Часть 16 (2/2)

Как бы я не ненавидела её в данную секунду, мне хочется нагнуться и впиться в эти приоткрытые губы. Прижаться к усыпанным веснушками щекам, запустить руку в рыжие волосы. Личная ржавчина, так быстро покрывшая мою отсырелую жизнь.

Встречаемся взглядами, в первый раз за день вижу там что-то кроме бушующего морозного ветра с кусочками льда. Это моя родная Лера. И она совсем рядом. Прямо тут, прямо вот здесь. Но не физически, а в моей душе. Охватила уже себе там приличное место, уходить явно не собирается.

Смотрю в её глаза, хочется нырнуть внутрь, да хоть утонуть в горячей кофейной гуще. Но сейчас в них не спокойно, там надвигающаяся буря, а не густая пленяющая жидкость, как раньше.

Я еду на мухортой<span class="footnote" id="fn_32366660_0"></span> лошадке. Над полем сгущаются тучи, вдоль проселочной дороги, заезженной машинами, растёт высокая и колючая тонкая трава, так и хлещет по ногам. Дыхание сбивается, и не только у лошади, но и у меня. По бокам дороги, разрубленной в центре длинной полосой травы, встречаются лужи. Ледяная вода, подбрасываемая тяжёлыми ударами копыт

о землю, обжигает разогретую июльской жарой кожу. Солнце виднеется одним крошечным лучиком над горизонтом, его пожирают тёмные и тяжелые, готовые разразиться в любую секунду грозой хмуры.

Почему я чувствую всё это, просто на секунду взглянув в глаза Леры? Не понимаю, как оказываюсь на ногах с мячом в руке. Задумалась, так задумалась.

В груди творится не пойми что, рука дрожит. Подаю, попадая в самый верх сетки. Мяч ударяется, но всё же падает на сторону соперников, которые уже начали радоваться, что я проиграла. Но проиграли именно вы. Физрук свистит, оглашая счёт 26:24.

***

Следующими играют наша проигравшая команда и Ларисина. Потом нам разрешается сцепиться с победителями.

Даже не слежу за ходом игры, только уворачиваюсь от мяча, который постоянно летит в нашу сторону от команды Ларисы. Они такие безрукие, аж жалко.

Что мне делать с Лерой? Как бы я её не игнорировала, мне хочется быть рядом. Смотреть в её глаза, наслаждаться близостью, хоть какой. Но, блять, я в шоке с Лериного поступка. Как можно было потрахаться с бывшей, а потом на следующий день со мной? Мне было бы лучше, если бы она не сказала? Да нихуя. Это не измена по факту, но это.. неправильно. Мне неприятно. Я не была бы против, если бы мы переспали хотя бы через пару недель после этого, но не так же быстро? В любом случае, пока я не разберусь с этим, возобновлять общение с Лерой нельзя. И хочется, и колется. И мне прилетает мяч в голову.

Чувствую давящую боль в носу и переносице, а после в затылке - ударилась головой о фанерную стену. Благо, не бетон хотя бы. Ничего не сломала, но боль приличная.

Беру мяч двумя руками и вижу, что на него капает кровь. Капля за каплей. Вытираю рукой под носом, где стало противно мокро. Ко мне бежит физрук, говорит что-то, но я не слышу за общим гомоном. Отводит в туалет, который, к счастью, прямо у выхода из зала, говорит промыть всё. Смотрю в зеркало над раковиной, видок такой себе. По приколу вывожу там своей кровью смайлик «Оксаны», нервно хихикая. Он приносит мне ватные тампоны, которыми я затыкаю кровоточащие ноздри. Нос противно пульсирует и побаливает, только бы синяка не было.

Вернувшись, вижу, что игра продолжается, но уже другим мячом - благо, без моей крови. Физрук громко отчитывает кого-то, а я смиренно приземляюсь на лавку, вмиг устав от этой суеты. Девочка рядом держит счёт 15:22, так мощно проигрывают? Я не удивлена.

Утыкаюсь лицом в ладони, облокотившись на колени. Диана сидит рядом, что-то говорит, но мне так похуй. Голова начинает противно болеть от кучи звуков, которые теперь почти заглушает противно шипение. От физической боли мои мысли уходят на задний план, думаю только о пульсации в носу. Со временем меня начинает подташнивать.

***

Оказывается, что выиграла команда Ларисы. Я в шоке, значит, наши продули их отсталой команде? Диана обещает мне потом описать, что произошло, потому что я плохо воспринимаю её слова. Физрук что-то говорит, я понимаю только то, что он отвезёт меня в травмпункт после экзамена, как только всех отпустит.

Меня заменяют на слабую девочку. Лера встаёт на подачу и начинает выбивать очко за очком. Со временем мне становится лучше, глазами уже не больно двигать, поэтому начинаю следить. Лариса такая мерзкая. Надела открытую майку, сиськи почти вылезают наружу, а на шее полно засосов. Как же противно. Хотя, что это я, и у меня «красота» на шее имеется, хоть и уже почти не видно.

В один момент одна из наших вступает в перепалку с чужой командой, её кроют хуями, а Лариса звонко смеётся с этого. Наша девочка заметно расстраивается. Лера подаёт новый мяч, который летит прямо в Ларису, всё ещё отвлекающуюся на «гыгыканье».

Тоже влетает в голову, но она не падает, хоть и зажимает лицо руками. Крови нет, только слёзы и мат в три ручья. Лариса бежит в сторону Леры, забив на игру. Они ругаются какое-то время, а я решаю пойти в раздевалку, чтобы стянуть вымокшую от пота футболку.

***

В тихой комнате становится легче, пью воду из кулера, на вкус противная, запах не чувствую, нос же заткнут. Переодеваюсь, замечая, насколько у меня тяжёлая голова. Решаю хлебнуть из стаканчика ещё раз, жажда замучила. Вода точно стухла. Не удивительно, наверняка, с прошлого года кулер не меняли.

Вижу, как в раздевалку заходит обеспокоенная Диана. В этот же момент чувствую подходящую рвоту, мерзкое послевкусие воды, видимо, сработало на ура.

Отпихиваю её и бегу в туалет, запираясь в единственной здесь кабинке. Одной рукой пытаюсь собрать растрепавшиеся волосы, но некоторые прядки всё равно свисают вниз. Меня тошнит, причём достаточно мощно. Желудок пытается вывернуться наизнанку, рвотные позывы почти каждую секунду. Я еле успеваю дышать ртом. Приходится вынуть ватные тампоны из носа, оттуда начинает капать кровь, но дышать кое-как получается.

Спустя время слышу, что кто-то дёргает ручку на двери и что-то говорит. Мне настолько плохо, что не могу разобрать ни слов, ни тем более голоса. Поворачиваю замок, впуская человека внутрь.

***

Прихожу в себя на улице у выхода из общаги, где по совместительству физкультурный зал. Сижу на корточках, почему-то в своей куртке, которую не помню, как надела. Вещей моих рядом нет, надо будет вернуться в зал. Это, значит, ещё на третий этаж подниматься по лестнице..

- Вставай, такси приехало, - от знакомого голоса становится спокойно, поэтому послушно встаю и подхожу к белой машине с желтыми вставками.

***

Но мы приезжаем не к дому, а к какому-то высокому зданию. Меня вежливо вытаскивают за локоть, успеваю краем глаза заметить свой рюкзак в чужой руке. Значит, в вуз не надо будет возвращаться.

Проходим на первый этаж, сажусь на цветное пластиковое сиденье, как на спортивных стадионах, закидываю голову назад, ощущая, что новые тампоны в носу разбухли и налились кровью.

Мне в руки дают талон и свой паспорт, рассматриваю их с удивлением. Нихуя себе, какая у меня обложка красивая. Начинаю листать, смотрю на своё всратое фото шестилетней давности, которое скоро нужно будет поменять. Странички такие плотные, начинаю загибать уголок одной из них, но тут же получаю легонький хлопок по рукам. Паспорт с талоном забирают. Мне становится грустно и скучно, хочется встать, но тёплая рука вдавливает меня в сиденье, нажимая на ляжку. Вижу светлую покрасневшую от холода ладонь, покрытую веснушками. Поворачиваюсь к Лере.

- Посиди спокойно, пожалуйста, перед нами ещё два человека, - говорит она и глубоко выдыхает.

- Куда два человека? - глазам больно от света, смотреть в разные стороны тоже. Голос звучит так, будто я напилась, как в последний раз.

- К травматологу, - Лера закрывает глаза, стараясь удержать спокойствие.

Залипаю на грязный кафель пола пару секунд, после чего меня снова куда-то тащат. Сажают на более удобный стул напротив мужчины в белом халате, он светит мне в глаза фонариком. Отмахиваюсь, сильно зажмуриваясь.

Прихожу в себя снова на улице, но теперь сидя на лавке. Жопа уже подмёрзла, куртка задралась на спине, сижу не на ней. Лера пытается меня поднять, указывая рукой на жёлтую машину. Какая красивая, такая яркая на фоне серого снега и безжизненных чёрных деревьев.

Мы садимся вдвоём на заднее сиденье, решаю плюхнуться Лере на колени, потому что голова слишком тяжелая, мне хочется спать.

Далее слышу писк открывающегося домофона, двери лифта, вижу светящуюся кнопку с номером моего этажа, по ушам режут громкие недовольные высказывания мамы, но тут же успокаиваюсь от низкого и спокойного голоса Ильи, встречаюсь с мягкой и родной подушкой, но под мою голову запихивают что-то шелестящее. Пытаюсь вытащить это, но мне снова хлопают по рукам.

Вижу, что на собранном диване сидят рыжая башка и огромный Илья, что-то тихо обсуждают. А я проваливаюсь в сон, который тут же начинает давить мне на глаза.

***

Просыпаюсь от голоса мамы, которая заставляет меня выпить несколько разных таблеток, заливая мне воду в рот через бутылку со детской крышкой. Послушно выпиваю и снова ложусь спать.

Дико хочется в туалет, встаю, ощущая вьетнамские флешбеки, иначе откуда столько вертолётов, иду, опираясь по стеночке, чуть не наступаю на Игорыча. Голова ужасно тяжёлая, хоть и получше, чем было сразу после физры. Плюхаюсь на белого друга, замечая, что я ещё в уличной одежде. Все спортивки грязные, видны засохшие соляные следы реагентов. Я прямо по улице валялась, что ли? Иду помыть руки, замечаю, что лицо в каких-то местах в крови из носа, толстовка тоже вся замызганная. Лицо блестит, будто пару дней не умывалась. С боем отмываю всё это. Возвращаюсь в комнату, смотрю на часы, вечер уже. Переодеваюсь, запутавшись в капюшоне, надеваю чистую пижаму. Но ложиться в кровать не охота. На подушке лежит одна из пелёнок Игорыча, тоже вся в кровище, причём уже коричневой.

В мою комнату заходит Илья, приносит таблетки и воду. Жадно пью, тут же ощущая противный сильной голод.

- Мама дома? - пытаюсь проморгаться, чтобы убрать пелену с глаз.

- Да, но она пока не хочет разговаривать, - он молча сидит рядом, наблюдая, как я осушаю стакан до конца. - Кушать хочешь?

- Да, но ещё больше хочу поменять белье на кровати, - киваю в её сторону, - но голова ужасно болит.

- Я поменяю, скажешь, где что? - Илья подходит к шкафу. Золотой мужик.

***

Жду, пока кровать заиграет красками нового чистого кпб, после чего уже хочу плюхнуться, но вспоминаю, что Илья говорил с Лерой, перед тем, как я уснула.

- А о чём вы говорили с моей подругой? - тру виски и лоб над бровями, если посильнее надавить костяшками, то боль уходит.

- Ира сначала не хотела её пускать, но я уговорил, чтобы мы узнали, что с тобой случилось, - конечно, блин, мама узнала Леру, которая совсем недавно сосалась со мной на её гомофобных глазах. - Она рассказала, что случилось на физре, что в травмпункте тебе поставили сотрясение мозга, она принесла список нужных медикаментов, большинство из них от расстройства сна, поэтому ты и проспала больше двух дней.

- Сколько?! - я резко вдыхаю носом, отчего слизистую противно щиплет, но мысли немного проясняются. Пытаюсь найти глазами телефон, он оказывается на зарядке на засраном мной ранее столе.

- Это нормально, как раз дала организму отдохнуть. В сторону компьютера даже не смотри, тебе нужно лежать, - Илья отрицательно машет головой. - Наверняка ты голодная, давай принесу куриный бульон, от него не должно быть плохо.

***

С бешеной скоростью поглощаю тарелку супа, после чего ещё одну. От горячей жидкости внутри становится очень хорошо, вкус пряный, бульон жирный, хоть и легко идёт. Кайф. Беру телефон, проверяя кучу уведомлений за последние дни.

От Дианы 82 сообщения в телеграме.. Охуеть. Начинаю читать, понимая, как взгляд тяжело фокусируется на строчках. Из всего написанного понимаю, что Лера с Ларисой повздорили из-за той ссоры с нашей девочкой. Почти подрались. Лера обложила хуями Ларису, как изменщицу, притворяющуюся лучшей подругой. Прикреплено видео, потом посмотрю, может быть. Потом физрук начал принимать сдачу нормативов у двух проигравших команд, той, с которыми мы играли первыми, и с другой группой - наши их порвали. Диана пошла проведать меня, но увидела, что меня тошнит, что явный признак сотрясения мозга. Она сообщила физруку, что мне срочно надо в травмпункт, но он не мог бросить экзамен, поэтому Лера вызвалась отвезти меня, прогнав Диану на три буквы, которая переложила помочь. Ведь мы в одном доме живём, точно гарантирует мою безопасную транспортировку до дома.

В груди щемит. Лера снова ведёт себя слишком хорошо, когда же мне ждать подвоха? Бегло пролистываю сообщения от одногруппников, у которых вдруг появилось какое-то дело до меня, отвечаю, что всё хорошо. Даже Даник в курсе, переживает.

Даник: ебаааать у тебя сотрясение?

Даник: скажи что ты жива

Даник: *мем про вуз*

Даник: *видео из тиктока*

Даник: элььь ответь

Даник: *фото смешного котика*

Даник: если вдруг ты померла то надеюсь нашу переписку не прочитают а то меня посадят за большое количество шуток про говно

Даник: дай знак

Легонько посмеиваюсь с присланных шуток, после чего развёрнуто отвечаю, что случилось, записав голосовое. Печатать пока не могу.

Решаю открыть диалог с Лерой, читаю наши прошлые сообщения перед новыми.

Лера: Спасибо за исправление.

Эль: ты едешь?

Лера: Да.

Лера: Напиши мне, как проснёшься.

Лера: Я начала делать второе задание по проекту.

Так, сейчас она там набедокурит с презентацией, а мне потом переделывать. Всё равно, несмотря на всю доброту и очень нужную мне помощь, не хочу с ней разговаривать. Но ответить надо, голосовое для неё записывать не хочу. Лера отвечает мне очень быстро, будучи «в сети».

Эль: я в поядке спасибо проект не трогай пока потм сдалаем впечте

Лера: Ты спала всё это время?

Эль: да

Лера: Пьёшь таблетки?

Эль: дв

Голова снова начинает болеть, поэтому убираю телефон, укладываясь на чистую подушку.

***

Несколько дней проходят как в тумане, будто начало каникул вернулось. Мама так и не разговаривает со мной, хоть и периодически приносит мне обезбол и снотворное.

В один момент решаю погуглить, зачем Лера резалась. Стекло не могло так само.. Кстати, в ванной уже висит новое зеркало. Мама даже ничего не спросила, просто купила новое. Я даже не заметила особой разницы.

Это называется «селфхарм», когда человек не хочет расставаться с жизнью, но намеренно вредит себе. Иногда, чтобы сбить душевную боль, перекрыв физической, чтобы почувствовать хоть что-то, когда дикая апатия, чтобы привести себя в чувство во время панической атаки.

К этому относится и мытьё в очень горячей воде, кусание губ до крови, кожи у пальцев, щёк изнутри. Некоторые занимаются силовым спортом, чаще боксом, чтобы принести себе какую-то боль. Кто-то намеренно обжигается, сводя это все на случайность. Действительно, обжечься же можно почти где угодно на кухне? Как раз тут и стою.

В груди все эти дни сохраняется противное чувство, которое хочется убрать. Залезть рукой, раздвинув рёбра, и выдернуть его нафиг. От такого состояния хочется только спать и бесконечно есть. Я успела подчистить все запасы вкусняшек в шкафу, даже стала есть консервы типо кукурузы, лишь бы как-то себя «заполнить».

На плите варится очередной куриный бульон для меня, на который я уже подсела. Илья варит супер вкусный. Да и суп занимает много пространства в желудке, почти не вызывая тяжести.

Поднимаю крышку, смотря на кипящую жидкость. В ней танцуют в своём гипнотизирующем танце кусочки курицы. Подношу руку над кастрюлей, ощущая горячий пар. А мне правда станет легче на душе?

Медленно веду пальцы к бурлящему бульону, с каждым сантиметром становится горячее, но терпимо. Только я касаюсь воды, как слышу чей-то обеспокоенный вздох за спиной.

- Ты что делаешь?! - мама подбегает ко мне, выхватывая крышку из моей второй руки.

- А? Я.. Я хочу мясо попробовать, - испуганная до невозможности как её появлением, так и обжигающе колющей болью в пальцах, сую руку в суп ещё раз, вылавливая один из кусочков мяса. Голова сильно кружится на пару секунд от моего долбоебизма и решительности. Кисть начинает дрожать от новой волны боли, хочется тут же бросить курицу, но судорожно сую её себе в рот, стараясь улыбнуться. Пальцы ужасно щиплет, рука ослабевает.

- Ты ебанулась совсем? - мама отпихивает меня всем своим телом, быстро накрывая кастрюлю и выключая конфорку.

Не хочу ей ничего отвечать, бреду в ванную и держу руку под струёй холодной воды. Становится легче.

***

Физическая боль немного заглушает душевную, но не достаточно. Хочу что-то посмотреть, но голова раскалывается от быстро бегающих картинок перед глазами. Сотрясение даёт о себе знать. Пью нужные таблетки и пытаюсь отвлечься, полистав телеграм. Вижу новый непрочитанный диалог.

Оксана: Что насчёт ещё одного квеста?

Эль: я пока не могу нормально читать и что-то смотреть в телефоне, сорян

Оксана: Почему?

Эль: мне мячом по голове попали на экзамене по физре, сотрясение, голова болит

Оксана: А если квест будет с моих слов?

Эль: голосовуху мне запишешь?

Оксана: Почти.

Оксана: Так хочешь?

Эль: ну валяй. всё равно делать нечего

«Оксана» почему-то тут же пропадает из сети. Ушла искать «жертву», наверное. Точнее, «объект наблюдения», как она говорит. Нашариваю электронку в рюкзаке, стоящем возле кровати. Какой же он грязный, ужас, потом постираю. Затягиваюсь, задерживая дым в лёгких. По телу раскатываются слабые волны расслабления. Будто мне кружащейся головы не хватает. Провожу около получаса, может, больше, ожидая сообщений от «Оксаны» и куря, как паровоз. В комнате даже зависает дымка,

будто туман над речкой.

Ощущаю себя на даче. Смеркается, но всё ещё стоит жара. Народ купается в неглубокой речке, поблизости установили мангал, заполняющий лёгкие всех вокруг пленяющим ароматом вкусной еды с дымком. Из открытой машины тянется музыка девяностых, кто-то сидит на переднем сидении, запрокинув ноги на раскрытую дверь. Мне приносят шампур, увешанный ароматным и сочным мясом, поджаристым луком и какими-то овощами, потерявшими свой истинный облик после встречи с углём. Зарываюсь ногами в ещё не остывший песок, сидя на старом, затёртом пледе, который настолько никому не нужен, что сошёл за подстилку на землю. Мужчина, по классике с выпирающим пивным пузом и всратыми чёрными солнцезащитными очками, держит сигарету в зубах и пиво в руке, стоя по пояс в воде и танцуя под музыку. Такой вот простой, незатейливый, домашний и уютный загородный отдых, хотя многим он и покажется слишком сельским. Мы так проводили многие летние вечера, будучи у Леры на даче. Катались на велосипедах по ночному полю, либо мимо участков, изредка останавливаясь и оценивая внешние облики домов. Бесконечно смеялись, фоткались на мыльницу со вспышкой, бегали в сельский магазин, покупая там какие-то непонятные сухарики и газировку, ели мороженое, по уши обляпываясь белой тающей жижей. Как же мне хочется повторить подобное. Последний раз мы ездили, вроде, классе в восьмом..

В дверь кто-то звонит, Игорыч начинает звонко лаять. Я дёргаюсь на месте, думая, что это Лера, которую я призвала своими раздумьями. Хочу встать и пойти в коридор, но меня опережает Илья, будто уже считающий себя главным в этом доме. Кто вообще пойдёт открывать дверь, будучи в гостях? Может, снова какие-то рекламщики, недавно вообще картошку предлагали купить. И наши соседи, любители поиграть на флейте водосточных, а точнее, отопительных труб, даже купили пару мешков.

- Здравствуйте, - слышу незнакомый женский голос с лестницы, - а Эля дома?

- Здравствуйте, да, Вы её подруга? - Илья не торопится её пускать. Хоть убей, но не узнаю, кто это.

- Да, из вуза. Переживаю из-за случая на физкультуре, я витаминчики принесла, - девочка шуршит каким-то пакетом. Да кто это?

- Хорошо, я Илья, - выглядываю в коридор, бесшумно подкравшись к двери своей комнаты. Они жмут руки.

- Оксана, - на порог заходит низенькая девочка с тёмной кожей и лучезарной улыбкой, которая с каждой секундой кажется скорее бешеной, чем дружелюбной.