Твой сладкий мёд. (2/2)

Карлайл стоит непозволительно близко ко вампиру, их разделяют дюймы, но, тем не менее, он не касается ее ни пальцем. Все, что ей дозволено – это смотреть в его горящие золотом глаза.

– Вас отличает осанка и речь, ваши движения и совершенно невообразимые губы, – Таня замечает, как его взгляд быстро скользит вниз по лицу, задерживается там на мгновение, а потом вновь возвращается, – А еще вас отличает ненависть к розам, которые любят все дамы, – перед ее лицом вдруг возникает полураскрывшийся плотный бутон багровой розы с коротко остриженным стеблем, – Красив для всех, – говорит Каллен, оценивая цветок прикосновением чувственных пальцев, – Но вам он омерзителен.

Каллен взмахивает рукой и выбрасывает бутон на улицу, позволяя вечерней темноте поглотить его без остатка.

– Вкусы не являются чем-то отличительным…

– Нет! Нет же, Таня! То, что мы любим, делает нас самими собой! Вы любите иные цветы. Незаурядные и чистые, лишенные пафоса и лицемерия. –

Его рука опускается за ограждение. Он шарит там рукой, а потом вытаскивает небольшой нежный цветок, благоухающий ароматами весны.

– Вам нравятся такие цветы, как эти, – Ярко красная бегония возникает на ее ладони, сопровождаясь легким прикосновением его прохладных, но тёплых пальцев к коже.

– Да, - шепчет она, пытаясь унять в груди клокочущее сердце.

– И люди вам нравятся такие же, Таня. Вот почему я не стал приглашать вас на танец. Я не был тем, кто мог бы вам понравиться.

– Но сейчас вы тот, кто может, – ей не удается поднять голос, поэтому Таня лишь хрипит полувнятные слова, не в силах отвести от него взгляд. Что он со ней делает? Он не дает ей лишнего прикосновения, лишней улыбки. У нее есть только его взгляд. Долгий, томный и очень-очень сильный. Такой, что хочется уткнуться лбом в его ключицы и простоять так до восхода солнца.

– Что вы со мной делаете, Таня? – В унисон ее мыслям горько шепчет он, прикрыв веки.

Карлайл прикасается к локтю девушки и медленно ведет вниз ладонь, зажимая запястья и пальцы, а потом поднимает ее руку с зажатым в ней цветком и целует кожу.

– Карлайл, - выдыхает она, пытаясь схватить его за вторую руку, но не успевает сказать и слова. Он плавно наклоняется к ней и дотрагивается своими губами до ее. Невесомо и нежно, словно боясь спугнуть. Больше он не позволяет себе ничего, лишь трепетный короткий поцелуй, как подтверждение всех его слов, так продуманно и взвешенно сказанных этим вечером.

Таня же, в ответ, приложила свои тонкие пальцы к его фарфоровой щеке, которая для неё казалась самой обычной и только углубила поцелуй. Их губы жадно обнимались требуя большего. Жадно хватая вишневые губы, Карлайл прижимал ее хрупкое тело не давая шанса на освобождение, но что-то его остановило. Мальчишка немного отстранился от своей куклы и прикрыл глаза проводя кончиком языка по своим губам, будто ему было очень мало. Возбуждение подобралось не только к нему, но и к Тане. Она нашла человека с которым могла бы быть счастлива при любых обстоятельствах.

– Карлайл… – шептала она – давайте покинем это место, чтобы не ловить на себе лишние взгляды. В ответ на предложение блондин кивнул беря под локоть девушку. Его глаза уже не светили медовым месяцем, а были такими же чёрными, как и уголь в камине.

Пара быстро удалилась из здания. Холодный воздух обжег нежную кожу вампиров добавляя масло в огонь.

– Предлагаю отметить наше знакомство в моем особняке. Как вы на это смотрите? – Чуть прижимая к себе блондин невольно улыбнулся.

– Ох, Карлайл, отличная идея. – согласилась Таня глядя на вампира-собеседника уже догадавшись кто он есть на самом деле, но так и не понимая из-за чего такой цвет глаз.

Пара стояла держа друг друга за руки и всматривались в душу через глаза. Они были такими разными, но такими одинаковыми. Невинный цвет прозрачного мёда и рубинового камня. Это двое совсем недавно познакомились, а уже ловили искры юношеской любви.

– Таня, ваши глаза, они волшебные. Когда-то и у меня были такие же, но, увы, желание любить людей было в преимуществе. – Решил оживить компанию парень слегка улыбаясь. Кисть правой руки слегка ослабла и проехалась до самых волос девахи убирая выбившуюся прядь за ухо.

– Мистер Каллен, вы чудо… – прошептала та в его губы и обняла своими его уста. Бархат губ объял невероятным тёплом, даря фейерверки красочных чувств. Каллен порывистости запустил дрожащие от нахлынувших чувств пальцы в ее океан шелковистых волос, испуская горлом тихий стон наслаждения. Поцелуй начинал углубляться - в животе появились бабочки. Хотелось большего. Слегка пухлые губы партнера сладко приоткрылись.

Этим двоим было все равно, что происходит рядом.

Они находились на территории какого-то пруда с закрытой беседкой в которой светил тусклый свет от голубых ламп. В танце поцелуя пара упала прямо на разложенную кроватку, где и пришлось отлучиться друг от друга.

– Прости, милая… – В пол тона сказал юноша и смущенно опустил взгляд.

– С каких пор ты начал обращаться ко мне так? Хотя, это даже лучше, чудо-мальчик. – Ее рука плавно развязала ленту лежащую на его волосах и положила рядом.

– Твои волосы просто волшебны. Это грива благородного льва, Карлайл… – Девушка с хлопком приложила сомкнутые пальцы к его фарфоровой щеке спускаясь ей по груди и останавливаясь где-то на пуговицах дорогой рубашки чувствуя кончиками пальцев рельеф тела, который немного просвечивал через голую ткань. – Доктор Каллен, я больна вами, вылечите меня! – Двольно воскликнула блондинка как только справилась со всеми пуговицами видя перед собой юношеское подтянутое тело.

– Ты навсегда останешься моим лекарством. – Добавляет он, на что девушка улыбается и забирается ладонями под рубашку вдыхая его аромат и закрывая глаза.

Этот вампир пах лучше, чем кто-либо другой: зелёное яблоко вот-вот только что сорвавшееся в дерева, крошка миндаля и листики утренней мяты. Все смешивается в ее голове от чего дало импульс телу. Желание течет по венам, забирается в каждую клетку, достигает кончиков пальцев.

– Надеюсь, пациент, вы пойдёте на поправку, — отзывается с теплотой паренёк, и прижимает свою девочку к груди.

– Конечно, доктор. Я буду следовать лечению. – Девчонка посмеялась в губы своему лучику и поцеловала его легонько касаясь нежных уст мальчишки. Этот поцелуй был особенным. Таким же неуверенным, как и мечты, где они вдвоём, где-то на краю обрыва сидят на лавочке, рядом кружатся их дети, которых они забрали и воспитали из приюта и все хорошо.