Выбирай (1/1)

—?Флоренс, твой отец жив! Фредди ловит её за локоть, вынуждая остановиться и резко обернуться. Она вырывается тут же, на шаг назад отступает, бешенством и недоверием в потемневших радужках сверкая. Чуть пригибается, словно дикая кошка, отзывается едва слышно, но холодно: —?Что за чушь? —?Он жив. Все эти годы он провёл в тюрьме у русских. —?Лжёшь! —?выдыхает она, делая ещё шаг спиной. —?Но они готовы освободить его,?— Фредди её слова игнорирует, но за ней не идёт, лишь руки в кулаки неосознанно сжимает. —?Если ты убедишь Анатолия проиграть эту партию. —?Ты настолько жесток, что готов и дальше рушить мою жизнь за то, что я уязвила твою гордость, когда ушла год назад! Оставь меня, Фредди, ты и так добился своего! —?она сама не замечает, как на крик срывается, как горло сдавливает подозрительно. —?Моя надежда на спокойствие разрушена! С Анатолием ты меня поссорил! Что ты ещё хочешь? Я не позволю тебе упиваться победой, не позволю ещё и унизить Анатолия проигрышем. Мой отец мёртв. Я потеряла его. —?Флоренс… —?он всё же шаг к ней делает, руку неосознанно тянет. Что-то внутри тоскливо отдаётся болью при виде её такой?— сломленной, разбитой, безумно уставшая быть лишь фигурой в умелых руках. —?Не прикасайся ко мне! Она в сторону отдёргивается, смотрит с безмолвным отчаянием, и Фредди слёзы, упрямо задавливыемые, в её голосе слышит. Он ладонь опускает, отворачивается и шепчет тихо: —?Я говорю правду. Фредди уходит. И едва удерживает себя от того, чтобы снова стесать тыльную сторону ладоней до костей. Это оказалось намного сложнее, чем он предполагал?— отпустить ей. Смириться с тем, что она больше не его. Не с ним. Что он больше ей не нужен, а может, никогда и не был…? Он головой трясёт, рыча тихо сам на себя и на весь мир вокруг, и упрямо идёт дальше. Он должен довести эту партию до конца. Он сам себе задолжал.*** После ссоры с Флоренс, Анатолий возвращается в гостиничный номер совершенно измотанным и потерянным. Они впервые столь яростно и иступленно кричали друг на друга, впервые пытались сделать друг другу как можно больнее. Ему кажется, что только-только начавший складываться во что-то цельное, мир снова разрушился. Фредерик Трампер. Как же сильно он умудрился задеть его, что тот отыскал его и продолжил начатое когда-то. Только вот теперь преимущество явно не у Анатолия. Анатолий устало опирается на столешницу раскрытыми ладонями и прикрывает глаза. Почему-то кроме болезненного, почти тянущего чувства тревоги за их отношения с Флоренс он ничего не чувствует. Сейчас, в данный момент времени, которое, кажется, застыло, ему безразличны и шахматы, и возникшая из прошлого жена. Он сам поражается своему холоду к Светлане?— будто не было тех лет, что они прожили вместе. В дверь стучат. Робко и неуверенно. Анатолий понимает, что это не Флоренс, ибо у неё есть ключи, но всё равно подходит и открывает, тут же натыкаясь на светлый, но твёрдый взгляд, когда-то родных глаз. Он пропускает её, всё также с ужасом осознавая, что не чувствует н-и-ч-е-г-о. Светлана готова драться на смерть ради сына. Это, пожалуй, единственное, что запоминает Анатолий из их разговора, который сразу же словно покрывается туманом?— непроницаемым, густым и вязким. Лезть в него не хочется совсем. Но что-то всё же царапается в глубине его души, когда она уходит, и в её глазах столь отчётливо мелькают разочарование и боль. На до безобразия вежливый, но настойчивый стук в дверь, раздавшийся буквально спустя минуту после ухода Светланы, сначала хочется бездумно зарычать, а потом послать на родном русском, но Анатолий подходит и зачем-то открывает. Тут же, впрочем, отшатываясь и порываясь то ли ударить кулаком по идеально-выверенному в мимике, острому лицу напротив, то ли со всей силы захлопнуть дверь назад и отгородиться от этих слишком искрящихся уверенностью зелёных радужек. Он не делает ни того, ни другого, лишь отходит в сторону. Фредерик заходит, всё так же, как и год назад, по повадкам напоминая дикого зверя, вынужденного жить среди людей. Но всё же он изменился. Он стал сильнее, и Анатолий прекрасно понимает это. —?Чего ты хочешь? —?не выдерживает он внимательного, словно читающего мысли, взгляда. —?Я нашёл отца Флоренс. Он в России. —?Анатолий молчит на это, и Фредди продолжает, отмечая малейшие изменения в чужом взгляде и замечая, что та далеко не безразлична Анатолию, и он прекрасно знает о её болезненных воспоминаниях, связанных с разрушенным детством и отнятым у неё отцом. —?Предлагаю тебе сделку?— ты проигрываешь партию, и Флоренс возвращают отца. Я оставляю вас после этого обоих в покое, а она снова обретает счастье. —?Я не предам игру. Анатолий едва не задыхается от давящей на горло ненависти. Да как он смеет предлагать ему такое?! Он же и сам живёт шахматами, неужели он настолько покорен собственным амбициям…? —?Это твой шанс доказать ей, что и вправду любишь её. Что ты дал ей, русский? —?Фредди презрительно гнёт губы в усмешке,?— Вечный побег ото всех? —?Ничего подлее ты и придумать не мог! Но неужели ты взаправду надеялся, что я соглашусь на это? Ты же шахматист! —?Значит, всё же променяешь счастье любимой женщины на свои спортивные свершения? Фредди словно не слышит слов Анатолия, и смотрит мимо него?— куда-то в коридор. Анатолий оборачивается и видит Флоренс, незаметно вошедшую и устало облокотившуюся на косяк в прихожей. —?Моего отца давно нет,?— отрезает она. —?Я потеряла его. Когда за Флоренс захлопывается дверь, Фредди так и остаётся стоять спиной к Анатолию, и он невольно подмечает, как тот ссутиливается, будто от разом навалившегося груза. —?Индийская защита,?— шепчет он так тихо, что Анатолий невольно думает, что ослышался. —?Что? —?Индийская защита,?— повторяет Фредди уже громче и с явными нотами недовольства. —?Вот его слабое место. —?Но зачем…? —?невольно теряется Анатолий. —?Не дай победить себя посредственности,?— всё также не оборачиваясь отвечает Фредди и уходит, не сказав более не слова. Тишина гостиничного номера каменной плитой ложится Анатолию на плечи.