Часть 9 (1/2)

— Папа, — снова заговорила Лира, извиваясь в объятиях Гермионы, протягивая руки к Драко.

Все снова оглядели комнату и посмотрели друг на друга. Сердце Драко неистово забилось от этого слова, а Гермиона наблюдала за выражением его лица, которое можно было описать только как абсолютное и полное счастье. Улыбка на его лице появлялась очень редко, но эта… эта улыбка навсегда останется в памяти Гермионы. Она надеялась, что они с Лирой смогут и дальше быть причиной таких чистых эмоций, хотя она никогда никому об этом не скажет.

— Ну, Нотт, ты получил именно то, что хотел: ее первым словом было «папа», — с усмешкой прокомментировал Блейз.

— Мне! Ее первое «папа» должно было быть адресовано мне! — воскликнул Теодор, вскидывая руки вверх.

— Ты точно уверена, что Драко не отец? — поддразнила Пэнси. Гермиона бросила на нее взгляд, прижав Лиру покрепче, пока та продолжала извиваться.

— Думаю, я бы запомнил, Паркинсон, — прокомментировал Драко, медленно подходя и протягивая руку к Лире. Девочка захихикала, покачиваясь, и Гермиона в конце концов оставила попытки прижать к себе извивающуюся дочку и передала ее Драко.

— Я ухожу. Нет! Вы все уходите, — резко заявил Теодор, со стоном опускаясь на ковер.

Драко смотрел на него с самодовольной ухмылкой на лице, прижимая Лиру к себе.

— Не будь таким чертовски драматичным, Нотт, — усмехнулся Драко.

— Я был первым, кто ее обнял! Не могу поверить, что она, черт возьми, предпочитает тебя больше, — надулся Тео, скрестив руки на груди.

Драко рассмеялся, не испытывая ни малейшей жалости к своему другу, под радостный смех Лиры.

Он никогда бы не признался в этом вслух, но каждый раз, когда Тео пытался заставить ее называть его «папочкой», это доводило Драко до бешенства. Он знал, что не имеет права, но не хотел, чтобы Лира кого-нибудь так называла.

— Ему даже не жаль, — усмехнулся Блейз, прислонившись к стене, наблюдая, как два его лучших друга по-разному реагируют на первое слово их любимой девочки.

— Я собираюсь отрезать твой гребаный язык. Убирайся из моего дома, — огрызнулся Тео.

— Мальчики! Язык! — огрызнулась Пэнси. — Она — губка и впитает все, что говорят, черт возьми.

— Так, все. У нас будет банка ругательств, — Гермиона закатила глаза, постукивая ногой. — И кстати, вы все спорите о том, кого она называет папой, но я ее настоящая мать, а ее первое слово было не «мама».

— Видишь, Тео, — сказал Блейз, жестом указывая на Гермиону. — Это твоя чертова карма, потому что ее первое слово не было обращено к Грейнджер.

— Что за чертова банка с ругательствами? — спросил Тео, даже не обращая внимания на Блейза.

— Я не буду с тобой разговаривать, пока ты не поднимешься с пола и не прекратишь эту свою нелепую истерику.

— Я держал ее первой, Грейнджер, — надулся Тео, вставая и глядя на нее. — Она должна называть так меня, а не его. А теперь скажи мне, что такое банка ругательств?

— Это банка…

— Вроде той, в которой ты держала Скитер? — Драко ухмыльнулся, подмигивая Лире.

Гермиона закатила глаза, прежде чем продолжить.

— Это банка, в которую ты кладешь деньги каждый раз, когда произносишь бранное слово.

— Нет. Абсолютно нет, — покачал головой Блейз. — Ты будешь чертовски богата уже через неделю.

— Деньги не будут принадлежать мне, — заметила она, трансфигурируя стакан в большую банку. — Они пойдут на счет в Гринготтс, который я открыла на имя Лиры.

— Ты открыла счет на имя Лиры? — Драко вопросительно посмотрел на нее.

— Открыла. И теперь каждый раз, когда кто-то из вас будет ругаться при ней, — ухмыльнулась Гермиона. — Вы должны будете заплатить за это.

— Ну, это просто нечестно, — Тео скрестил руки. — Это ведь магловская вещь, не так ли?

— Конечно, да, — ухмыльнулась Пэнси. — Вот почему это гениально. Спорим на сто галлеонов, что я положу в эту банку меньше денег, чем вы трое.

— О, я тебя умоляю, — насмехался Тео. — Твои сексуальные намеки заставят тебя наполнить эту банку самостоятельно.

— Я уже близка к тому, чтобы выдать вам каждому по банке, — вздохнула Гермиона с досадой.

— О, мы могли бы сделать это как систему баллов в Хогвартсе! — крикнул Тео.

— Тео, какого хрена? — Блейз закатил глаза. — Ты понимаешь, во что вляпываешься?

— Да! Клянусь банкой, — ухмыльнулся Тео, глядя прямо на него.

Блейз надолго задержал на нем взгляд, а затем пробормотал себе под нос ругательство и опустил в банку галлеон.

— О, это будет весело, — улыбнулась Пэнси с лукавым блеском в глазах.

***</p>

К концу недели у каждого взрослого в доме была своя банка, и трое мальчиков, без сомнения, были самыми платежеспособными.

Тео продолжал пытаться приучить Лиру называть его папой, но, к его ужасу и забаве Блейза, Драко оставался единственным, кто удостаивался этой чести. Его истерика продолжалась всю оставшуюся неделю, пока наконец все не вернулось в нормальное русло.

В следующую субботу трое волшебников вместе с Лирой оказались в Косом переулке. Гермиона работала в смене в больнице Святого Мунго, а Пэнси взяла портключ на выходные во Францию, чтобы приобрести произведение искусства, которое она хотела повесить в поместье.

— Как она только убедила тебя надеть это, — усмехнулся Блейз, глядя на Драко, который пристегивал Лиру к себе в какую-то накидку, на которой настояла Гермиона, если они собирались взять ребенка куда-нибудь из поместья. Он выглядел гигантом по сравнению с маленькой девочкой, прижавшейся к его груди. — О, подождите, я знаю как.

— Только не это, — вздохнул Драко, закатывая глаза, прижимая руку к затылку Лиры и надежно прижимая ее к своей груди, пока она дремала. — В последний раз повторяю, у нас с Грейнджер ничего не нет.

— Пока.

— Ты знаешь, — ухмыльнулся Тео, шагая бодрым шагом. — Я все еще жду.

— Ждешь чего? — Драко растерянно посмотрел на него.

— Благодарности, — выжидающе посмотрел на него Тео.

— Опять… за что?

— Я преподнес тебе семью на блюдечке с голубой каемочкой, чертов ты ублюдок, — ухмыльнулся Тео. — Это я привел ее в твою жизнь. Если бы не я, у тебя не было бы маленькой мини-Грейнджер, называющей тебя папой.

— Ой, да ладно тебе, — рассмеялся Блейз. — Ты сделал это, потому что тебе было одиноко.

— О, теперь мы жалуемся, Забини?

— Абсолютно нет.

— Почему ты такой...? — Драко вздохнул, проведя свободной рукой по волосам, когда он застонал. — Да, Тео. Спасибо, что привел Лиру в нашу жизнь. Теперь ты счастлив?

— Технически, это Гермиона родила ее… — заметил Блейз.

— Детали не имеют значения, — пожал плечами Тео, отмахиваясь от Блейза.

Все они знали, что им есть за что быть благодарными. Драко был благодарен, что Тео убедил Гермиону вернуться в их жизнь, Блейз был благодарен, что она родила ребенка и дала ему бесконечное количество поводов дразнить Драко, а Тео был благодарен, что у него есть семья и он больше не одинок.

— О, а вот и магазин, о котором Пэнси не переставала говорить, — Блез указал на детский магазин, расположенный на окраине Косого переулка.

— Мне придется купить Лире все кроватки в волшебном Лондоне, пока она не полюбит меня больше всех, — пожав плечами, настаивал Теодор, открывая дверь и направляясь внутрь, потянул ее за собой, чтобы придержать ее для Блейза и Драко.

— В следующий раз мы просто оставим тебя дома, — пробормотал Драко себе под нос.

— Добро пожаловать в — оо… и чем я обязана такому удовольствию?

Блейз посмотрел в ту сторону, откуда доносился саркастический, но любопытный голос, и встретился взглядом с Падмой Патил.

— Паркинсон не упоминала, что ты здесь работаешь, — ответил Блейз на вопрос, сузив глаза.

— Должно быть, она пришла в мой выходной, я работаю с несколькими выпускниками из Пуффендуя и Трейси Дэвис, — ответила Падма, приподняв бровь.

— Дэвис. — Блейз и Тео хором воскликнули.

Трейси жила в комнате вместе с Пэнси, поэтому не было ничего удивительного в том, что Паркинсон навестила свою бывшую одноклассницу, чтобы потратить деньги на Лиру.

— Ну, в любом случае, чем я могу тебе помочь? — спросила она Драко, задержав взгляд на Лире.

— Я просто смотрю, — коротко ответил Драко, уже поворачиваясь к проходу, чтобы увести Лиру от взгляда Падмы.

Трио мужчин разделилось, но каждый из них дошел до кассы с вещами для Лиры. Падма обслужила их, и Тео настоял на том, чтобы заплатить. Драко и Блейз закатили глаза, но ничего не сказали, пока Теодор стоял у кассы, ведя вежливую светскую беседу с Падмой.

Когда они втроем вышли из магазина и маленький колокольчик звякнул над дверью, Драко сделал глубокий вдох, не подозревая до этого, в каком напряжении находился