Часть 1 (1/2)

Земная твердь, каменная гладь, горячий песок. Данмер уже и не знал, что находилось под его практически босыми ступнями. Он безвольно скитался по мёртвым землям, где, куда не посмотри, везде были одни и те же виды, виды безлюдной пустыни. В голове Слайта проскакивали абсолютно разные по своему абсурду и значимости мысли. «Сон ли это? Какого скампа я тут вообще нахожусь? Давно ли я блуждаю?» Вопросы чередой следовали друг за другом, оставаясь без своего ответа.

Тяжелое дыхание, невообразимая дрожь в коленях, затуманивание рассудка. Он знал, это и есть его конец, смерть от истощения и обезвоживания, затерявшись в песках. Глухой звук падения, и данмер уже пробует этот самый песок непосредственно на вкус. Он обжигал его лицо, но Слайт ощущал полнейшую апатию, ибо подсознательно думал, что всё так и должно и быть, что это правильно. Даже какая-то странная радость и умиротворенность осела на его душе, когда он медленно закрывал очи, лицезрея в последний раз небо над Вварденфеллом. Пустота окутала его, словно тканевое одеяло. Ощущал он себя невообразимо спокойно, будто находился в нежных объятиях матери.

Прохладные и мокрые поглаживания ощущались на протижении нескольких секунд, после того, как эльф таки оторвался от путешествия во владения какого-нибудь даэдра или аэдра. Пред взором его предстал нечёткий силуэт небольшого существа, анатомически отдалённо напоминающего курицу. Убрав осевшую на глаза пелену, данмер наконец смог увидеть этого втроженца. Им являлся никто иной как гуар, беззаботно виляющий своим хвостом так сильно, что казалось, будто он сею же секунду начнёт парить над землёй. «Это мой проводник в мир иной?», — подумал он, до конца не осознав происходящее. Спустя пару мнгновений послышались чьи-то глухие шаги, и данмер невольно повернул свою голову в сторону источника звука.

— Пошли, Ролли, тут ловить нечего.

Раздался басистый голос, исходящий с правой от Слайта стороны. Встав на солнце, неизвестный скрыл свой лик. Злащавые солнечные лучи, не щадя, били эльфа в глаза, подобно стрелам. Однако, и Слайт не из робкого десятка. Подняв свой щит, в виде ладони, он более-менее смог неитролизовать влияние солнца на себя. Очи постепенно стали привыкать и он сфокусировал свой «орлинный» взор на вторженце. Грязно-чёрные паты, свисающие до плеч, морщинистое лицо, глаза, цвета безлунной ночи — вот, что он предстало пред полумёртвым Слайтом. Безымянный данмер был облачен в броню из хитина, котороя на вид была явно не новая, на что намекали всяческие царапины и истертые участки. Его взгляд был тяжёл, безразличный и неимоверно уставший. Казалось, будто это не Слайт находился в полуживом состаянии, а он.

— Стойте ж! Вас что, не смущает умирающий мер в пустыне?

Наконец выдал он, с нотками недовольства и надменности. Голос был его хриплый и тихий, сказывалась его острая нужда во влаге. А гримассу он скорчил, конечно, фантастическую! В ней читалось и отчаяние, и недовольство, и надежда одновременно.

— Нет, абсолютно. Бьюсь об заклад, еще один такой же бедолага лежит вооон там.

Указав на место, которое находилось, примерно, в двухстах метров от них, съязвил он.

Такие слова ничуть не обнадежили или успокоили данмера. Наоборот, такое обращение к его персоне он разценивал как кощунство, некий вызов. Лицо его скривилось в гримассе злости и он готов был задушить этого немолодого данмера, но физическое состояние не позволило.

— Скажи мне имя своё, хоть узнаю, какой очередной глупец падёт жертвой собственной гордыни!

Прорычал Слайт, попытавшись сбить старика с ног. Будучи в лежачем положении, он, подобно дикому змию, прыгнул на, как он предполагал, ничего не подозревавшема старому данмеру. Тот, в свою очеред, с грацией цапли увернулся от давольно глупого и смешного нападения.

— Залитом меня величают. А вы, сэра, как назовётесь?

Как это не странно, но абсолютно никакой гордыни или надменности в словах его не было. Каждое его слово издавалось давольно тихим, но приятным, подобно мелодии флейты, звуком. Однако, язвивость в его улыбке прослеживалась.

— Залит? Неужели предо мной сейчас стоит эшлендер? Слушай, ф’лах, я сейчас прибываю не в самом добром состоянии духа, но не сомневайся, твою треклятую улыбку я дотяну до ушей вот этим вот кинжалом.

Постепенно впадая в ярость и не ведая, что он творит, данмер вытащил из-за пазухи клинок, в глазах его читалось желания отведать чужой крови, а дыхания было тяжелым, как у свирепого волка.

Со спокойствием удава Залит выслушал эту угрозу. Смотря на этого самого «свирепого волка», немолодой мер видел только загнанного в угол напуганного гуарчика, всеми силами пытавшегося защитить свою душонку. Вся эта картина для старика выглядила комичной и даже, в какой-то степени, милой. Ему ничего не стоило взять и помочь Слайту, но Залит уже обрисовал для себя образ этого данмера. Через чур принципиальный, пылкий эльф, уровень чувства собственной важности которого мог привысить высоту Красной Горы, и если он не подыграет ему, Слайт, подобно маленькому ребенку, будет требовать еще и еще.

— Оу, оу, ладно, боец, я тебя понял. Убери эту острую штуку, и я сейчас даже не про твой язык, и мы спокойно всё обговорим. Вот, если хочешь, выпей шейна.

Пойло Слайт выхватил сразу же и, жадно поглощая его, опустошил бутыль. Резкий жар нахлынул на его горло, плавно перетекая в грудь, живот, и распространяясь по всему телу. В голову ударило будто стрелой, и данмер почувствовал необъяснимый прилив сил. Энергия била ключём и сам он даже, вроде, немного подобрел, но внешне это никак не отображалось.

Наконец-таки он решился встать на ноги, ибо до конца своих дней лежать на песчаной поверхности, смотря на мир глазами среднестатистического босмера, ему не хотелось. Он убрал с себя всякого рода песчинки, мелких насекомых и прочую дрянь, что смогла бы добраться до самых потаённых участков его тела.

— Ну что же, хирургическую операцию, по крайней мере сейчас, я, так и быть, проводить не буду…

Поправляя свою истасканую долгими походами одежду, сказал он. Резконаступившая необъяснимая и неловкая тишина октула Слайта, Залита и маленького гуарчика по имени Ролли. Эшлендер всё смотрел куда-то вдаль, да так пристально, что казалось, будто он вот-вот увидит что-нибудь за горизонтом. Выражение лица его, с беззаботного и язвивого, переминолось на спокойное и хмурое.