькую фанерную тумбочку. Если не считать отсутствия вечного надзора и того факта, что кроватей в комнате всего две, тот же детдом. Разве что игрушек не мало, их совсем нет. А в остальном, даже привыкать не к чему…
От этой мысли стало особенно тоскливо. Если посчитать, в семьях и в детдоме он провел примерно поровну, только вот семьи-то вечно менялись, и квартиры у них были разные, с разными кроватями, комнатами и условиями, а детдом один, даже кровать в нем одна и та же — то ли совпадало так, то ли директриса просто не верила, что он хоть где-то приживется и новеньких на нее не селила. Вот и выходит, что «как дома» — это не как у родителей.
Серый с нескрываемым отчаянием шарахнул ладонью по стене. Все уже, нет у него никаких родителей, закончились! Есть другие дети и вожатые, потом будут еще дети и воспитатели, а родители… Не так уж они и нужны. Ему уже двенадцать, до выпуска всего-то четыре года, потерпит.
Только вот родители были нужны — Серый это понимал, хоть и не хотел признавать. Нужна была мама с ее вечными напоминаниями про душ и чистое белье, нужен был папа с его усмешками, гордыми улыбками, нужны были они оба с их «наш Сережа» в рассказах про него кому-то. «Наш», не просто «Сережа», не чей-то там, а их! Он был ИХ Сережей! Почему теперь-то нет?
Стоило Серому попробовать перевернуться со спины на бок, чтобы пинать и бить стену было удобнее, дверь комнаты открылась. Пацан на пороге едва не споткнулся об оставленную Серым прямо на пороге сумку, небрежно отпихнул ее ногой, глянул на вторую кровать и спросил:
— Свободно?
— Че, больше некуда? — в тон ему отозвался Серый, тут же соскакивая со своего лежбища.
Вот че ему приспичило идти именно сюда? Че бы было не дать Серому спокойно пережить эти две недели, прежде чем отправляться восвояси?
А с другой стороны — бить придурка, пусть и почти на голову выше его, все равно будет приятнее, чем стену.
— Некуда, — из-за спины пацана констатировал вожатый. Серый помнил его, это он встретил их с родителями у ворот, он оформил документы, он бросил сумку Серого в коридоре и велел выбирать комнату. — У остальных все занято, только ты остался.
— Какая радость, — фыркнул Серый.
— Это Никита — твой сосед, — поперек ему объявил вожатый.
Серый смерил его презрительным взглядом, заметил бейджик на груди, расплылся в притворной улыбке:
— Как скажешь, Витя. — Повернулся к Никите, не меняя лица продолжил: — Проходи, располагайся, чувствуй себя как дома.
— Меня зовут Виктор, — чуть ли не по слогам выговорил Витя. — Раскладывайте вещи, минут через десять будет сбор.
Никита показал закрывшейся за вожатым дверью фак, и Серый фыркнул.
— Че ржешь? — тут же вздыбился Никита.