Часть 2 (1/1)
Происходило что-то страшное.Очень. Очень-преочень. Словно в кошмарном сне, от которого хочется проснуться как можно скорее, резко сесть в кровати, испуганно жмуря глаза, и пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Пальцы рефлекторно и как-то слишком сильно сжимают ладонь супруга, ногти едва не впиваются в его кожу.Страх. Сильное, очень сильное понятие, которое острыми когтями рвет душу, заставляет сознание паниковать и забиться куда-нибудь далеко-далеко в угол. Болит сердце, в голове обеспокоенной ноткой пульсирует единственная мысль – что происходит? По позвоночнику вновь прокатывается щекочущая волна страха, быстро прогрессируя в самый настоящий ужас и панику. Жасмин танцевала и Шахерезада почувствовала всю волну эмоций сестры, которая чуть ли не сшибла царицу с ног, ее страдания, ее болезненную агонию, ее всесжигающий гнев. Но какова причина? Почему, черт возьми, отчего ей так больно?!Осознание поднимается откуда-то снизу, разливается приятно-теплой, отрезвляющей дрожью. Султан внешне тоже оставался отстранен и невозмутим, бесшумной тенью замерев за своей женщиной, предлагая ей поддержку и утешение одним фактом своего присутствия. Но вот то, что время от времени прорывалось от любимой сестры, заставляло Шахерезаду в кровь искусать бледные губы. Она не сердилась, не истекала жаждой мести. Ей просто было больно.Но не так больно, как Жасмин. Шахерезада чувствовала лишь почти бесцветный отголосок страданий сестры, и только лишь догадывалась, какой силы чувства разрывают ее нежное сердечко.И когда Жасмин заговорила, царица стала белее полотна. Из ослабевшей руки выпал кубок, откатившись куда-то в сторону, дышать стало еще труднее, в висках оглушающе застучало сердце, и каждый удар изысканной плетью вторил каждому слову Жасмин. Речь свою она произносила четко, без запинки, зло и очень-очень уверенно. Словно и не Жасмин вовсе стояла сейчас перед ними, а какой-то искусный колдун, нацепивший маску любимой сестренки. Она говорила, что любит Солимана куда больше царицы, слова ощущались больнее тысячи ударов плетью, и финальным аккордом становится тихое, змеиным шепотом пророненое будто вскользь:- Пришло время тебе умереть!Что же ты творишь, милая?- Жасмин… - бледными губами шепчет Шахерезада, пытаясь встать, но предательские ноги ее не слушаются, - моя любимая сестренка, мое сокровище, моя жизнь… - слезы, жгучие слезы застилают глаза царицы, но она все же находит в себе силы продолжить, - как же ты несчастна! Сколько слез ты пролила, моя милая Жасмин! И никто не замечал, никто не слышал крика твоей души. Пожалуйста, прости меня, если сможешь… Прости, прости за то, что не видела, не смогла, не успела. Прости, прости меня, любимая Жасмин. Я так хочу, чтобы ты была счастливой, и если это цена, то я готова заплатить ее, - голос Шахерезады становился все тише и тише, силы покидали ее тело, и она уже готова была отступить в блаженное небытие, как вдруг…Все прошло. Будто и не было вовсе.Царица испуганно встрепенулась, шире распахнув темные очи. Приходит осознание, что она все еще до боли в мышцах сжимает ладонь мужа, да только вот…Нет.Резкий до головокружения вдох, и раненой птицей Шахерезада падает навзничь, словно пытаясь защитить, уберечь, но уже слишком поздно. С уст срывается сначала лишь тихое, наполненное бесконечной болью:- Солиман, - почти на выдохе, а затем уже перерастает в крик, полный отчаяния, - СОЛИМАН!!!Ведь яд предназначался ей, лишь ей, почему, почему он?
Мой султан, моя душа, мой кислород, моя жизнь и моя судьба… За что?
В ушах звенящим эхом отдаются слова сестры: Не дождавшись справедливости, я свершила ее сама.Справедливость? Где она, черт возьми, эта справедливость? Почему, ну почему он?
- Жасмин… - тихий стон, - что же ты наделала…И нет сил говорить что-то еще, хочется умереть, не жить, не чувствовать больше. Нет сил терпеть это отчаяние, которое, казалось бы, навсегда захватило сознание в свои тиски.Жасмин. Шахерезада так любила ее имя, чистое и нежное, словно перезвон тонких колокольчиков: Жас-мин. В воображении тут же рисовались прелестные белые цветы, их терпкий аромат кружил голову, путал мысли, заставлял забыться хоть на секунду, представить, что все хорошо. Аромат жасмина не так опасен, как, к примеру, аромат магнолии, но если под вашим окном цветет это растение, а всю ночь вы вдыхали его изысканный запах, то с утра непременно будет болеть голова. Сладкая мигрень взорвется где-то в области висков, охватывая все приторной пеленой мягкой и коварной боли. Не такой, как все. Особенной. Желанной. Той, которую хочется ощущать снова и снова, и поэтому следующим вечером вы все равно оставляете окно распахнутым, позволяя проникать в ваше царство покоя и ночных видений тому самому аромату.Жасмин…Она пьянила, зачаровывала, завладевала всем вниманием с первой же секунды разговора. Прекрасная, утонченная, любимая сестра, которой Шахерезада всегда гордилась. И ничто, ничто не помешает этому, не сейчас, ведь они почти успели стать счастливыми. Пускай в этом мире будет все по-другому, ну пускай, пожалуйста. И с каждым коротким вдохом это желание становилось все сильнее и сильнее, вертелось по кругу, по заданной траектории, грозило стать навязчивой идеей.Жасмин... За что?