8. Я же пацифист (2/2)
Оливковые глаза Хико поймали взор небесно-голубых, в которых читались благодарность в перемешку в усталостью. Для Дзихико понятно столь подавленное состояние Тошиэки, так как у неё тоже есть младшая сестра, за которую она переживает больше, чем за себя. Будь на месте близнецов Шимада — Нодзоми, Дзихико рвала бы и метала. Но за столь долгую дружбу с Тоши, его младшие стали для девушки и ее братьями и сёстрами тоже. Так что переживала за близнецов не меньше их старшего брата, и старалась навещать их в больнице хотя бы раз в два дня.
— Всё же… — голос приобретает серьёзный тон, а брови сводятся к переносице, — Почему ты не выходил на связь? Где ты был все это время?
— Я их нашёл, — на выдохе произнёс Шимада, — Тех, кто напал на брата и сестру.
Зрачки Накано сузились, и она поставила недопитый кофе на столик и облокотилась на него локтями, подперев сплетенными пальцами подбородок. Всё такое же строгое выражение лица, показывало готовность услышать, кто та самая стая подонков, избивших Рио, и чуть не надругавшихся над бессознательной Мицури.
— Я отключил телефон, когда собирал информацию по всему Минато. Но за пять дней мало, что откопал. Лишь узнал, что это были люди из новой группировки «Кровавое затмение», из Аоямы и северной части Акасаки, — Дзихико продолжала сверлить взглядом Тошиэки, вслушиваясь в каждое слово, — Когда поиски имён обидчиков ни к чему не привели, я навестил своего старого знакомого в Йокогаме. Он был моим семпаем в школе. Сейчас этот мегамозг может достать практически любую информацию о чем угодно.
Парень поднял рюкзак с пола, расстегнув молнию на заднем кармане, достал оттуда небольшой конверт и протянул его Дзихико. Недолго думая, девушка аккуратно вскрыла его. На стол выпало четыре фотографии, на обратных сторонах которых были выписаны имена и краткая информация о каждом <s>человеке</s> существе.
— Это те сволочи, которые избили близнецов, — Тоши сжал руки в кулаки под столом, сдерживая надвигающийся приступ агрессии, — Эта четверка является главой спецотряда Кровавого затмения. Они уже не первый раз раз нападают на прохожих в этой части Акасаки. Видимо, их маленький мозг подумал, что у детей будет с собой много денег, — парень тяжело выдохнул куда-то в пол, — В тот вечер они пошли покупать продукты для апельсинового кекса. Мать дала им три тысячи йен. Все три тысячи они забрали, но не поверили, что у них больше с собой нет и стали выбивать «остальное».
Дзихико слышала эту историю обрывками от Рио, который не особо горел желанием вспоминать тот злополучный вечер, но понимал, что она все же должно узнать эту картину хотя бы частично. Мицури и вовсе мало разговаривала, за всё время проведённое в стенах больницы.
Зеленоглазая, от злости стискивала челюсти, стараясь не дать эмоциям выхлестнуть наружу, чтобы не усугублять ситуацию. Ведь Тошиэки и так каждое слово давалось тяжело. Никогда не пожелаешь кому-то попасть в эту ситуацию. Чуть не потерять близких невероятно мучительно.
— Мицури избили до потери сознания, Рио ещё держался. Но когда эти ублюдки поняли, что денег у них больше не осталось, решили, что Мицури должна отдать несуществующий долг. Рио попытался помешать, но один из них ударил его в бедро ножом, — Тоши сглотнул и продолжил, — Но их отпугнули. Слава богу, их отпугнули, — голос начал дрожать, представляя, что могло бы произойти, если бы их не распугали, — Группировка разбежалась, как крысы. Перед тем, как и Рио вырубился, он увидел два силуэта в узорчатых плащах.
— Силуэты в узорчатых плащах говоришь… — Дзихико уставилась в одну точки где-то в окне и отправила кусочек сладкой выпечки себе в рот, облизывая губы от миндальных крошек.
— Да, и насколько я понимаю, именно они вызвали скорую, — тихо добавил Шимада.
В кафе стало совсем тихо. Большинство студентов уже давно перекусили и разбежались по парам. От силы занято лишь четыре столика. Мелодию джаза периодически разбавляют звуки кофемашины и смешки официанток, разговаривающих между собой, пока нет работы. Будь это обычная будничная посиделка после учебы, Дзихико расплылась бы по мягкому креслу, словно шоколад на солнце, и была бы непременно рада такой тишине. Но сейчас — кресло кажется неудобной табуреткой, а угнетающая тишина нарушается тихим всхлипом Тоши, который он пытается отчаянно скрыть.
— И вот, я узнал их имена, узнал группировку, в которой они состоят. Но я ничего не могу сделать. Я никак не могу отомстить за брата и за сестру. Черт, — небесные глаза предательски слезятся, а голос срывается на тихий хрип, — Я просто ничтожный слабак, ебаный пацифист, который даже отпор дать не может.
Хико видела его плачущим только один раз в жизни, когда тот узнал о смерти отца. Тогда пятнадцатилетний Тоши прорыдал в ее плечо всю ночь. Она знала, как больно терять близких. И она не винила Шимаду за его слёзы. Она считает, что слёзы — это не всегда показатель слабости. Девушка уверена, что иногда стоит выбросить лишнюю соль из головы, чтобы душевные раны затягивались лучше.
Зеленоглазая поднимается с кресла, подходит к Шимаде и присаживается на корточки справа от него. Руки, в рукавах огромного тёплого свитера, обвили торс парня.
— Тоши, ты не слабый, — из-за того, что щека уткнулась в бок парня, голос приобретает нежный и успокаивающий оттенок, — Ты просто очень добрый. Есть ситуации, на которые мы никак не можем повлиять, как бы того не хотели. Остаётся только надеется, что они разрешатся сами собой и в нашу пользу, — тут в голове Накано что-то щёлкает, и в ту же секунду в голове созревает занятная идея, — Я уверена, эти ублюдки получат по заслугам и кара настигнет их.