16. Не бросай меня (2/2)

— Позвольте мне начать, — из-под капюшона послышался достаточно высокий для мужчины голос. Все присутствующие уставились на лидера Брахмана. Все, кроме одного человека из Свастики. Это был заместитель бывшего наркодилера Мацуока. Он сверлил Накано пристальным взглядом, периодически переключаясь от девушки к ее дяди и наоборот. — Ситуация, произошедшая на кануне, в полной мере указывает на масштаб проблемы. Щенки стали больно смелыми.

Все понимали, про какую ситуацию говорил Сенджу. Хоть капюшон и закрывал большую часть лица, чувствовалось, что лидер Брахмана исподлобья уставился на главу Свастонов, чей подчинённый буквально подлил в огонь не масло, а бензин.

Дзихико очень напрягало то, что во время речи Кавараги, в ней прожигают огромную дырку, но всё же она старалась сохранить безразличное лицо и смотреть куда угодно, только не на заместителя Мацуоки. Девушка незаметно переглянулась с дядей, который тоже не был шибко рад столь повышенному интересу к их персонам.

Нервировало. Сегодня всем приспичило устроить чемпионат игры в гляделки?

А вот на лице Сауса от чего-то заиграла довольная ухмылка. Несмотря на альянс, смотреть на то, как Кавараги казалось сейчас перегрызёт глотку Сано, который в всю очередь с абсолютно похуистической, но властной миной, вызывало внутри чувство возвышенности над ними. Хотя, он тоже был бы не против устранить здесь каждого, кто не состоит в Рокухаре. Ему нужна вся Япония. Как и всем лидерам в этой комнате. Альянс — просто бомба замедленного действия. И никто не знает, что послужит спусковым крючком.

Сано никак не реагировал ни на сверлящего его Кавараги, ни на усмехающегося Терано. Ему было абсолютно все равно на их проявленные эмоции. Свои он уже давно потерял. Всё, что у него осталось — это цель. Ради неё он готов пойти и по головам, и на уступки.

— Тэкео перешёл дорогу там, где не следовало, — Майки звучал устрашающе сильно, громко и четко чеканя каждое слово для всех присутствующих. — Считаю, отделался он легко. Таким баловством, как вы устроили, предателей не наказывают.

Было видно, как напряглись Брахман. Неплохой такой удар по самолюбию. Сано прямым текстом упрекнул их в неспособности разобраться с пешками. Одного из которых, к слову, вызвались наказать именно Брахман, хотя он сам принадлежал к Канто. У бывшего заместителя Чёрных Драконов от напряжения вздулась венка на лице, и он уже был хотел показать сосунку Майки, за что его прозвали богом войны, но рука Сенджу придавила его плечо к дивану. Всё-таки, лидером он был не зря, и уметь правильно вести себя в подобных ситуациях умел великолепно.

На удивление, возмущение настигло не только Брахман. Со стороны Свастонов послышался короткий смешок. Все группировки обернулись на звук. За диваном Свастики Канто стоял, с силой сжимающий кулаки, временный заместитель главного наркодилера Шибуи.

— Легко отделался?! — покрасневший, как помидор, парень шипел сквозь зубы, — Если бы не этот чертов Накано, он бы сейчас в больничке не валялся!

Лицо Накано-старшего оставалось непреклонным, словно ему констатировали какой-то научный факт, а не прямое <s>ложное</s> обвинение. За свою жизнь в криминальном мире он уже привык получать в свой адрес далеко нелестные словечки. Оскорбления, по его мнению, — это сныть. Обыкновенный сорняк, который быстро и в огромных количествах разрастается, порой на самых красивых клумбах, но вызвать с корнем его достаточно просто.

Да, его ввело в ступор данное заявление, ведь ни с кем из Свастики, Брахмана или с самим Мацуокой он не контактировал долгое время. Иоширо, который ещё с давних времён не в ладах с Тэкео, был несомненно рад избавиться от этой занозы, верно вставляющей палки в колёса. Практически в прямом смысле. Но показывать эту радость на людях было ни в коем случае нельзя, иначе реакция может быть именно такой.

— О чем ты говоришь?

— Ааа, делаешь вид, что это не ты сдал Тэкео Брахману? — подчинённый чуть ли не пальцем тыкал в Иоширо и его племянницу.— Это тебе должны были все кости переломать и заодно племяшку твою по кругу пустить!

Иоширо уставился на заместителя Мацуоки стальным взором. Это начало переходить границы. Он запросто мог терпеть оскорбления в свою сторону, но не в сторону своей дорогой племяшки. Эта девчонка и так вполне настрадалась за жизнь, чтобы ещё слушать всякую чушь от какого-то сопляка. Хоть Иоширо и ненавидел выяснение отношений, продолжать слушать всякую ерунду он не собирался. Мужчина уже хотел произнести что-то в ответ, как его перебили:

— Следи за своим языком, пока тебе его не оторвали, — сказано это было скучающе буднично, но этот тон пугал до чёртиков. Старший Хайтани не менял ни своего положения, ни взгляда, ни голоса. Но его внутреннее естество так и желало подорваться с места и со всей дури прописать этому рассказчику в нос. Слышать подобное о ней, Ран не желал. — Оскорбляя членов Рокухары Тандай, ты оскорбляешь ее верхушек и ее лидера.

Обстановка накололась ежесекундно. Казалось, что ещё немного, и спустит роковой крючок. Воцарилась гробовая тишина, которую разбавляли только горящее, от злости, дыхание заместителя Мацуоки и шебуршание где-то в его пиджаке. Вытащив оттуда какой-то непонятный скомканный листок бумаги, парень развернул его и выставил его перед собой, словно это неимоверно ценный свиток, прямиком из древней Греции.

Приглядевшись, можно было разглядеть пятно на полстраницы от разлитой газировки, частично перекрывающие немного корявые иероглифы. Даже с такого расстояния Иоширо смог разглядеть обрывки подозрительно знакомых предложений из этого письма.

— Хочешь сказать, что это не ты писал? — если бы не дипломатическая система собраний, которую придерживались небожители, паренёк, наверное, уже бы во всю тыкал этот злополучный листок в лицо Накано-старшего, — Не придуривайся! Только крупные наркодилеры знают эту информацию!

Иоширо уставился на листок, как баран на новые ворота. И вправду, всю ту частичную информацию, которая указана в письме, знало только человек пять во всем Токио.

Дзихико поджала губы и нервно теребила ткань джинс, смотря на одну из декоративных подушек, под локтем Хайтани-старшего. Она понимала, что именно она по своей глупости заварила эту кашу и уж точно не Иоширо ее расхлебывать. Нужно было что-то сказать, как-то оправдаться, но как только дельные слова возникали в голове зеленоглазой, их смысл в момент терялся. Но внезапный щелчок предохранителя разом отключил все здравое сознание, включая только инстинкты и быструю реакцию. Раз, и Дзихико видит наставленный Glock-17 прямо на грудь своего дяди. Два, и зеленоглазая дергается в сторону, совершенно ничего не соображая, кроме одной заевшей, как буддийская мантра, мысли: «Иоширо может умереть». Три, и спущенный курок отпускает пулю в точный полёт.

На осознание того, что сейчас произошло понадобилось некоторое время. Все, у кого с собой было что-то из оружия, вскочили с диванов и направили пушки друг на друга. Ран не был исключением и вытащил всю «страховку» из внутреннего кармана куртки, на автомате прикрывая собой младшего. Да уж, время когда всё решалось только кулаками стремительно улетает.

Послышался ещё один выстрел, на этот раз инициатором был Терано. Три пули рассекли грудную клетку, после чего послышался глухой грохот тела об дорогой ковёр. Казалось, всё решено. Парень покусился на члена Рокухары и получил сполна. Только следом за парнем, на пол обрушилось ещё одно тело.

И тут до Рана дошло. Дошло, куда попала первая пуля. Ран отрицал, что может чего-то бояться, но сейчас обернуться было до ужаса страшно. Потому что, пусть и не сразу, но он начал понимать, кого он увидит, когда заглянет за диван, хоть Хайтани-старший до последнего и надеялся, что это, кто угодно, но не она. Крик Иоширо заставил Рана всё же пересилить себя.

Картина, расстелившаяся на полу, до ужаса напоминала действительно страшный фрагмент из детства Хайтани. Разве что, Дзихико здесь была ещё жива. Кровь, вытекающая из правого плеча вблизи ключицы, струилась багрово-вишнёвыми ручейками от паркета к ковру. Иоширо осторожно уложил племянницу и, стянув с себя пиджак, попытался перевязать ее плечо, чтобы хоть немного остановить кровотечение, но попытки были счетны. Крови слишком много, похоже пуля задела артерию. Ран, как ошпаренный, перепрыгнул через диван и опустился на колени, схватив худое запястье, чтобы нащупать пульс. Слабый. Практически не прощупывается.

Тело немеет, ранение вызывает шок, из-за которого боль практически не ощущается. В ушах звенит так, словно на голову надели кастрюлю и со всей дури стукнули по ней металлическим половником. Где-то только слышался такой, казалось бы, родной голос, просящий всего одну единственную вещь:

— Вишенка, ты только не засыпай, потерпи чуть-чуть до больницы, — у Рана тряслись руки, но он старался это всячески игнорировать, продолжая говорить столь мягким и успокаивающим <s>себя</s>

тембром.

Всё плыло, оливковые глаза пытались с усилием различить знакомые силуэты из-под полузакрытых век, перед тем, как окончательно закрыться. Похоже, эту просьбу она уже выполнить не сможет.