Часть 64 (1/2)

… Я был одинок, как мрачная крепость посреди моря,

Но ты озарила темные стороны моей души.

Любовь осталась непреодолимым пристрастием, дарящим наслаждение,

А не горьким лекарством…

… Но знала ли ты, что когда идёт снег и белый свет заполняет все вокруг,

На меня снисходит озарение,

И я вижу сияние, исходящее от тебя?

Милая, ты для меня — поцелуй розы,

Чем больше я тебя узнаю, тем это более странное ощущение:

И теперь твой цветок, распускаясь,

Разгоняет сумрак моего одиночества.

Как много слов, которые мужчина может посвятить тебе…

Ты, как и прежде, моя сила, моё блаженство, моя боль…

Усиливающаяся привязанность, которой я не в состоянии сопротивляться…

Как ты думаешь, это нормально?

Ты знала, что когда свет заполняет все вокруг,

На меня снисходит озарение,

И я вижу сияние, исходящее от тебя?

Я был поцелован розой…

Как много слов, которые мужчина может посвятить тебе,

Но ты по — прежнему остаёшься моей силой, моим блаженством, моей болью…

Усиливающаяся привязанность, которой я не в состоянии сопротивляться.

Как ты думаешь, нормально ли это?

Ты знала, что когда идёт снег и свет заполняет все вокруг,

На меня снисходит озарение,

И я вижу сияние, исходящее от тебя?

Да, ты для меня поцелуй розы

Чем больше я тебя узнаю, тем это более странное ощущение:

Но теперь, когда твой цветок распускается, твой свет разгоняет сумрак моего одиночества…»

Розэ

Как только мы спустились вниз, я сразу увидела то, о чем он говорил. Камин пылал даже ярче, чем раньше, прогоняя ночную тьму и создавая непередаваемое ощущение уюта и безопасности, и мне казалось, что мы с Чонгуком остались одни во всем мире, отрезанные от цивилизации стеной из густого снегопада. Но эта мысль, как ни странно, совсем не пугала меня, а наоборот, успокаивала, ведь меня не покидало ощущение, что здесь, под сенью древних лесов, мы были в намного большей безопасности, чем даже в его круглосуточно охраняемом особняке. Перед камином стоял небольшой столик, заставленный тарелками с едой, и венчала все это великолепие бутылка красного вина. Наверняка, совсем недешевого.И, увидев, что именно приготовил для нас господин Чон, я тихо усмехнулась себе под нос.

— Это и есть твой коварный план по моему обольщению? Ты решил напоить меня, чтоб я потеряла бдительность и посмотрела на тебя в другом свете? — насмешливо улыбнулась я, решив его подразнить, чувствуя небывалую лёгкость в душе и впервые за долгое время — отсутствие страха перед вожаком черной стаи.

Но Чонгук лишь тихо рассмеялся за моей спиной, обронив:

— А ты по-прежнему во всем ищешь подвох? Не бойся, у меня и в мыслях не было тебя спаивать. Просто не хочу сидеть здесь в одиночестве.

Но, заметив мой скептический взгляд и выразительно вскинутую бровь, добавил:

— Но, если не хочешь, не пей. Просто посиди со мной немного, хорошо?

Я тихонько вздохнула, ощутив, что он подошёл совсем близко, так близко, что меня с ног до головы окутало тепло его стройного тела, но он не касался меня, просто стоял и ждал моего ответа и, решив, что мне и правда ничего не грозит, я кивнула, тихо шепнув:

— Хорошо.

***</p>

Устроившись в глубоком мягком кресле, я задумчиво смотрела в огонь, любуясь замысловатым танцем яркого золотого пламени, чувствуя, как выпитое красное вино постепенно ударяет в голову, растекаясь сладким и тягуче — приятным теплом по всему телу, туманя мысли и заставляя расслабиться.

Чонгук сидел напротив в таком же кресле и крутил в тонких пальцах изящный бокал, время от времени поднося его к губам и делая очередной небольшой глоток.

Потрескивание сосновых поленьев и тепло живого огня умиротворяло и успокаивало и постепенно мои веки наливались свинцом, и мне уже приходилось прилагать усилия, чтоб держать глаза открытыми.

Всё происходящее казалось каким-то нереальным волшебным сном, ведь ещё месяц назад я и подумать не могла, что моя жизнь так кардинально изменится.

Вино оказалось действительно вкусным и я поймала себя на том, что опустошаю уже третий бокал, но терпко — пряная сладость на губах была такой изысканной, что хотелось ощущать этот вкус снова и снова. Совсем как вкус поцелуев сидевшего рядом со мной мужчины.

— О чем задумалась, птичка? — тихо спросил он, вырывая меня из мыслей о нем же. Я покачала головой, пытаясь понять, как так вышло, что теперь все мои мысли неизменно возвращались к нему, о чем бы я ни думала. И потому лишь в последний момент прикусила язык, чтоб не ляпнуть: » О тебе». И заменила уже готовую сорваться с губ фразу на более нейтральную:

— О том, что мы здесь делаем. Зачем ты привёз меня сюда? — тихо спросила я, ведь он так и не назвал мне настоящую причину нашего спешного побега.

Чонгук тихо вздохнул и, отставив пустой бокал, упёрся локтями в колени, положив подбородок на сцепленные в замок пальцы.

— А ты сама как думаешь? — с лёгкой улыбкой поинтересовался он.

— Чтоб никто не мешал тебе соблазнить меня? — слабо улыбнулась я, шутя лишь отчасти и чувствуя, как замирает сердце от одной только мысли об этом.

Он мягко улыбнулся одними уголками губ и покачал головой:

— Не буду скрывать, что мне бы этого хотелось, но это не главная причина.

— А какая главная?

Он сделал глубокий вдох, на миг прикрыв свои гипнотические, мерцающие серебром глаза, и его взгляд стал серьёзным и опасно потемнел, когда он глухо произнёс:

— Я должен был тебя спрятать. За тобой охотятся, Розэ

— Что? — я удивлённо уставилась на него, чувствуя, как от этого открытия весь хмель стремительно улетучился, — Неужели я мешала ещё кому-то, кроме тебя?

Но он лишь невесело усмехнулся, придвигаясь ближе, и, взяв мои руки в свои тёплые широкие ладони, стал неосознанно поглаживать тыльную сторону моих рук подушечками пальцев, словно желая успокоить.

— К сожалению, да, малышка. Ты очень сильно мешаешь главе клана Орион. Уверен, ты его хорошо знаешь.

Мои глаза потрясённо расширились и я сильнее сжала его руки, словно ища поддержки в его молчаливой силе. Ведь этого человека я действительно знала очень хорошо ,но предпочла бы, чтоб это было не так.

— Зачем я ему? — прошептала я непослушными губами.

Чонгук вздохнул, а затем посмотрел мне прямо в глаза, захватывая мой растерянный взгляд в плен своего — пронизывающего до дрожи и до мурашек нежного, проникающего в самую душу.

— Помнишь, я рассказывал тебе о пророчестве, в которое ты так не хотела верить?

Я кивнула, не совсем понимая, к чему он клонит, а он продолжал:

— Так вот, в то время, как я всеми силами стремлюсь его исполнить, он так же отчаянно не хочет допустить его исполнения. Я безумно боялся, что не успею вовремя найти тебя и очень рад, что мне это все-таки удалось.

— А если бы первым меня нашёл он? — неслышно шепнула я, уже предчувствуя, что ответ мне совершенно не понравится.

Чонгук помрачнел, но не стал скрывать от меня правду, тихо выдохнув:

— Ты была бы уже мертва.

Услышав это, я невольно вздрогнула и он сильнее сжал мои руки, успокаивая и согревая своим теплом, и почему-то я ни на миг не усомнилась в том, что он сказал правду. Но осознавать это было все ещё тяжело.

— Но… Я ведь ничего ему не сделала, — потерянно прошептала я, чувствуя какую-то детскую обиду на весь мир.

Чонгук ласково и немного печально улыбнулся, погладив мои руки в своей тёплой хватке, и тихо шепнул:

— Дело не в этом, малышка. Просто наша с ним давняя вражда не даёт ему покоя и, убив тебя, он бы в первую очередь сделал больно мне, и именно этого он и добивался.Но теперь из-за меня ты в опасности и я сделаю все, чтоб защитить тебя от него.

Я вздохнула.

— Я уверена, что и сама вполне смогла бы защитить себя, если бы знала, что именно мне угрожает.

— Поверь, милая, тебе не под силу противостоять ему. Он хитер и коварен, а ты всего лишь маленькая беззащитная пташка, нуждающаяся в том, чтоб тебя охраняли и оберегали всеми силами.

— Эй! Не такая уж я и беззащитная! — возмутилась я, но он лишь приглушённо рассмеялся, покачав головой:

— Так и знал, что ты это скажешь. Но поверь, это не тот случай, когда ты можешь что-то ему противопоставить.

— И именно поэтому ты запер меня в своём особняке? — я скептически выгнула бровь, взглянув на него и даже не пытаясь скрыть своего недоверия.

— Не только поэтому..., — лениво усмехнулся он, поднося мои руки к своим мягким, чуть изогнутым в улыбке губам и нежно целуя. Я вздрогнула от этой мимолетной невинной ласки, но взгляд, которым он на меня смотрел, делал даже это лёгкое прикосновение его губ к моей коже невероятно чувственным и интимным. Отблески жаркого пламени танцевали в его волосах и тёмном взгляде и чем дольше я смотрела в его мерцающие расплавленным серебром глаза хищника, тем отчетливее видела разгорающееся в них все ярче совсем другое пламя — опасное, но невыносимо притягательное и обжигающее намного сильнее пламени камина.

— ...Но не думаю, что ты будешь в восторге от моего ответа, поэтому лучше промолчу, — с лёгкой дразнящей улыбкой произнёс он и я высвободила руки из его мягкой хватки, закатив глаза и сердито фыркнув:

— Ну разумеется! Мужчины…

Чонгук лишь расслабленно пожал плечами, беспечно улыбаясь, и вновь откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя в огонь.

— А что ты имел в виду, говоря, что мы будем здесь до тех пор, пока мои силы не пробудятся? — тихо спросила я, все ещё чувствуя себя довольно глупо из-за подобных разговоров.

Он перевёл на меня взгляд, в котором все ещё отражалось пылающее в камине золотое пламя, и загадочно улыбнулся, хрипло шепнув:

— Вскоре ты сама все поймёшь

— Похоже, говорить загадками и постоянно уходить от ответа уже входит у тебя в привычку, — я покачала головой и обиженно затихла, понимая, что больше он мне ничего не скажет.— Почему ты просто не можешь ответить на вопрос?

— Потому что я знаю, что тебе не понравится ответ, — усмехнулся он.

Я вздохнула. Снова загадки… Как же я устала от них.

Какое-то время мы сидели молча, думая каждый о своём, и умиротворенная тишина не нарушалась ничем, кроме тихого потрескивания дров в камине, но Чонгук первым нарушил затянувшееся молчание.