14. Истина (1/2)
Воспоминания о прошлом постепенно, одними фрагментами, возвращались к Лань Юаню, но их было слишком мало, чтобы дать хоть какую-то информацию.
Он вспомнил, что когда-то уже видел адептов клана Ланьлин Цзинь, и… и кровь. Но ничего более. Лишь где-то глубоко внутри было ощущение, словно он что-то потерял, но оно было столь незаметным, что ребёнок не был уверен в его правдивости.
А после он вспомнил, как звал кого-то по имени. Сянь-гэгэ. Но лицо этого человека всё также скрывалось за мутной завесой времени. Солнечная улыбка, чёрно-красные одеяния – вот что он помнил. Но ни лица, ни какой-либо другой информации больше не было.
Однако ему было известно, что отцу был знаком этот человек. Имя его Вэй Ин. Это имя, данное ему при рождении, как понял Лань Юань. (Имена, данные при рождении, писались одним символом, в то время как вежливые имена заключались в двух.)
Но Лань Юань помнил ещё кое-что… помнил, что есть ещё одна семья. У него была ещё одна семья, в которой он был любим. Его любили, сильно любили. Но… где же они теперь? Что с ними произошло? Почему он здесь, а не с ними?
Размышляя об этом, Лань Юань не был уверен в своем желании вспоминать ответы на эти вопросы.
Каждый раз, когда он спрашивал у отца про семью, тот морщился, но отвечал, что они очень любят его. Он знал об этом. Но почему они оставили его одного?
Он спросил отца и об этом. Тот окинул его странным взглядом, тяжело сглотнул и пообещал рассказать обо всём, когда Лань Юань станет старше.
Лань Юань знал, что это простая отговорка. Но раз за разом, видя подавленный свет в глубине чужих глаз, он прикусывал губы и заканчивал расспрашивать.
Раньше, когда неясные воспоминания не тревожили его, Лань Юань легко мог позабыть об этом и более не возвращаться к этой теме. Однако теперь, когда отрывки прошлой жизни просачиваются наружу… он хотел бы – нет – он должен был узнать. Он имел на это право.
Но это не желание не помогало. Он, конечно, надеялся узнать правду, но просто… не знал, как можно было поднять эту тему.
И такие противоречивые мысли мучили Лань Юаня на протяжении всего дня.
……
А тем временем жизнь продолжала идти своим чередом.
Он просыпался, собирался, завтракал, шёл в класс, играл с А-И и кроликами, обедал, посещал тренировки по самосовершенствованию, ужинал с отцом (иногда к ним присоединялся А-И) и ложился спать. Помойтесь и повторите процедуру. Снова и снова.
Воспоминания посещали его обрывками, вспышками, но ничего так и не объясняло ему, кем были те люди и кем был он сам до того, как стал Лань Юанем. Иногда воспоминания повторялись, изменялась лишь чёткость увиденного. Но по-прежнему не было ничего существенного.
В подобном ритме Лань Юань и жил, когда ему исполнилось шесть лет.
За день до этого отец потянул его в сторону.
- А-Юань, я выбрал для тебя вежливое имя.
- Правда?
Волнение едва не захлестнуло А-Юаня. Факт того, что ему дали вежливое имя, означал, что он стал на шаг ближе к тому, чтобы стать таким же взрослым, как отец.
- Сычжуй. Лань Сычжуй.
Глаза Лань Юаня… Лань Сычжуя загорелись. Он не знал значения нового имени, но оно уже нравилось ему.
- Что оно значит, отец?
- Вспоминать и тосковать.
Лань Сычжуй полюбил это имя ещё больше. Возможно, когда-нибудь он сможет полностью вспомнить своё прошлое!
……
Они с отцом вышли за пределы Облачных Глубин, и ему сообщили, что они будут делать всё, что он захочет. Лань Сычжуй оказался более чем доволен этим, носясь с отцом по городу и указывая на всевозможные игрушки и сладости, которые только попадались на глаза. Он не просил отца что-то покупать, так как был доволен тем, что уже имел.
Однако отец, не моргнув и глазом, купил абсолютно всё, на что указывал ему Лань Сычжуй.
- От---Хань… Ханьгуан-цзюнь! Вы не должны…
- Мгм. Хочу, - взгляд золотых глаз смягчился, и Лань Юань смог разглядеть в них едва заметный намёк на улыбку.
- …Но…
Рука потрепала его волосы.
- Всё хорошо. Я рад делать это, - однако его слова не смогли полностью прогнать сомнения, и Лань Сычжуй продолжал колебаться. – Сегодня твой день рождения. Сегодня всё в порядке.
Отец оказался куда более упрямым, чем казалось Лань Сычжую, и он оставил попытки переубедить его, пытаясь успокоить собственное волнение. Он вовсе не хотел, чтобы отец тратил много денег.
- А-Юань, что ты хочешь? – спросил его отец около очередной лавочки.
Перед ними лежали конфеты разных форм и размеров. Он пристально посмотрел на кролика и бабочку, которые отец вновь без колебаний купил.
- Вот, - протягивая ему конфеты, сказал он.
Смотря на восхитительные десерты в руках мужчины, Лань Сычжуй смог принять решение.
- Отец... - прошептал он (Лань Юаню было объяснено, что Ханьгуан-цзюня нельзя называть отцом за пределами Облачных Глубин, правда, причину ему так и не назвали). – Я угощу тебя одним!
Он протянул отцу печенье в форме кролика и тут же увидел, как глаза цвета золота затуманились. Тот принял пирожное из крохотных рук.
- Спасибо.
- Угу! – Лань Сычжуй слегка смутился. Отец выглядел счастливым, но отчего-то ещё и… грустным? Почему он грустил? Может быть из-за кролика? Неужели один из них умер? Из-за этого его отец в печали?
Лань Сычжуй спокойно грыз сладость, посматривая на отца. Угощение в форме кролика так и осталось лежать в его руках, а взгляд был все еще печален.
Покончив с пирожным, Лань Сычжуй тщательно вытер пальцы.
- …Отец? Разве твоё пирожное нехорошее? – на что тот сначала промолчал, качнув головой.
- Нет, оно… хорошее. Сладкое.
- Тогда что случилось? – потянув отца за рукав, вновь спросил Лань Сычжуй. – Я всегда рядом, чтобы выслушать! Нехорошо скрывать свои чувства!
- ……Угу. Спасибо, А-Юань.
Отец, казалось, пришёл в себя, и Лань Юань остался доволен собой.
- Мгм! Пойдём домой?
- Мгм.
…………………………………</p>
С тех пор прошло несколько недель, и Лань Сычжуй совсем позабыл о странном поведении своего отца. Даже старые-новые воспоминания прекратили тревожить его, словно что-то блокировало их.
Он тяжело вздохнул. Возможно, он уже никогда не получит ответов на свои вопросы.
Он хотел спросить обо всём у отца, но---
- УФ! – Лань Сычжуй так задумался, что не заметил, как врезался в нечто пурпурного цвета.
Он быстро попятился, вежливо кланяясь.
- Прошу прощения за свою грубость!
Над ним раздалось ворчание, и Лань Сычжуй поднял взгляд.
- Всё нормально, ребёнок.
Но Лань Сычжуй не слышал его слов.
Всё превратилось в невнятный шум, когда он уставился на чёрную, подобно смоли, флейту с красной ниточкой, которые, казалось, парили в воздухе.
И
Его
Мир
Сгорел.
***</p>
Ла-- Вэнь Юань помнил тот день так чётко, словно это случилось вчера.
Тот день, когда весь его мир превратился в пепел.
Он был счастлив, сидя на коленях у бабушки и играя с теми игрушками, что купил ему богач-гэгэ, когда вдалеке раздались первые крики, срывающиеся на вопли.
- Сянь-гэгэ опять пугает людей? – спросил он.
Вспомнилось то, как любил его Сянь-гэгэ прятаться за острыми валунами (или даже простыми камнями) и выпрыгивать из-за них, пугая прохожих.
Цин-цзе нередко кричала на него, угрожая иглами, если тот ещё хоть раз повторит это.
Но… в этот раз что-то было не так. Бабушка, четвертый и шестой дяди казались очень обеспокоенными.
А после… После он увидел их.
Убийц.
Они были облачены в тёмные одеяния, но он сразу узнал рисунок, что украшал ткани. Сянь-гэгэ уже показывал ему эти цветы.
Некоторые из них носили символы пиона. Того же самого, что забрал его семью.
Некоторых украшал символ лотоса. Того самого, который Сянь-гэгэ называл семьёй.
И остальные… остальные, облачённые в символ богача-гэгэ……
- Почему?! – закричал шестой дядя, блокируя мечом чужой удар. – Что мы вам сделали?!
- Ха! – с усмешкой вскричал один из нападающих. – Любой носитель фамилии Вэнь должен умереть!
Его дядя стиснул зубы.
- Но мы не причиняли вам вреда! Никогда!
- Разве имеет значение то, причиняли вы нам вред или нет? Что толку? Клан Цишань Вэнь причинил нам достаточно горя… так что вы все должны умереть!
- Мы гражданские! Целители! Как могли мы…
- Это неважно! Схватить их!
Шестой дядя схватился за одно из изобретений Сянь-гэгэ – дымовую шашку – и швырнул её под ноги нападавших. Дым тут же окутал их, заполняя собой всё пространство и лишая зрения.
- Бабушка! Уноси отсюда А-Юаня! – закричал шестой дядя, после чего раздался странный, резкий звук, похожий на глухой удар.
- Шестой дядя? Бабушка? Где все? Ч-что происходит? – принялся расспрашивать А-Юань, на что бабушка лишь улыбнулась.
- Всё будет хорошо, А-Юань.
- Ч-что?
Бабушка ничего не ответила, лишь уводя его, да как можно дальше от их дома. К самому пню, что всегда возвышался над этим местом.
- Оставайся здесь, А-Юань. Всё будет хорошо.
- Бабушка? Что… - странно, но ему сильно хотелось плакать.
- Сейчас мы играем в прятки, А-Юань. Оставайся здесь и прячься, пока Молодой Господин Вэй не найдёт нас, хорошо?
- Мхм! А-Юань будет ждать, пока Сянь-гэгэ не найдёт его!
Бабушка вновь улыбнулась, крепко обнимая его.
- Я очень люблю тебя, А-Юань.
- Хм? – промычал сбитый с толку малыш. – А-Юань тоже любит бабушку!
- Я знаю, я знаю… - отпуская его, ответила бабушка. – Я спрячусь в другом месте, ладно? Жди здесь. И не выходи оттуда.
- Мхм!
Поэтому он ждал и ждал, когда же Сянь-гэгэ найдёт его.
И, ох… каким же наивным он тогда был.
.
.
А-Юань сразу почувствовал, как его начали будить.
Он протирал глаза, когда Сянь-гэгэ встряхнул его, стараясь разбудить.
- А… Юань…?
- Сянь-гэгэ! – вскрикнул А-Юань, радостно набрасываясь на мужчину с объятиями. – Ты нашёл меня!
- Нашёл… тебя…? – прохрипели в ответ.
- Мгм! Бабушка сказала, что мы играем в прятки! ……Ты нашёл всех остальных? – ответа не последовало, лишь его руку сжали крепче. – Сянь-гэгэ…?
Они в тишине вернулись домой, но Сянь-гэгэ не позволял ему осматриваться, поэтому ребёнок так ничего и не увидел.
- Это… это похоже на время, когда мама с папой упали на землю… Никто не позволял мне на них посмотреть.
Вэнь Юань оставался со своим Сянь-гэгэ. Сянь-гэгэ было больно, и он не хотел покидать его, потому что… потому что он чувствовал, что... что если он это сделает,.. Сянь-гэгэ исчезнет.
- А-Юань?!
Он поднял глаза, натыкаясь взглядом на идущих к нему третьего дядю, Мэйсянь-цзэ и ещё несколько человек. И, не задерживаясь ни на секунду, он бросился к своей семье с радостным вскриком.
- А-Юань! – они все окружили его, крепко обнимая в ответ.
- Где вы были???
- Нигде, малыш Юань, - Мэйсянь-цзэ ласково гладила его по голове. – Мы просто спрятались.
- Ох, - понимающе выдохнул он. Люди говорили ещё немного, нашёптывая успокаивающие слова, после чего развернулись к Сянь-гэгэ.
- Молодой Господин Вэй?
Но Сянь-гэгэ не ответил. Казалось, что он и вовсе не слышал обращения.
- Сянь… гэгэ? – Вэнь Юань осторожно забрался к нему на колени. – Сянь-гэгэ?
На что Сянь-гэгэ всё же ответил, крепко обнимая его.
- Похоже, что Молодой Господин Вэй не может пока отреагировать ни на кого, кроме А-Юаня, - прошептала за ними Мэйсянь-цзэ.
- Это нехорошо. Как нам заставить их бежать?
- Стоило бы поторопиться. Мы слишком долго тянем время.
- … Я всё думаю, к чему же это приведёт.
А-Юаню на тот момент не было известно, о чём они говорят.
.
.
Теперь он понимал.
Затуманенный разум Вэнь Юаня едва ли различал громкоголосые выкрики, призывающие его Сянь-гэгэ выйти и принять свою смерть. Он был напуган. И не желал, чтобы это случилось.
- Сянь-гэгэ… - вцепившись в ткань одеяния своего родителя, он горестно всхлипнул.
Послышалась игра Чэньцин, и А-Юаня очень быстро унесли из дома.
Снова.
Его снова поместили в пень, но на этот раз… он видел различия.
- Сянь-гэгэ? – неуверенно позвал он.
- А-Юань, ты уже проснулся?
- Мхм. Сянь-гэгэ… почему я снова здесь? Где бабушка, четвертый дядюшка и все остальные? – он прекрасно помнил, что видел некоторых членов их маленькой семьи, но как же бабушка и дяди? Куда все подевались?
- Они… - он запнулся, словно был не уверен в своём ответе. – Они в лучшем из мест.
- Как мои мама и папа? – судорожно вздохнув, спросил Вэнь Юань. – Как Цин-цзэ и Нин-гэгэ?
- ……Да, - Сянь-гэгэ выглядел так, словно ему нестерпимо хотелось плакать.
- Ох, - он знал, что это значит. Понял, что они мертвы. Все они мертвы. – Тогда… Сянь-гэгэ?
- Да, моя маленькая редиска?
- Ты же не бросишь меня, как все остальные, правда?
На мгновение А-Юаню показалось, что Сянь-гэгэ согласится с ним. Он помнил, что в прошлый раз тот отказал, но, может быть, теперь, когда почти все ушли…
Но тот лишь прикрыл глаза, не в силах смотреть на него.
- А-Юань, я уже говорил тебе об этом. Я не могу обещать тебе этого.
- Но...!
- Однако, - устало улыбнувшись, перебил его Сянь-гэгэ. – Я всегда буду здесь, - он указал на сердце малыша Юаня. – Пока ты помнишь обо мне, я буду с тобой. Я всегда буду здесь.
Но он забыл. Забыл о Сянь-гэгэ. Забыл о них всех. Оставил их одних!
- Нет…… Я хочу, чтобы ты был здесь!
- А-Юань…
- Нет! Не уходи! – он понимал, знал, что ведёт себя эгоистично, но совсем не хотел, чтобы Сянь-гэгэ уходил. Из собственного упрямства поймал края его одежды, не желая отпускать. – Сянь-гэгэ, не бросай меня!
«Не бросай меня, как все остальные. Не бросай… не бросай……»
- Прости меня, А-Юань…
«Я не хочу этого слушать!»
- Нет! Нет!! Останься, останься!
«Я тебя не отпущу! Сянь-гэгэ не может…» - он усилил хватку на его одежде. – «…он не может меня бросить!»
- Послушай, А-Юань. Послушай меня.
«Я не хочу этого слышать!» - он зарылся с головой в одежды Ся-- родителя.
- Сянь-гэгэ позаботится о том, чтобы с тобой ничего не случилось, хорошо?
«Нет… нет, нет, нет……»
«Сянь-гэгэ… не уходи…… не уходи!»