Том 2. Глава 75. Близость (2/2)

«Я должен хотя бы проверить, как он… Кто это сделает, если не я?»

Но, когда Нуска пришёл к покоям Сина, то они оказались заперты. Да и внутри, судя по всему, никого не было. Поэтому неудачливый лекарь вернулся обратно — в гостевые покои с ванной, так щедро пожалованные ему ещё год назад.

Было тоскливо, был вечер. Снаружи собирался дождь. И единственным, с кем Нуске довелось в этот день поговорить, был дворцовый слуга Миела.

— Письма будут отправлены сегодня почтовыми скирами, — проговорил юноша, прижимая к себе запечатанные конверты.

Нуске было одиноко, поэтому он решился завести диалог:

— Миела, а ты сам откуда?

Юноша вдруг сощурился, а затем, ненадолго задумавшись, всё же сказал:

— Из Дарвеля.

— Поэтому другие слуги относятся к тебе с пренебрежением?

— Да относятся как относятся, лекарь Нуска. Я не думаю, что что-то бы изменилось, будь я из Скидана.

Нуска понимающе кивнул. Цель для придирок и травли выбирается не по происхождению, а по личному интересу. Миела выделялся, был красив и молод. Нуска, который в школе также постоянно становился целью для насмешек, не мог его не понять. И все же спросил:

— Ты хочешь вернуться в Дарвель?

На удивление Миела честно кивнул. И тогда Нуска сказал:

— Хорошо. Я поговорю с Сином. И сделаю всё возможное, чтобы тебе помогли вернуться.

Казалось, Миела не поверил. И всё же кивнул во второй раз:

— Хорошо, лекарь Нуска.

Молодой паренёк с рыжими волосами, тёмной кожей и этими яркими золотыми серьгами покинул комнату. Но Нуска ещё долго смотрел ему вслед. То, как просто юноша отреагировал на подобное предложение, означало одно.

Он уже много раз и разными способами пытался покинуть Скидан, но не смог этого сделать. И явно не недеялся, что Нуска сумеет хоть что-то сделать.

Нуске не спалось. Уже перевалило за полночь, когда он решил прогуляться по придворцовой территории. Захватив с собой меч, лекарь вдруг совершенно серьёзно решил поразмахивать оружием в полнейшей темноте в одиночестве на тренировочной площадке…

Повторяя выпад за выпадом, атакуя справа, слева, сверху, Нуска даже в ночной прохладе обливался потом. Он не привык тренироваться кое-как — Минхэ обучал его вкладывать в занятия все свои силы. И когда вдруг чужеродная энергия ударила в ноздри, а сбоку раздался свист, Нуска механически отразил удар. Ведь именно так лекаря обучал его учитель.

Кто-то вступил с Нуской в схватку. Но лекарь был так сосредоточен на том, чтобы отражать удары и держать стойку, что у него не было ни одной свободной секунды, чтобы различить в ночном воздухе чужую дэ. Да и… противник был невероятно силён. Его атаки были настолько быстры, что Нуска невольно припомнил своё ученичество в горах. Так быстро на его памяти мог атаковать только Минхэ.

Реагировать приходилось молниеносно. За одним ударом клинка следовал второй, то с одной стороны, то с другой, то справа, то слева, то сверху, то снизу — два клинка с лязгом сталкивались, чтобы разойтись и сойтись снова.

Однако Нуска очень быстро понял, что его не хотят убить — противник не применял энергию или навыки. Как обычные люди они в полнейшей темноте дрались на мечах, пытаясь оттеснить один другого.

И когда атаки противника стали уж слишком невыносимы и тяжелы, Нуска воспользовался своими способностями: предвидя каждый шаг врага, он двинулся в бой, надвигаясь как непоколебимая скала, как шторм или ветер, которому никто не в силах приказывать.

Всё-таки он был быстрее. Не сильнее, но быстрее. Мечи встречались с друг другом уже настолько часто, что в воздухе стоял непрекрощающийся лязг. Трещал сам воздух от желания обоих победить в этой схватке.

Их стойки, их техники, их удары совершенно отличались, но Нуске всё равно удавалось читать удары врага, как и врагу — его контратаки. Они словно знали друг друга сотню лет и одновременно не знали ничего друг о друге.

Нуска уже знал кто это. Не оставалось никаких сомнений. Кровь бурлила в жилах, энергия вырывалась наружу, грозясь стереть в порошок всю Эрьяру. И сейчас Нуска понимал, что в его жилах действительно достаточно сил для этого.

Он бросил свой меч. И в ту же секунду его бросил и противник. Они вдвоём повалились в песок, цепляясь за одежды друг друга.

— Как же плох твой удар слева, — сказал Син.

— А ты рассчитывал на что-то лучшее от выходца из трущоб? — усмехнулся Нуска, падая на спину.

— Никогда. Никто и никогда не мог противостоять мне так долго в схватке на мечах. Нуска, ты действительно силён.

Они поцеловались. Даже две ночные звезды стыдливо прятались в этот момент за облаками — словно желали скрыть этих двух мужчин от чужих глаз, позволив им хоть на секунду ощутить себя в безопасности.

— Син, я, ты… Син. Давай сбежим, — вдруг слабовольно предложил Нуска, прошептав это в губы правителя.

— Сбежим? — неуверенно переспросил эрд. И его голубые глаза в этот момент ярко блеснули.

— Да. Ты перестанешь быть эрдом Скидана, а я больше не буду твоим личным лекарем. Будем только я и ты. Только вдвоём. Где-то среди деревьев в лесных племенах, где-то в песках Арценты, где-то среди глыб металла Карбора, где-то около бездновых тварей Риры. Где угодно, Син. Будем я и ты.

Но Син отстранился. Он резко сел, а его профиль вдруг обрисовали выглянувшие из-за облаков лучи звёзд.

— Нуска, я бы очень этого хотел. Но если я уйду, то не будет ни деревьев в лесных племенах, ни песков Арценты, ни глыб металла в Карборе, ни бездновых тварей Риры. И не будет нас с тобой.

Взгляд эрда метнулся к Нуске. Он словно искал принятия и понимания. И Нуска со вздохом сел, а затем, отряхнувшись, коротко ответил:

— Я понимаю, Син. Эта ответственность невольно легла на наши плечи. И всё же, Син… — Нуска долго всматривался в смутный контур его лица. — Пожалуйста, не оставляй меня.

Лекарь не ожидал, что скажет именно это. Точнее, он даже боялся, что именно что-то такое, печальное, жалобное, сорвётся с его вечно весёлого рта. Разве он мог такое требовать? Разве он мог о подобном просить?

Но Син только подался вперёд, чтобы мягким неосезаемым касанием, подобным свету звёзд, оставить на его губах поцелуй.

— Нуска, даже когда перевернётся весь мир вверх ногами. Если упадут звёзды, огонь станет холодным, а река горячей. Воздух будет подобен воде, а земля растечётся… Я буду думать только о тебе, Нуска. Всегда.

Его пальцы касались шеи Нуски. Его глаза блестели, горели как никогда ярко, они словно освещали собой саму тьму. И они вдвоём, пыльные и потные, целовались, забыв обо всём. О своих рангах, о своих обязанностях, о своей принадлежности к тому или иному народу. Рир, хаванец… какая разница?

Они просто навсегда хотят остаться вдвоём.