Об алкоголе (1/1)

После матча Анатолий, предварительно распрощавшись с не скрывающей свою радость и предвкушение Флоренс и сославшись на дела, связанные с подачей документов для запроса на политическое убежище, отправился на поиски сбежавшего сразу после игры Фредди. Он видел в каком состояние был американец и понимал его причины. Ему самому хотелось обсудить прошедший инцидент, но он выбросил это из головы на время матча. Спросив у персонала гостиницы не приходил ли Фредерик и получив ответ, что заходит буквально на 15 минут, Анатолий решил не искать его, а подождать прихода Фредди в отеле. От размышлений о прошедшем матче и предстоящем разговоре его отвлёк телефонный звонок. Молоков возбуждённым и до неприличия довольным голосом оповестил его о том, что Трампер решил без боя передать ему титул чемпиона мира и завязать со своей шахматной карьерой. Слова секунданта заставили Анатолия не на шутку заволноваться: ?Я живу шахматами и всегда ими жил, они оправдывают сам факт моего существования? эти слова не довели ему покоя. Человек который готов так говорит подобное с такой всеобъемлющей уверенностью просто не мог сделать подобное. Подобные мысли всё-таки заставили его подняться и заняться поисками Фредерика.

Это не было слишком сложным делом, тот оказался в одном из крупнейших баров города. Трампер пил и разговаривал на повышенных тонах с каким-то местным завсегдатаем. Сергиевский, убедившись, что американец его заметил, кивнул головой в сторону выхода и поспешил удалиться из бара. Через пятнадцать минут вышел и Фредди, он был в одной рубашке и зябко ёжился от холодного ветра. Он выглядел того потерянным, что на него было жалко смотреть. Анатолий хотел было предложить пойти на ту крышу, но Трампер, резко сменив выражение лица на дерзкое презрение, сделал это за него. Американец стал нести откровенный и обвинительный бред касающийся русских в целом и Сергеевского в частности. Фредди и сам понимал, что это бред, но остановиться не мог. Таким образом он пытался сохранить остатки собственного достоинства хотя бы в своих глазах. Анатолий недоумевал, видя эти странные перемены в настроении Трампера, но решил, отложить разговор до прихода на крышу отеля, и по пути лишь спокойно оспаривал мнение странно агрессивного собеседника. Показная бравада Фредди оборвалась ровно в тот момент, когда подъёмник начал движение. Трампер, пропустивший момент, когда они в него зашли и не успевший морально к этому подготовиться, весь сжался и схватился за железные перила. Его трясло, он забыл что находится в кабине не один. Анатолий первые несколько секунд лишь недоуменно смотрел на собеседника. Он пришёл в себя лишь когда, Фредерик начал сползать по стене, а в глазах его заблестели слёзы. По судорожным вдохам и частым всхлипам американца, Сергиевский понял, что у того началась паническая атака. Не теряя больше не минуты Анатолий снял пальто, опустился перед Фредди на колени, накрыл плотной тканью его плечи, прижал хрупкое, в сравнении со своим, тело к себе и начал гладить его по спине и голове, перебирая волосы. Подъёмник ехал всего 15 минут, но за это время от шока и успокаивающих касаний Фредди погрузился в сон. Когда кабина открылась, Сергиевскому ничего не оставалось, кроме того чтобы поднять Фредерика на руки и по служебной лестнице отнести на крышу. Рисковать и появляться со своей ношей внутри отеля русский не хотел. Взойдя на крышу, он устроился на лавке, положив американца головой к себе на колени и плотнее замотав его в своё пальто. Анатолий обнял Фредди за талию и прижал к себе, чтобы тот не упал. Что ж, не самая удобная поза для сна, но ничего не поделать, а разговор подождёт до утра.