Том 1. Глава 30. Над городскими огнями (1/2)

Нуска ожидал, что на следующий день судебные разбирательства продолжатся. Что его снова позовут и заставят рассказывать о прошлом Кардоров и Хинга. Во всяком случае, это было бы логично, но… Знаете, что выдумали эти странные аристократы?! Они внезапно решили закатить праздник!

В этот день было уже двадцать шестое шайшая.

«Ну, это даже я знаю. Сегодня День Земли. Все будут жрать да пить! Только вот вместе с этим праздником они решили провести назначение Усли Кардора на пост Главного сурии металла, а Хайи — на место главы научной группы».

Итак, что имел Нуска: улицы, переполненные торговцами, вкуснейшей едой, крепкой выпивкой со всех уголков Скидана и абсолютно пустые карманы. Что же делать? Идти к эрду и просить денег после вчерашнего разговора? Ни за что!

Нуска не собирался никоим образом участвовать в официальной части праздника. Пускай эрд отдувается за всех — всё-таки не зря он правитель страны. А потому лекарь без зазрения совести натянул самые простецкие одежды, укутался в плащ и после обеда выбежал на улицу.

Находиться во Дворце Металла было невыносимо — слишком густое скопление неприятной дэ, да и воспоминания Хайи до сих пор не выходили из головы. Если подумать, то Нуска предпочёл бы сейчас оказаться в столичном дворце. Пускай тот и был неудобным и огромным, но его каменные стены и понятное убранство были лекарю ближе.

Нуска шмыгал по улицам в поисках местных бедных районов. Народ уже начал собираться, толпясь на улицах, пробуя местные уличные кушанья да распивая прямо посередь дороги. Лекарь мог лишь бросать завистливые взгляды на состоятельных карборцев. И почему он вчера отказался от должности? Сейчас бы уже брюхо набивал да песни распевал в местных «барах».

Когда Нуска наконец перебрался на неприятно пахнущие улочки, на которых сновали бедные и средней руки карборцы, лекарь от радости аж потёр ладошки друг о друга. Вот здесь он и подзаработает, не светя лишний раз лицом!

Хайя прогуливался по городу, демонстрируя всем собравшимся сурии свои дорогие украшенные одежды. Длинный плащ, усеянный железными винтиками и завитушками, неприятно оттягивал назад плечи. Штаны, прилипшие к ногам, тоже казались тяжелыми, как и обувь со стальной подошвой. Однако все встреченные Хайей аристократы сразу же узнавали молодого сына Кардора, кланялись и жали ему руку. Во всех газетах на главной полосе уже пестрели объявления: «Учёный Хайя Кардор — истинный гений», «Сурии Хинг провёл карборцев — его трупную руду сбросят на дно котлована», «Новые изобретения гениального Хайи», «Не хинговский, а хайевский бум!»

Но теперь повзрослевший Хайя никак не реагировал на славу, полученную такой ценой. Ради этого момента умерла Умена. Ради этого признания несколько раз чуть не умер Нуска, пожертвовавший собственной кровью. Стоила ли того эта секунда величия?

Хайя так долго брёл по улицам, ведомый внутренним чутьём, что и сам не понял, как покинул самые шумные улицы. Конечно, юный карборец искал своего благодетеля. И, конечно, хотел хотя бы сказать «спасибо» прежде, чем хаванец покинет город. Поиски чистой светлой дэ завели Хайю в одну из подворотен. Длинный бледный след чётко вёл сюда, но в какой-то момент карборец даже засомневался. Что тут забыл личный лекарь эрда? Разве он не должен сейчас веселиться со всеми да распивать? Нуска бы точно не упустил возможность попробовать карборские вкусности и запить всё это дорогой выпивкой. Тем более, эрд точно располагал средствами.

Заглянув за угол, Хайя поморщился при виде нелицеприятной картины, а потому быстрым шагом последовал дальше. Затем юный господин вдруг застыл. И бегом вернулся обратно, практически влетев в одну из подворотен, где располагались мусорные баки.

— Вы что творите?! — выкрикнул Хайя, в ужасе подлетая к двум застывшим сурии.

— Это… это не то, что Вы подумали! — с куда большим ужасом в голосе отозвался незнакомый карборец.

— А? Хайя? Подойди попозже — я работаю, — спокойно ответил Нуска, повернув голову. Хайя аж чуть не сел, смотря на это невинное выражение лица лекаря.

Двое сурии прятались за баками, но Хайя всё равно смог их разглядеть. Незнакомый карборец стоял, облокотившись на стену, а Нуска пристроился рядом на коленях и стаскивал нижние одежды с мужчины. Лицо лекаря было так близко от паха карборца, что Хайя побагровел, отводя глаза.

— Нуска, ты кем работаешь?! А эрд что подумает?! Это незаконно! — Хайя кричал так громко, не в силах сдержаться, что люди, проходившие мимо, невольно начинали оглядываться. Цыкнув, молодой Кардор схватил Нуску за предплечье и рывком поднял на ноги.

— А на что это похоже?! — возмущённо спросил лекарь и нахмурился так, будто его действительно оторвали от очень важного дела, а не застали в неловком положении в узком переулке. — Ты что себе навыдумывал?! И что себе позволяешь?! Ваше Высочество, милостиво прошу позволить этому бедному труженику заработать себе на хлеб!

Нуска просто дымился от злости и даже начал паясничать, с недовольством освобождаясь от захвата Хайи. Но, когда лекарь обернулся, то его клиент уже сверкал пятками, на ходу подтягивая штаны.

— Th`are! Хайя, из-за тебя я даже выпить сегодня не смогу! — завопил Нуска и пихнул карборца в грудь. — Чем я мог тут заниматься?! Своими прямыми обязанностями — лечением!

— Чего… чего лечением? — Хайя в который раз чуть разом не свалился наземь. Да что здесь вообще происходит?!

— Чего-чего! Я лучший лекарь по половым болезням в Скидане, вот чего! — в бешенстве вскричал Нуска и ещё несколько раз пихнул Хайю. — А ты прибежал и напугал бедного больного! Он ж теперь всю жизнь с этой дрянью проходит — reh`z там он обратится теперь к кому-то за помощью!

Хайя только нахмурился. А затем схватил лекаря за перебинтованную руку. Видимо, полученные вчера ранения всё ещё не зажили.

— Почему ты этим занимаешься? Разве личный лекарь эрда не должен получать высокое жалованье? — уже спокойнее заговорил Хайя, но руку Нуски не отпустил.

Нуска только вздохнул и повёл плечом.

— Меня официально никто не имеет права назначать на эту должность. Я никогда не посещал всяких школ, да и… Ранга у меня нет, — признался вдруг лекарь и отвёл глаза. Было неприятно говорить об этом аристократу, который сегодня ещё и будет назначен лидером группы учёных.

На секунду Хайя растерялся — удивление отразилось на его лице, но этого было достаточно, чтобы Нуска зашипел как дикий кот, вырвался из захвата и побежал прочь.

Ему было стыдно. На самом деле Нуска понимал, что его застали за крайне неприличными действиями. Ни один уважающий себя лекарь не занимался подобным. Тем более, на улице меж мусора. Каждый нормальный лекарь обладал собственной приёмной, занавешенной лёгкими хлопковыми тканями, множеством трав и снадобий. В приёмной уважающего себя лекаря курились благовония, а во время излечения больного каждый хаванец одевался в красивые белые одежды, натягивал на руки тонкие перчатки для работы, чтобы не касаться посетителя.

Нуска же принимал больных в своём ветхом жилище, состоящем из одной комнаты. За сшитой из найденных лоскутов ткани занавеской он раз за разом голыми руками, вымытыми маленьким грязным кусочком мыльного корня, стягивал с посетителей одежды и лечил неприятные взгляду части тела. Даже когда Нуску ещё с натяжкой можно было назвать подростком, а не ребёнком, он уже занимался этим, потому что только так мог заработать на хлеб.

Разве он заслуживает осуждения? Разве он должен был просто шататься по улицам и попрошайничать? Или, как Вьен, отправляться на миссии и убивать? Почему то, что дало Нуске шанс на выживание, считается чем-то постыдным и грязным? И почему люди, что в столице, что здесь, сразу же думают, что Нуска зарабатывает золото своим телом?

Думаете, Нуска не мог бы? Не мог так просто отбросить свою гордость, да пойти за лёгким золотом, так и сяк вертясь перед богатыми господами? Мог. Ему не раз предлагали даже посетители, пришедшие за излечением. Его не раз пытались и принудить.

Нуска бежал до тех пор, пока не почувствовал слабость в ногах и острую боль в лёгких. Пришлось завернуть за угол и остановиться, чтобы отдышаться. Хотя глупо было надеяться, что сурии, подобный Хайе, не сможет его догнать. Уже через секунду карборец влетел в закоулок следом и врезался прямо в Нуску. Они покатились по дороге, пачкая одежды и разбивая колени с локтями.

Лекарь валялся в грязи и мусоре. Смотря на красивое и благородное лицо нависшего над ним аристократа, который распинался перед ним, извиняясь, Нуска только сощурился, из последних сил сдерживая слёзы. Хаванец никогда не позволял себе плакать. Никогда. Как бы ни было плохо, голодно или холодно, он понимал, что нет зрелища более отвратительного и жалкого, чем плачущий над пустой тарелкой нищий.

Потому Нуска проглотил подступивший к горлу комок и просто хмуро уставился на Хайю, которого абсолютно не слушал. А потом перебил:

— Что тебе надо, а? Может, пойдёшь куда-нибудь на главную площадь да подашь ручку для поцелуев парочке сурии? Знатный hvee.

Хайя тут же замолчал. На его лице отразилась обида, хоть он и не понимал лесного языка, но, видимо, догадался, что его обзывают.

— Нуска, прости, — просто сказал он, растерянно вглядываясь в покрасневшие глаза хаванца. Хайя схватил Нуску за руку и помог ему приподняться. — Это просто… со стороны выглядело…

— Будто я продаю себя, да? — холодным тоном перебил лекарь и, сев, тут же отдёрнул руку.

— Я… Просто волновался. Я не хотел бы, чтобы тебе приходилось с таким трудом зарабатывать золото… — выдохнул карборец, встав на ноги. Он не спешил отряхиваться от налипшего на одежду мусора и пыли, да и эти одежды уже всё равно пойдут на выброс.

— Конечно. Куда там. Богатеньким сынкам Главных сурии никогда не понять таких, как я.

Нуска не хотел ругаться, но всё равно изливал накопившуюся в нём за столько лет обиду. Он даже на ноги тут же вскочил, не желая валяться в пыли перед аристократом. Сейчас в нём бурлила злость, которую он и без того долго сдерживал, крутясь в благородных кругах. Но перед Хайей почему-то скрывать свои чувства было трудно.

Если бы это был кто-то другой, то, наверное, он бы уже развернулся и ушёл, услышав столько оскорблений в свою сторону. Но это был Хайя, а он никогда не сдавался и никогда из-за чувств не бросал начатое.

— Нуска. Ты же понимаешь, что я не пытался тебя оскорбить? К тому же… я искал тебя совсем для другого, — спокойно начал уговаривать карборец, подступая ближе. Нуска начал пятиться назад, но вдруг упёрся спиной в стену.

— И для чего? Пока что ты только лишил меня праздничного веселья, — хмуро сказал лекарь и отвернулся, чувствуя, как юный сурии склоняется над ним и почти дышит на ухо.

— Я хотел… сказать тебе спасибо. И меня совсем не волнует твой ранг или то, как ты зарабатываешь на жизнь. Если ты видел моё прошлое и отношения с Уменой… Значит, должен понимать, что меня в последнюю очередь волнует твоё положение, — тихо проговорил Хайя и с надеждой заглянул лекарю в глаза. Видимо, он был готов даже раскланиваться, лишь бы не вступать в перепалку.

— Да не за что, в следующий раз приведи мне десяток страдающих от болячек, чтобы я смог хоть рот оросить твоей благодарностью, — ворчливо отозвался Нуска, но остыл. Он и сам не понимал, что на него нашло. Он ведь уже привык к чужим косым взглядам и неприятным шёпоткам, так почему ему стало настолько стыдно за свою работу перед этим сурии?

— Нет уж. Ты ведь согласился быть личным лекарем самого эрда. Отправишься в школу?

— Верно.

— Тогда навести меня, когда получишь ранг повыше моего. Отыграешься, — посмеялся вдруг Хайя.

Но Нуска уже глубоко задумался, а затем вдруг спросил:

— Хайя… Почему, когда мы были в лаборатории Хинга… ты назвал меня Уменой? Тебе хотелось бы видеть во мне человека, которого ты любил? — Нуска, задав этот вопрос, тут же спрятал глаза. На самом деле он надеялся узнать, как это работает. Сам он никогда не был влюблён в кого-то, а потому теперь пытался понять ход мыслей Хайи. И не только его. Но и движение тех рук, что когда-то давно взъерошили белоснежные волосы на голове хаванца.

— Нет, — покачал головой Хайя, а затем снова схватил лекаря за руку, задрал ту выше и кратко коснулся губами забинтованного запястья. — Просто вы двое — единственные, кто верили в меня. И единственные, кто отнеслись ко мне, как к равному, как к другу. И я никогда не забуду жертву Умены и пролитую тобой кровь.

Нуска только поморщился. Сейчас Хайя своими странными речами напоминал эрда. А потому лекарь надавил ладонью на щёку карборца, отодвигая его подальше.

— Тц, хватит уже. Ты лучше скажи, тебя уже назначили лидером научной группы? — быстро перевёл разговор Нуска.

— Ага. Они, как обычно, превратили это в безднову церемонию. Эрд сидел с таким видом, будто скорее бы отдал эту должность крысе, чем мне. Или куску руды, оставшемуся от Хинга, — посмеялся Хайя, который совсем не обиделся на то, что его в очередной раз отвергли.

— Тогда поздравляю. И да, я кое-что задолжал, — ворчливо заговорил Нуска, но затем вдруг вскинул руку, надавил пальцами на затылок Хайи, опуская его голову ниже, и кратко прикоснулся губами к губам карборца. Но этот поцелуй совершенно отличался от тех опытных и страстных ласк, которыми его ранее одаривал Хайя. Этот поцелуй был лёгким и неопытным, точно таким же, как первый и единственный поцелуй Хайи и Умены.

Когда лекарь отстранился, Хайя вскинул голову, вглядываясь в лицо хаванца в поисках ответа. А затем в его глазах задрожали слёзы.

— Ох, бездна, дай мне время немного прийти в себя. Неужели тебе так обязательно ехать в вашу проклятую столицу?

Хайя ткнулся лбом в плечо Нуски. И так и застыл, не шевелясь, лишь сдерживая подступившие слёзы. Конечно, он вспомнил свой поцелуй с Уменой. И уж тем более не хотел, чтобы возникшая между ним и лекарем дружба так скоро закончилась. Но у каждого из них был свой путь, который необходимо пройти. И наверняка, когда они вновь встретятся, им будет чем похвастаться друг перед другом.

Они разошлись с Хайей без лишних слов или слезливых прощаний. А Нуска сразу отбросил странную тоску, на секунду охватившую его, и отправился на поиски своей ходячей сумы. Конечно, Нуске было очень неприятно просить золото, а потому он намеревался просто втянуть эрда в свою пьянку и заход по местным лавкам с закусками. Тем более, что этому старику в теле молодого правителя было бы полезно развеяться.

Время близилось к вечеру. На небе появились две звезды, винным цветом озарившие крыши домов и весёлые полупьяные лица прохожих. В какой-то момент Нуска и позабыл, для чего сегодня вышел наружу. Он начал просто шататься, нестись следом за толпой, толкаясь плечами и со смехом извиняясь перед всеми подряд. Не выпив ни капли, он веселился наравне с приговорившими пару-тройку бутылок спиртного.

Женщины в открытых костюмах расхаживали с откупоренными бутылками вина и того крепкого прозрачного напитка. Большинство гуляющих были со своими бокалами: они подставляли их под бутылку, слащаво улыбаясь красивым незнакомкам, а затем по их рукам и чаше беспрерывным потоком текло вино. Отдав женщине монету, прохожие вновь сливались с шумной толпой. Стойкий запах винограда и спирта пропитал каждую улочку. Длинные ленты были протянуты вдоль города: на них один за другим крепились золотые фонари. Тёплое свечение делало праздник ещё волнительнее.

Нуска, хоть он не пил и не ел с самого утра, чувствовал себя частью этого шумного народного празднества, в котором не было никакого политического или духовного смысла: просто сегодня каждый выбрался из дома, чтобы в очередной раз пройтись по знакомому с детства городу, встретить до боли знакомых людей, приятных и не очень, но при этом насладиться царящим здесь весельем.

Лекарь невольно начал напевать под нос что-то простецкое. Улыбаясь, он задрал голову, чтобы ещё раз посмотреть на красивые необычные фонарики, но вдруг остановился. Казалось, ноги сами принесли его туда, где он хотел бы оказаться.

Вот такой волшебный праздник и чудесная ночь.

На втором этаже одного из зданий на открытой веранде в полном одиночестве восседал эрд с бокалом вина. Его глаза были закрыты, но лицо казалось на редкость расслабленным. В чёрных волосах и на лице мерцали тёплые блики. Хоть он и был одет по всем возможным правилам аристократов, но выглядел довольно просто и неброско в этом чисто чёрном костюме. Сидя там, наверху, забросив ногу на ногу, он являл собой действительно необыкновенную статую, созданную неизвестным скульптором. Нуска так и стоял, задрав голову и разглядывая Сина. Люди шли, толкали лекаря, но он не двигался с места.

Затем эрд медленно приоткрыл глаза, но Нуска только вздохнул. Даже если он и был красив, как произведение искусства, но эти яркие голубые глаза портили всё. Не потому, что не были красивы, отнюдь. Просто они заставляли задуматься и поскорее опустить взгляд. Те мысли, те чувства, что таились на глубине двух чистых озёр, были словно исчадия бездны. Нуска никогда не встречал людей с настолько тяжёлым взглядом.

Но разве он любит, когда всё просто? Разве не любит совать руки в огонь да купаться в реке, не умея плавать?

Усмехаясь, лекарь обошёл сбоку здание и начал взбираться по винтовой наружной лестнице наверх. Металл неприятно скрипел, пытаясь выдать злоумышленника, но Нуска вскоре приноровился и поднимался наверх тихо как мышка.

Нуске было смешно, интересно и весело. От того места на лестнице, на которое он забрался, до балкона эрда было по меньшей мере три метра. Сможет ли он допрыгнуть? Спасёт ли Син его от падения? Какие увечья получит лекарь, упав с подобной высоты? Всё это было интересно! Больно, страшно, но так интересно! Разве можно жить так размеренно? Разве можно просто сидеть и смотреть, как веселятся другие? Эрд, вы допускаете огромную ошибку. Либо допустили её лишь раз, выбрав личным лекарем именно Нуску.

Лекарь разом взобрался на перила и, не думая, прыгнул в сторону балкона. Пускай место, где он стоял, располагалось чуть выше, но Нуска, который не уделил в жизни ни часу физической подготовке, допрыгнуть не смог.

В глазах всё быстро мелькало: у лекаря даже сердце в пятки ушло, но пугаться было поздно, да и передумать — нельзя.

Высота была не такой большой, чтобы разбиться. Так успокаивал себя Нуска во время своего прыжка веры, но… за пару метров до земли его подхватили чьи-то сильные холодные руки.

Конечно, Нуска на это рассчитывал, как же иначе. Инстинкты у эрда были развиты на порядок сильнее, чем у любого сурии.

Теперь этот тяжелый взгляд впился в испуганное и взволнованное лицо хаванца. Теперь эти голубые глаза всецело принадлежали ему, Нуске. Он даже видел собственное отражение в этом холодном омуте.

— Лекарь Нуска, я даже не буду спрашивать, что это было, — тихо сказал эрд. Он на удивление был спокоен, стоя на земле под лестницей и удерживая лекаря на руках.

— Ха-ха! Вы поймали меня, ой, не могу! — вдруг со смехом отозвался Нуска и так громко рассмеялся, что кто-то из толпы начал вертеть головой в поисках источника шума.

В этот момент взгляд эрда смягчился. Он вздохнул и медленно опустил лекаря на ноги. Вот только Нуска даже не подумал отцепиться, крепко обхватив шею мужчины.

— Нет-нет, подождите! А Вы можете поднять нас на крышу?! — быстро затараторил лекарь, с надеждой вглядываясь в лицо правителя.