Глава 1: Сидя на Железном Троне (1/2)
Король Дейрон Таргариен
Если верить песням бардов, само восхождение на Железный Трон является моментом величайшего триумфа и удовлетворения. И человек, удостоившийся права сесть на сиденье, отлитое из сотен и тысяч мечей, чувствует себя хозяином всех земель, принадлежащих их бывшим владельцам. Всех — от Стены до Староместа.
Если это и было когда-то правдой — что тоже не факт… Эти времена давно прошли.
Сейчас Дейрон, сидя на Железном Троне, не ощущал ничего, кроме усталости. «Наверное, я просто не привык чувствовать себя королем», — он, как мог, пытался найти утешение. — «Со временем, возможно, все изменится». Да. в такое время может случиться что угодно. Например, Стена рухнет. Или островитяне возьмут Утес Кастерли. Или решат отказаться от набегов и станут мирными ремесленниками и торговцами…
Как ни странно, больше всего драконьего наездника смешила именно последняя мысль.
Но когда он оглядывал тронный зал, смех умирал сам собой.
Покойный король Визерис Таргариен, именуемый Первым, его любимый отец, продолжил традицию складывать в тронном зале черепа умерших и погибших драконов. Его брат Эйгон, именуемый Вторым, не стал нарушать этой традиции.
Раньше это не было проблемой. За все годы с того дня, как Завоеватель выковал этот семижды проклятый трон — так неудобно на нем было сидеть — погибло лишь три дракона. Если, конечно, считать только взрослых.
Балерион Черный Ужас. Этот умер от старости. Он был так силен и свиреп, что никто из его вида не решился бросить ему вызов, даже когда он одряхлел.
Мераксес, драконица королевы Рейнис, сбитая из скорпиона над Пеклом, когда Таргариены в первый раз пытались завоевать Дорн.
Ртуть, дракон короля Эйниса, убитый Балерионом, когда Эйгон, сын Эйниса, вылетел на нем в бой над Божьим Оком.
И все. За сто тридцать лет они потеряли всего трех взрослых боевых драконов — неважно, убитых или умерших своей смертью. Впечатляюще. А потом, всего за три года…
Арракс, дракон Люцериса, сына Рейниры, убитый Эймондом и Вхагар над Штормовым Пределом.
Мелеис, драконица Рейнис Почти Королевы, пала над Грачиным Приютом в безнадежном бою с Эйгоном и Эймондом.
Вермакс, дракон Джекейриса Велариона. Этого здесь нет. Он пропал без вести вместе с наездником в битве при Глотке.
Серый Призрак, съеденный Солнечным Огнем. Он так и не получил своего всадника.
Сам Солнечный Огонь, принадлежавший его брату-королю, раненый в одной битве и убитый в следующей, погиб от роковой стрелы в небе над Драконьим Камнем.
Пламенная Мечта, Сиракс, Моргул, Шрикос, Тиракс. Убиты во время беспорядков в столице, во время разрушения Драконьего Логова и после него.
Вермитор, Морской Дым, Среброкрылая. Убиты во Второй битве при Тамблтоне. Двоих из них убил он сам. И правильно сделал. Изменники должны были заплатить за свое вероломство.
Караксес и Вхагар, два самых могучих дракона его времени. Убили друг друга над Божьим Оком.
Пятнадцать. За три года из восемнадцати имеющихся у них драконов пятнадцать были потеряны. Да и если вспомнить оставшихся… Никто не знал, куда улетел Овцекрад и его вероломная наездница. А Каннибал за полвека не принял ни одного наездника. Оставалась только его любимица Тессарион — лишь она могла считаться настоящим боевым драконом.
Только то, что война все еще продолжалась, не дало им заставить весь тронный зал драконьими черепами. Их было всего двенадцать, но само их присутствие давало более чем ясный намек. Драконий всадник понимал его без слов.
«Следующий череп, который здесь появится, может быть твоим».
И по воле судьбы почти никто из Таргариенов не переживал гибели своих крылатых зверей. Даже барды и летописцы этого не отрицали.
«Их слишком много… А нас…»
Он понимал, что от династии Таргариенов осталось всего четыре человека. Он сам — и три девчонки.
«Как же много смертей…»
Глядя на собравшихся в тронном зале придворных, рыцарей, гвардейцев и землевладельцев, ожидавших королевского решения своих вопросов, Дейрон Таргариен чувствовал, как его голову отягощают не самые легкие мысли. Хотел он этого или нет, но все прекрасно знали, что именно драконы были той самой силой, что держала Семь Королевств под единой властью. Властелины небес. Наследие Валирии. Сейчас эта сила умирала у него на глазах.
— Ваша милость… Еще одно прошение, — проскрипел великий мейстер Орвиль. Этот тихий усталый голос он приобрел после того, как несколько месяцев просидел в казематах Красного Замка. Сейчас он подозвал жестом рыцаря с гербом Хартов, который опустился на колено в нескольких футах от груды острых лезвий, на которой восседал Дейрон.
— Хорошо. Я слушаю, — Дейрон заставил себя улыбнуться. Рыцарь явно не выглядел разгневанным или отчаявшимся, а значит, его прошение, скорее всего, было не таким уж сложным. — Я считаю, что лучше…
Он так и не договорил. Огромные двери в тронный зал, ведущие прямо из твердыни Мейгора, резко распахнулись, извергнув из себя целую толпу септонов и септ в белых рясах. А возглавлял их, разумеется…
— Его святейшество, верховный септон! — провозгласил королевский глашатай, который тоже был выбит из колеи таким бесцеремонным вторжением, но старался сохранять лицо.
Среди собравшихся лордов, рыцарей, купцов и прочих просителей, прокатился удивленный ропот, и даже некоторые люди из свиты Дейрона что-то забормотали между собой. После того, как Мейгор Жестокий устроил Честным Беднякам настоящую бойню, а Джейхейрис Миротворец заключил с Верой мир в обмен на роспуск Святого Воинства, между Звездной септой и Железным Троном установились своеобразные неписанные правила взаимоотношений. Они больше не выясняли, кто из них главнее — Мейгор более чем наглядно показал, что пламя и сталь куда весомее божественных проклятий.
Сейчас все эти условности и договоренности растаптывались в пыль у всех на глазах, пока верховный септон шагал прямо к трону. А ведь все прекрасно помнили, что у Визериса одному из его предшественников приходилось заранее — за две недели! — просить аудиенции. И король мог дать ее — а мог и не дать. И если все же давал, она проходила в намного более уединенной обстановке. А он, как Дейрон ни напрягал память, он не мог вспомнить, что приглашал этого человека к себе.
Сейчас он изо всех сил старался сдержать гримасы злости, досады и недовольства. В конце концов, он король и обязан соответствовать. Все и так прекрасно понимали, что он стал королем лишь из-за того, что двое его старших братьев слишком увлеклись игрой в войну. Хотя Дейрон был честен как минимум с самим собой. И знал, что от Веры стоит ожидать подобного шага.
Сир Харт, так и не успевший высказать свое прошение, нашел в себе мудрость тихо отойти и смешаться с публикой. Все равно его шансы добиться справедливости сегодня стали нулевыми — и он прекрасно это понимал. Дейрон, в свою очередь, смог рассмотреть человека, идущего к трону.
Высший представитель Семерых в мире смертных был не тем, кто давал благословение Эйгону в день его коронации сразу после того, как Кристон Коль провозгласил его старшего брата королем. Тот верховный септон был куплен немалым количеством золота из закромов Хайтауэров. Настолько хорошо куплен, что мать Дейрона могла сама писать ему проповеди и быть уверенной в том, что он повторит их слово в слово. Даже жаль немного, что этого человека с ними больше не было. Он исчез сразу после того, как Королевская Гавань пала в первый раз. По словам лорда Лариса, его убийство организовал сам принц Деймон, нанявший каких-то оборванцев. А новый верховный септон был Черным до мозга костей — и был разорван на куски взбешенной толпой во время беспорядков, унесших жизни множества мирных горожан.
Тот, кто пришел ему на смену — и заодно в тронный зал — был человеком относительно молодым, с узкой бородкой и мрачными черными глазами, которые казались еще темнее под великолепной хрустальной тиарой. Септон был облачен в ослепительно белую рясу, единственным украшением которого была золотая семиконечная звезда точно напротив сердца священнослужителя. К сожалению, он был достаточно решительным и суровым, чтобы его можно было подкупить или запугать.
«Ну почему, почему Праведные выбрали именно этого человека?»
— Ваша милость, — Дейрону стоило немалых усилий не вздрогнуть от такого обращения. А его тон… в других обстоятельствах его вполне можно было бы счесть уважительным. Но Дейрон не раз слышал подобные голоса на полях сражений в последние месяцы. Уважительный, да — особенно когда говорящий размахивает мечом и пытается отрубить тебе голову. — Благодарю за то, что согласились принять меня сразу, как только я испросил об этом, ваша милость.
В этот момент Дейрону больше всего хотелось спуститься с трона и придушить наглеца в рясе. Он ничего не сказал в ответ, боясь не сдержаться, и ограничился коротким кивком. Потом все же обуздал гнев.
— Это я очень рад видеть вас, ваше святейшество, — бесстыдно солгал Дейрон, не удержавшись от легкого сарказма в голосе. — Но, я полагаю, вы преодолели долгий путь из Звездной септы не для того, чтобы услышать эти слова.
— Не для этого, — голос верховного септона моментально из спокойного стал скорбным. И человек, не слишком сведущий в тонкостях игры престолов, запросто мог бы поверить в то, что святой отец вот-вот расплачется. — Ужасное горе, ваша милость! Страшная утрата постигла нас!
Он сделал паузу — ровно настолько, чтобы все собравшиеся достаточно напитались любопытством — прежде чем закончить.
— Нет слов, чтобы описать горе, постигшее меня, когда я узнал о гнуснейшем убийстве святого человека! Септон Лукос Милосердный и следовавшие за ним паломники мирно распространяли свет Веры в Речных землях, к западу от Вранодрева… Но напали на них злые люди и подло лишили жизни святого отца! И эти чудовища в обличье людском… — добавил септон тихим вкрадчивым голосом, словно выдавал страшный секрет, — …были под знаменем с черным драконом!
Тридцать или сорок человек, услышавших последнюю фразу, принялись о чем-то перешептываться. А король… король изо всех сил старался не рассмеяться и никак не выдать своего удовлетворения услышанным.
Дейрон не раз слышал об этом «Лукосе Милосердном». Бывший септон из Королевских земель последний год колесил по Речным землям, время от времени заглядывая и в Простор, истребляя и разоряя каждую попавшуюся ему на пути деревушку, у которой не находилось сил для того, чтобы дать отпор его банде отбитых на всю голову последователей, вооруженных палками и ржавыми мотыгами. И вдобавок Лукос, в отличие от большинства расплодившихся во время войны разбойников, был человеком достаточно умным, чтобы избегать военных отрядов, которые Зеленые и Черные время от времени посылали для борьбы с такими вот лихими людьми. Более глупые и более наглые погибали, но этот святоша продолжал жить, буйствовать и успел прославиться достаточно, чтобы оба претендента на Железный Трон открыли против него личную охоту. Двести едва вооруженных фанатиков не представляли серьезной опасности для нормальной армии, но этого было более чем достаточно для того, чтобы держать в страхе крестьян всех окрестных земель. До недавних пор. Кто-то все же отправил проклятого Лукоса и его соратников в Семь Преисподних, где им самое место.
Если бы Дейрон был один, узнав об этом, он бы, скорее всего, вскочил с ногами на трон и возликовал. А потом, возможно, даже отправил Черным и лично кузине Бейле свою благодарность и подарок тому, кто избавил Семь Королевств от этой скверны.
Но он не мог. Не только потому, что очень не хотел благодарить девчонку, убившую его родного брата. И не потому, что боялся показаться в чужих глазах глупым мальчишкой. Но и потому, что попытка встать на трон наверняка закончилась бы потерей равновесия и красивым самоубийством на нескольких клинках, опаленных пламенем Черного Ужаса. Ну и еще потому, что выражение радости могло стоить ему поддержки верующих.
«Как будто от них тебе хоть какая-то польза есть…» — прошептал внутренний голос.
— Ужасная весть, — Дейрон, как мог, постарался нарисовать на лице сочувствие.
— Благодарю, ваша милость, — учтиво ответил верховный септон. Проклятый святоша наверняка прекрасно знал, что на самом деле думает король об усопшем… — Но я боюсь, что это только начало зверств, которые эти изменники и богохульники учиняют над верными служителями Семерых! После того, как они убили большинство несчастных паломников, эти варвары схватили Лукоса и его ближайших приближенных… И разорвали их на куски! А потом вымазали их внутренностями деревья, принеся в жертву своим нечестивым божествам!
Больше всего Дейрону сейчас хотелось заорать и начать ругаться. До сих пор, несмотря на все зверства, что чинили друг другу Черные и Зеленые, война велась только между ними и никакие религиозные распри в нее не включались. С обеих сторон сражались воины, не верящие в Семерых — ему пришли на ум моряки из Триархии или, скажем, северяне. Но до сих пор в этой войне никто не убивал своего врага лишь за то, что он верил не в тех богов. И это, учитывая масштабы разрушений и жестокость битв, которые уже состоялись, было замечательно. Сейчас религиозная война была последним, что нужно было Вестеросу. И ее, слава всем богам, пока удавалось избежать.
Пока удавалось.
«Северяне… Это сделали северяне… Никто, кроме них, не устраивает человеческих жертвоприношений, наматывая внутренности врагов на ветви священных деревьев, пока сами враги еще даже не умерли…»