Часть 60 (1/2)
Розэ
— Эй, птичка… проснись… — настойчиво раздавалось у меня в голове и я недовольно нахмурилась, пытаясь остаться в этом прекрасном сне, где в воздухе витал сладкий аромат алых роз, а мои губы так нежно целовали другие — но такие родные и знакомые… Такие… невыносимо нежные…
Но кто-то продолжал настойчиво звать меня из бархатной непроглядной темноты, обнимавшей и обволакивавшей меня со всех сторон, в которой мне было так тепло и уютно, как и в объятиях моего любимого из далёкой забытой жизни, и мне совсем не хотелось просыпаться.
Но голос все не замолкал и я все — таки приоткрыла глаза, с трудом осознавая, где нахожусь.
— Ну же, cariad, открой глаза... Иначе ты пропустишь закат… — донесся до моего слуха бархатный, чуть хриплый голос и я поняла, что слышу его уже наяву, обнаружив, что лежу на диване перед ярко пылающим камином, а Чонгук лежит сзади, крепко обнимая меня, и тихо мурлычет, уткнувшись мне в шею.
Когда моё сознание прояснилось достаточно для того, чтоб осознать то положение, в котором мы находились, первым моим желанием было вскочить с дивана и накричать на этого самоуверенного нахала за то, что он опять воспользовался моей уязвимостью и подобрался так близко, как я бы никогда его не подпустила, если б неожиданно не отбыла в царство грёз, но брыкаться и протестовать было уже поздно, да и он был такой тёплый и уютный, что я вмиг растеряла все желание вырываться и снова прикрыла глаза, лишь недовольно проворчав:
— Какой закат? Солнце уже давно село… И... как ты меня назвал?
— Cariad, малышка... Это означает ”любимая”на валлийском, — легко улыбнулся он, словно это было само собой разумеющимся, и мягко поцеловал меня в шею, заставив вздрогнуть от волны неконтролируемой приятной дрожи, прокатившейся вниз по моей спине от невесомого прикосновения его тёплых губ к моей коже.
— Я не твоя любимая , — фыркнула я, отодвигаясь от него, чтоб скрыть смущение, — И ты мне по — прежнему не нравишься.
Но, услышав это, он лишь тихо рассмеялся, уткнувшись мне в волосы, и заверил меня в своей обычной самоуверенной и невозмутимой манере:
— Это очень скоро изменится…
— Сомневаюсь, — парировала я, но привычно вырываться и спорить с ним больше не хотелось, ведь сейчас мой Волк был совсем не грозный, а, скорее, такой домашний в серых спортивных штанах и просторной чёрной футболке, в которой поместилось бы две меня, что мог спокойно сойти за обычного милого соседского парня.
«Ну да, — мысленно хмыкнула я, — Милого соседского парня, возглавляющего огромную криминальную империю и, вероятно, отправившего на тот свет больше людей, чем я могу себе представить!»
Но, решив не думать об этом хотя бы сейчас, я затихла и вновь прикрыла глаза, тихо дыша и слушая умиротворяющее потрескивание ароматных сосновых дров в камине и ещё более умиротворяющее спокойное дыхание Чонгука за моей спиной.
— Ты даже больше не шарахаешься от меня? Что случилось? — насмешливо и немного удивлённо спросил он
— Я все ещё сплю и потому мне лень тебя бить, а иначе тебе бы не поздоровилось, — проворчала я, повернувшись к нему, и уткнулась ему в грудь, зевнув и вновь прикрыв глаза, с удивлением отмечая, что веки снова наливаются свинцом от обволакивающего меня с ног до головы тепла, исходившего от лежащего рядом со мной мужчины, хотя я и так ещё не до конца проснулась. И от этого знакомого тепла после холода снаружи все сильнее хотелось спать.Похоже, Чонгук стал самым сильным моим снотворным, ведь рядом с ним от моей вечной бессонницы не оставалось и следа.
Он тихо рассмеялся, а затем с улыбкой произнёс :
— Да, малышка, я все ещё помню, что твои навыки рукопашного боя вызывают уважение. Где ты научилась так хорошо драться?
Я пожала плечами, стараясь не выдать того, что мне была приятна его похвала:
— Стандартные тренировки.
— Ладно, сделаю вид, что поверил тебе, — насмешливо произнёс он, а затем тихо добавил, — Ты все ещё плохо спишь?
Я тут же вскинулась, распахнув глаза, и взглянула на него, но, натолкнувшись на его обеспокоенный внимательный взгляд, невольно притихла, шепнув:
— Как ты узнал? — я бы не удивилась, если б в моей комнате в его особняке стояли камеры, но все оказалось гораздо проще.
— Синяки под твоими глазами трудно не заметить, птичка, — вздохнул он и тихо добавил, — Я скажу Тэхену, чтоб он дал тебе снотворное, когда мы вернёмся, раз уж ты не хочешь спать со мной, — насмешливо улыбнулся он, но его голос был тихим и глубоким и успокаивал меня лучше любого снотворного.
Я тихонько фыркнула, но у меня не было желания даже возмущаться. И в этом было странно признаваться даже самой себе, но я никогда ещё не чувствовала себя более защищённой, чем сейчас с ним.
А тем временем его ладонь, властно обнимавшая меня, стала медленно сползать вниз по моей спине, и я невольно напряглась, возмущённо прошипев:
— Чонгук! Что ты делаешь?!.
— Расслабься, милая. Ты чего вдруг занервничала? ----усмехнулся он.
----Потому что твоя рука движется явно не туда ,куда надо! Убери немедленно, пока я ее тебе не сломала.
-----Моя рука все ещё действует в рамках закона, — он насмешливо улыбнулся и выгнул тёмную бровь, но жар его широкой ладони, замеревшей на моей пояснице, проникал даже сквозь одежду, путая мысли и сбивая дыхание, как бы я ни пыталась его унять и заставить себя остаться спокойной. Но хотя бы самой себе я могла признаться, что его близость волновала меня. Волновала до дрожи. И он тоже наверняка это чувствовал.Но, чтоб скрыть смущение, я вновь воспользовалась своим верным оружием — сарказмом:
— Ничего подобного, господин Чон! И , к твоему сведению, твоя тяжеленная лапа на моих ребрах практически не дает мне дышать! — проворчала я, вовсе не собираясь признавать истинную причину моего волнения.
Высокую, своенравную, невыносимо упрямую и раздражающую, но безумно красивую и харизматичную причину, что лежала сейчас так близко, что я могла видеть свое отражение в его тёмных расширенных зрачках, и от близости которой у меня вновь начало сбиваться дыхание.
— Ну не преувеличивай, птаха, — лениво усмехнулся ”господин Чон”, наклоняясь ближе ко мне, отчего я невольно отпрянула, но та же самая наглая лапа, крепко обнимавшая меня за талию, не позволила мне далеко уйти, тут же властно притянув назад и не дав упасть с дивана, и её владелец вкрадчиво и немного хрипло шепнул, — Тем более, мы оба знаем, что дело вовсе не в этом. Но, если тебе будет спокойней, обещаю, что моя лапа будет вести себя прилично, — с самым серьёзным видом заверил меня он, но от меня не укрылись затаившиеся в глубине его светлых глаз лукавые смешинки.
— Верится с трудом, — фыркнула я, подозрительно прищурившись.
— Именно поэтому ты всегда так нервничаешь, когда я рядом? — с мягкой знающей улыбкой шепнул он, обнимая меня ещё крепче и вновь притягивая к себе, отчего я уперлась руками ему в плечи и тихо вздохнула, не собираясь отвечать.
— Это из-за меня? Я заставляю тебя волноваться?— снова попытался он вызвать меня на откровенность. Но я по — прежнему молчала и, так и не дождавшись ответа, Чонгук едва слышно вздохнул, успокаивающе погладив меня по спине:
— Ладно , милая, не хочешь говорить, не говори. Обещаю, что не буду делать ничего против твоей воли. Не нервничай так сильно, хорошо? А то я чувствую себя каким-то извергом, честное слово...
Он говорил тихо, развевая волосы у меня на макушке своим тёплым спокойным дыханием и медленно скользя мягкими подушечками пальцев вверх---вниз по моему позвоночнику, и почему-то я поверила ему, на каком-то глубинном уровне чувствуя, что он и правда никогда не сделает мне больно. Но, чтоб как-то уйти от этой щекотливой темы и пряча глаза от его слишком внимательного взгляда, я тихо спросила:
— Когда ты вернулся?
— Около часа назад, - тут же отозвался он и добавил, - Нам повезло добраться сюда до темноты. С востока надвигается снежная буря.