Стевриан. Глава 26: Добрый грифон (1/2)

Прошла почти неделя с того происшествия в театре, но Луна ко мне так и не явилась. Ни во сне, ни лично. Так и не дождавшись её, я решил заняться куда более важным делом — чейнджлингами, о которых уже не раз и не два слышал. В первую очередь я решил действовать самостоятельно и разузнать о чейнджлингах и их активности от других агентов. Но тот же Фаргус, не сказав ничего внятного, просто направил меня прямо к Августине в Балтимейр, сказав, что она будет в городе только один день, то есть завтра, и оплатил поездку. Я этого не просил, но делать нечего — пришлось отправляться.

Уже в самом городе, чтобы поговорить с Августиной, мне пришлось прождать три часа, сидя в церкви и слушая завывания церковного хора. Тем более меня выбешивал тот факт, что для приватной беседы мне пришлось пешком идти в Балтимейр: ближе к ночи, примерно на полпути, поезд, на котором я ехал, сломался. Учитывая, что я спешил, мне некогда было дожидаться ремонта, и я поскакал галопом до города, но ночью перешел на шаг, чтобы не споткнуться и немного отдохнуть. По пути я проходил через относительно небольшой городок под названием Новый Хорслеан, который тоже был портовым, но полноценным портом это было не назвать. Задерживаться в нем я не стал, хотя очень хотелось зайти в местные круглосуточные магазины и купить поесть.

Таким образом, я добирался до города на своих четырех прямо по шпалам целых сто двадцать километров. По всем сторонам от меня простирались лишь бесконечные снежные леса, в которых можно было легко заблудиться, так что выбора, кроме как идти вдоль железной дороги, у меня не было. Эх… Вот если бы у меня имелись крылья! Ну когда уже я их получу? Но самым обидным было то, что я выехал днем, затем встал на ремонт спустя пару часов, чтобы идти пешком, и попасть в город под утро, даже ничего не поев. Это меня вымораживало!

Так я и оказался в Балтимейре — крупном портовом городе, где большинство двух- и трёх-этажных домов стояли плотными кучками вдоль побережья, на улицах висел отвратительный запах, будто здесь помои выливали прямо из окон наружу, как в средние века, а местные пони разбредались по делам с каким-то особым унынием на мордах. Вдобавок утром ещё и разразился дождь, будто дополняя мрачную атмосферу этого города. Премерзкое местечко, которое мне сразу не понравилось с первого взгляда! И мне пришлось ещё в церкви находиться и ждать конца этой дурацкой службы!

— Через свет я получаю спокойствие, через спокойствие я получаю гармонию, чтобы познать настоящую любовь, с этой любовью я надеюсь встретить день снова, и, если я не впаду в ересь, не утрачу свою любовь, и умру во имя Твоё, и под Твоим солнцем я найду покой в его золотых лучах… — пропел церковный хор очередную часть, заливаясь в религиозном экстазе, как и многие пони здесь.

«Как же я заебался слушать эту религиозную поеботу, сука!», — чуть ли не взвывал я, хотя внешне оставался относительно спокоен, — «Если служба не закончится в ближайший час, то я точно выломаю алтарь и засуну его кому-нибудь в глотку!».

И судя по всему, окружающие меня пони почувствовали, как я внутренне закипаю, поэтому медленно стали отсаживаться подальше, не прекращая тихо о чём-то молиться.

— …И пусть Солнце никогда не сядет навсегда! Пусть Эквестрия живет под его лучами вечно! — провозгласила Августина и, наконец, к моему облегчённому вздоху объявила об окончании службы.

Только когда все пони покинули церковь, я подошел к священнице. Несмотря на отнятое Луной зрение та сразу почуяла мое присутствие, поприветствовав меня:

— Здравствуй, Фолкет, — спокойным голосом и легкой улыбкой проговорила она, — Ты всю службу был здесь. Хочешь, чтобы я помогла тебе разрешить вопросы веры?

— Нет, спасибо! — отмахнулся я сразу, — На улице дождь, да и идти мне пока некуда, поэтому я тут и сидел.

— Понятно, — протянула она, но улыбка с её мордочки так и не спала, — Ты здесь по делам мирским?

— Да, — утвердительно кивнул я и огляделся. Вокруг никого не было, и, убедившись, что никто не подслушает, я продолжил, — Мне сказали, что ты можешь рассказать мне о чейнджлингах, которые у тебя исповедовались.

Жрица удивлённо охнула в ответ и моргнула, покачав головой.

— Кто тебе это сказал? — спросила она.

— Ты ведь знакома уже с большей частью агентов, верно? — спросил я, и она кивнула, — Значит и Фаргуса можешь знать. Вот он мне и рассказал.

Августина некоторое время помолчала, но затем тихо вздохнула.

— Если так, то я готова помочь, чем смогу.

Августина потопталась немного на месте, а затем поманила меня за собой в задние помещения за алтарем. Несмотря на свою теперешнюю слепоту, передвигалась она весьма уверенно, словно помнит каждый метр этого здания. Это даже вызвало внутри меня некую долю уважения, поскольку принимать такие тяжкие удары судьбы и выдерживать их с достоинством могут немногие. Но, вероятно, у неё были свои секреты того, как она ориентировалась на местности.

Оказавшись в небольшой каморке, куда доступ обычным прихожанам был запрещён, белая земнопони закрыла за нами дверь, а затем уселась передо мной и произнесла:

— Фаргус правильно сказал тебе, что я знаю о чейнджлингах. Задавай вопросы, и я отвечу тебе.

— Он сказал, что ты прислала ему зашифрованное сообщение, как старшему агенту о том, что к тебе на исповедание приходили двое, — сказал я, усаживаясь также на пол перед ней и осматривая помещение, в котором мы находились, — О том, как они выглядели, я спрашивать не буду по понятным причинам, но скажи: ты точно уверена, что это они?

— Уверена, — кивнула она, смотря на меня без моргания своими золотистыми глазами без зрачков. От этого взгляда многим пони могло стать не по себе, но не мне.

— Один из них сказал что-то про некий зелёный улей, — продолжила она, и я невольно хмыкнул, вспоминая кое-что про него.

«Улей Кризалис! Что же члены улья делают здесь, на противоположном конце континента?», — подумал я, почесав ногой за ухом.

— Что именно они говорили?

— Я точно не поняла, — начала Августина, хмыкнув, — Один из них упомянул портовые склады. Кажется, под номерами три и четыре.

— Что-нибудь ещё они упоминали?

— Не уверена, что правильно поняла, — земнопони встала и подошла к столу, взяв с него книгу, и подошла ко мне обратно, — Один из них во время покаяния упомянул какие-то большие металлические машины.

«Металлические машины?», — искренне недоумевал я про себя, — «Надеюсь, это не танки? Откуда в этом мире взялись бы танки?».

— Ты точно уверена, что именно это слышала? — немного нахмурился я в ответ, пытаясь выведать у неё больше информации.

— Уверена, — кивнула жрица и открыла книгу, будто хотела что-то прочесть, но стала водить по страницам копытом, будто щупая, — Они говорили на грифоньем, а этот язык я прекрасно знаю.

Заметив такие действия со стороны земнопони, я встал и, подойдя к ней, заглянул в книгу. На какой-то миг мне показалось, что там буквы выведены специальным объёмным шрифтом, предназначенным для слепых, однако это было не так. Августина «читала» совершенно обычную литературу, что немного поразило меня.

— Августина, а зачем ты водишь копытом по страницам? — озвучил я свой вопрос о её странном поведении.

— Я читаю книги по ауре в последнее время, — сказала она и перевернула несколько страниц, — Книги иногда могут впитывать информацию, которую в них записывают. Именно так я и читаю новые проповеди.

— А сейчас ты что делаешь? Ты мне проповедь не читаешь сейчас. Ведь так?

Вместо ответа жрица улыбнулась.

— Так ведь? — вновь задал я вопрос, вздыхая и опуская ушки. Надеюсь, она не станет мне что-то зачитывать про «рабов божьих».

— Конечно же не буду, — кивнула земнопони после небольшой паузы, — Это моя записная книжка. Я её взяла, чтобы свериться с тем, что написала ранее.

Я с облегчением вздохнул и на несколько секунд закрыл глаза, наслаждаясь тишиной. Однако она недолго длилась, ибо Августина начала меня спрашивать:

— А за что ты так не любишь религию, Фолкет?

— У меня есть личные причины ее не любить, — фыркнул я, — Да и семейные в некотором роде тоже.

А ведь я и в самом деле ещё с Земли терпеть не мог религию. Если так посмотреть, то я постоянно встречался с глупым религиозным фанатизмом, вплоть до того, что ради религии убивали других. В России это было особенно актуально, учитывая, насколько люди пропитаны религиозными догмами. Даже моя бабушка каждое утро слушала канал «Спас», врубая его на полную громкость, и мне приходилось терпеть этот бесконечный хор, исходящий от телевизора. Брррр!

— Хорошо, я не буду пытаться тебя переубедить, — сказав это, Августина закрыла книгу и положила её на стол, — Все мы когда-нибудь приходим к вере своим путем. Я не стану призывать верить насильно, теперь уже нет.

— Ладно, оставим все эти религиозные дискусы на потом, — отмахнулся я и прошел к выходу из помещения, — Ещё есть, что добавить?

— Пока что это всё, — утвердительно кивнула жрица и подошла к двери вслед за мной, — Давай открою.

Когда я вышел из церкви и зашагал по широким каменным ступеням вниз, дождь уже прекратился, но солнце не спешило выглядывать из-за туч. Однако атмосфера в городе всё ещё стояла густая и несколько тревожная, а в воздухе пахло морской солью, что приносил бриз с моря.

Балтимейр являлся не только торговым центром, но и одной из крупнейших верфей Эквестрии, поэтому в портовом районе всегда было полно пони-рабочих и рыбаков. На отдельном пригорке на краю города находилась внушительных размеров церковь Света, которая почти всегда была полна прихожан разных сословий, но в основном рабочих и моряков. «Дворец» губернатора находился прямо напротив главной площади, олицетворяя всю мощь элиты города благодаря монументальности и красоте, по сравнению с окружающей серостью. Дома рабочих находились недалеко от порта и были простыми деревянными серыми домами. На окраине города находился железнодорожный вокзал, где стоял один грузовой поезд с углем и ещё шестью вагонами закрытого типа с неизвестным мне грузом. Но что привлекло меня больше всего, так это наличие небольшой коммуны фестралов, что жили в трущёбах и на окраине города, словно какие-то животные. И их уровень жизни очень огорчил меня. Их дома, кроме как бараками, назвать было невозможно: почти чёрные, местами просевшие и покосившиеся от сырости строения стояли плотно, словно строители специально хотели уместить огромное число фестралов в маленьком райончике, словно стадо коров в сарае. Помимо всего прочего, над домами вокруг летали чайки, которых я никак не ожидал встретить в качестве неразумных существ в этом мире. Всё же большинство зверей здесь обладали каким-никаким разумом, а эти были самыми обычными птицами. Поэтому, когда я впервые увидел их на пути в Балтимейр, этот факт меня удивил.

Я решил немного задержаться в городе и осмотреть окрестности, прежде чем уходить, но стоило мне спуститься со ступеней церкви и направится в направлении центральной части города, как меня сразу окликнули:

— Извините, пожалуйста сэр! Стойте!

Я обернулся на незнакомый голос и увидел перед собой грифона с перьями светло-фиолетового оттенка. Сам он был ростом со среднестатического земнопони и едва доставал мне до середины груди. Он был одет в голубую куртку с множеством карманов разных размеров и штаны из того же материала и цвета, а под всей этой одеждой у грифона проглядывал джемпер. Вместе с выразительными глазами красноватого цвета и массивным клювом, грифон создавал своеобразный образ, ярко контрастирующий с окружающей серостью Балтимейра.

И пока я осматривал собеседника, тот улыбнулся уголками губ и заговорил:

— Спасибо вам, что обратили на меня внимание, — поклонился к моему удивлению грифон, — Меня зовут Арчибальд Донфезер, — он протянул свою переднюю лапу и сжал кулак, — Я очень рад с вами познакомиться.

Я на несколько секунд завис, даже не зная, как реагировать на такого. М-да, грифоны мне представлялись вовсе не такими дружелюбными, как этот. Вроде как у них надо силой завоевать отношение и дружелюбие, так? Однако, вероятно, из любого правила есть исключения, и потому я без лишних вопросов стукнулся с его лапой копытом и попробовал представится:

-А я…

— Вы Фолкет Фаэраинг, — кивнул мне собеседник, перебив, — Сын одного из известнейших военачальников, которые были рождены в Аквелии. Я очень рад увидеть вас!

«И что ты от меня хочешь? Автограф?», — всё ещё поражался я, стоя в полной растерянности.

— Чем я могу помочь вам, Арчибальд? — только и смог я у него спросить, собирая мысли в кулак. Ладно, если он не выдаст какой-нибудь абсурд, то почему бы и не поговорить?

— Самую малость, сэр, — грифон огляделся по сторонам, словно опасаясь чего-то, — Можете помочь мне с пропуском на Гранд Галопинг Гала?

«Вот это наглость, а! Попрошайка нашелся, клянчит тут билет, которого и у меня самого нет», — догадался я, тяжело вздыхая. Похоже, придётся с ним заканчивать беседу и побыстрее.

— Боюсь, я ничем не могу…

— Не спешите с выводами, — перебил меня Арчибальд, вынув из кармана какой-то камень. Он был по форме и внешнему виду похож на алмаз и переливался разными цветами. И пока я с небольшим недоумением изучал этот предмет, грифон продолжал, — Я ни коем образом не хочу вас оскорбить. Дело в том, что я очень хочу попросить принцессу Селестию кое о чём личном.

— Так я тут при чем? — поднял я «бровь», хмыкнув.

— Я слышал, что вы контактировали с принцессой и не раз, — с этими словами он протянул камень мне, — И прошу вас, передайте этот камень Твайлайт и передайте ей, что я прочитал ту книгу, что она мне подарила. Мне она очень понравилась.

Я нахмурился. Что-то это выглядело подозрительным. Я уже знал, что некоторые вещи могут быть зачарованы на какой-нибудь негативный эффект, а учитывая, как грифоны относятся к поням… Это вдвойне вызывало подозрения. Вдруг он просит передать что-то наподобие бомбы ученице Селестии?

— А что это за камень такой? — указал я на драгоценный минерал у него в лапе.

— Этот артефакт я сделал сам, — грифон улыбнулся шире, — Она точно оценит его по достоинству. Пожалуйста, помогите скромному грифону, и я не останусь в долгу.

Я вновь задумался. Этот разговор мне нравился всё меньше и меньше, а подозрений грифон вызывал всё больше. Так чего же он хочет на самом деле?

— Откуда вы, господин Арчибальд, знаете Твайлайт? — наклонил я голову, задавая логичный вопрос. Грифон слегка щёлкнул клювом в ответ.

— Я учился с ней в одной школе до того, как она поступила в Школу одаренных единорогов имени ее святейшества принцессы Селестии, — на этих словах Арчибальд опустил взгляд и замялся, — Я перед ней виноват, ибо до последнего времени даже ничего ей не писал.

Между нами повисла короткая пауза. А потом я, закусив губу, указал копытом на ярко-фиолетового грифона:

— Прежде, чем я приму решение, сначала расскажи, с кем я вообще сейчас имею дело.

— О, я лишь скромный писатель, — посмеявшись, отмахнулся свободной передней лапой Арчибальд, — Я написал пять книг по магии дружбы. Точнее… пять небольших книг по магии дружбы и очень хочу одобрения своего творчества. А еще я занимаюсь благотворительностью и работаю тамадой на свадьбах и иных праздниках…

— И ты хочешь, чтобы я замолвил перед Селестией за тебя словечко? — задумчиво проговорил я, недоумённо моргая.

— Можно и так сказать, сэр, — вновь хихикнул грифон, правда несколько нервно и поглядывая куда-то в сторону, — Я и вправду не останусь в долгу, если вы поможете мне.

Какой он разговорчивый и болтливый! Прям совсем нетипичный и «добрый» грифон. Сказать, что он подозрительный — означало ничего не сказать. Однако…

— Ладно, — закатил я глаза и тяжело вздохнул, приняв решение и таки беря у грифона магический камень, укладывая его к себе в сумку на левом боку, — Что-нибудь ещё помимо этого?

— Да, — кивнул Арчибальд, — Я через неделю собираюсь отправиться в Понивилль и я бы хотел, чтобы вы поприсутствовали на одном из учебных занятий, когда я там буду.

— А это еще зачем? — совсем уж искренне недоумевал я, удивлённо округляя глаза. Уж чего-чего, а о его визите в Понивилль я совсем не ожидал услышать. Это воистинну самый странный грифон, которого вообще можно было встретить в Понивилле. Реально какой-то понилюб, что большая редкость среди них.

— Уверяю вас, что вы не пожалеете, — с этими словами грифон обошел меня с правого боку, остановил взгляд на моем оружии, похлопав меня по плечу, — И, пожалуйста, не дайте гармонии пропасть.

Сказав это, он ушел по направлению к вокзалу, оставив меня стоять в недоумении:

«Что это сейчас было?», — подумал я, мотнув головой, — «Какой странный грифон. Очень надеюсь, что этот индивид в единичном экземпляре. И зачем все это ему надо?».

Мыслей стояло море. От того, откуда он вообще взялся и до того, какого чёрта ему это нужно всё? К сожалению, ни на один из этих вопросов я не мог ответить и, сделав для себя вывод, что он ну очень уж мутный, направился по своим делам дальше.

Неплохо было бы для начала перекусить! Кажется, я видел неподалёку отсюда кафешку, а мой живот ещё с ночи напоминал мне о необходимости вовремя утолять голод, так что мой первый пункт назначения был очевиден. Но внезапно по пути к закусочной я услышал детский крик, похожий скорее на плачь, и громкую ругань взрослого жеребца за домом напротив меня. Насторожившись, я завернул за угол дома и удивлённо замер от увиденной картины: большой бурый земнопони кричал и избивал беззащитного несчастного жеребенка-фестрала тонкой палкой. Тот кричал, умолял о помощи и просил его не бить, но тот всё наносил и наносил новые удары, оставляя на его теле кровавые борозды от розги.

- Мелкий паршивец! - яростно крикнул жеребец, нанося новый удар жеребенку, - Ты опять мою посылку просрал, уебище фестральное!

Естественно, я такое терпеть не стал и быстрым галопом направился в их сторону. Остановившись позади жеребца-земнопони, я резко развернул того на сто восемьдесят градусов, из-за чего тот едва не упал, а затем наклонился к нему и оскалил зубы, зарычав:

— Если не хочешь, чтобы я тебя укоротил на несколько конечностей, прекрати избивать жеребенка, падаль!

Такое эффектное появление произвело очень яркий эффект на пони, и тот сразу осел, выронив из зубов палку.

— Мама! — только и пробубнил жеребец, со страхом глядя на меня и прижимаясь к земле на трясущихся ногах.

Я зарычал громче, приблизившись мордой, и резко укусил воздух перед мордой жеребца. Тот всё-таки не выдержал напора и с громкими криками убежал прочь. Мысленно усмехнувшись его реакции, я отбросил палку в сторону и подошел к сжавшемуся в клубок жеребцу, протянув ему копыто:

— Не бойся, дитя, я не причиню тебе вреда. Вставай.

Маленький фестрал с трудом поднялся с каменной мостовой, отряхнулся и с благодарностью посмотрел на меня.

— Спасибо вам огромное, сэр! Я у вас в долгу.

— Да всегда пожалуйста, — я слегка улыбнулся, — Почему этот урод тебя бил?

— Нас, фестралов, все пони не любят, — начал возмущаться жеребенок, пытаясь устоять на месте и не упасть после побоев, — Все считают нас монстрами, которых нужно уничтожить. И как же я рад, что есть на свете добрая душа! Спасибо ещё раз вам.

Жеребец был весь покрыт кровавыми бороздами от розги, чем вызывал невольную жалость к себе и желание помочь, но тот даже вёл достойно себя и не боялся меня, чем вызывал ещё большее уважение.

— Сколько тебе лет малой? — оценив его взглядом, спросил я.

— Мне двенадцать, — с гордостью ответил жеребенок, выпятив грудь, — Я достаточно взрослый, чтобы подрабатывать. И всё же обидно, что мой вклад никто не ценит.

— Кстати, — я слегка нагнулся к жеребенку и задал ему назревший в голове вопрос, — Почему ты меня не боишься?

— А я должен? — малыш смерил меня несколько удивлённым взглядом и охнул, — Как же вы похожи на нас, фестралов! Но только единорог и крыльев нет. А еще вы такой огромный, словно аликорн! Вы случайно не принц?

— Нет, — отмахнулся я и хихикнул, — Насколько знаю, в Эквестрии есть только один принц, и он тот еще сноб. Да и характер, в целом, прескверный у него.

— Вы про Блюблада?

— Про него, кого же еще? — развел я плечами.

Фестрал чуть засмеялся в ответ, показав свои ещё не до конца выросшие зубы, но затем осторожно осмотрелся и поманил меня за собой копытом, словно собираясь что-то сказать.

— Хотите я вас с мамой познакомлю? — неожиданно предложил жеребенок.

— Я не уверен, что мне это…

— Я просто обязан рассказать, что вы меня спасли, — улыбнулся молодой фестрал, — Она точно захочет о вас узнать!

— Ладно, — тяжело вздохнул я и направился за прихрамывающим жеребенком в сторону квартала ночных пони.

***</p>

— Мамочка! — спасённый жеребенок радостно побежал к взрослой фестралке и тут же прыгнул к ней в объятия, когда мы подходили к одному из домов около которого копошилась, развешивая бельё, мать ребёнка, — Ты не представляешь что со мной сегодня было!

— Дорогой. Ты все сделал, что я просила тебя? — поначалу спросила у него фестралка, но обнаружив следы крови у него на теле, неожиданно потеряла дар речи и оскалилась, — кто посмел тебя так избить?!

— Да, мамочка! — утвердительно кивнул жеребенок, — Но меня по пути домой опять поймали и…

Кобыла неожиданно подняла голову и встретилась взглядом со мной. По её выражению морды стало понятно, что она уже собиралась напасть, и эта встреча для меня ничем хорошим не закончится. Я уже начал было пятиться назад, продумывая план самообороны, но ситуацию разрядил спасённый фестрал, встав между мной и своей матерью.

— Мама, не надо! — прокричал он на всю улицу, — Он меня спас!

Кобыла-фестрал сменилась в морде, посмотрела на меня сверху вниз, а затем виновато улыбнулась.

— Извините меня, — начала оправдываться мать жеребенка, — У нас с местными очень натянутые отношения, и я сразу подумала, что вы обидели моего сынишку.

— Да ничего страшного, — улыбнулся я в ответ слегка, — Это нормально, когда мать защищает своего ребенка.

— Я-то думала, что нет на свете добрых пони. Спасибо вам огромное.

— Да не за что… Строго говоря, я не совсем пони, — немного растерянно пробормотал я, почёсывая гриву копытом.

— А кто же вы тогда? — удивленно спросила кобыла, погладив сына по голове и обняв его вновь.

— Наполовину пони, наполовину дракон, — пожал я плечами и улыбнулся шире, показав немаленькие для пони зубы, — Как видите, бывает и такое.

И мать, и сын охнули от моих слов, уставившись изумленными глазами, и стояли так где-то с минуту. Я уже было подумал, не сказал ли я что-то не то, но вдруг жеребенок ожил:

— Крутяк! — воскликнул он, обходя меня вокруг и касаясь моего хвоста. Я невольно шевельнул им, ибо его прикосновения вызывали щекотку.

— Ох! Где же мои манеры! — вдруг засуетилась кобыла, словно что-то вспомнив, — Меня зовут Блейд Шторм, а моего непоседливого сынишку Лавандером.

— Приятно познакомиться, — поклонился я вежливо в ответ, — Меня же зовут Фолкет Фаэрвинг.

— Ой! Не надо кланяться! Может быть мне угостить вас лучше рыбой? — предложила мне Блейд, — Раз уж вы полудракон, то не откажитесь от такого лакомства.

— А как же вы?

— У нашей общины недавно был большой улов, и мой муж поймал самую большую рыбу среди всех, — фестралка мечтательно вздохнула, прикрыв глаза, — Было бы хорошо, если бы именно вы её отведали.

— Не откажусь, ибо мой поезд застрял на полпути отсюда и я всю ночь шел пешком до города. Я ужасно есть хочу, — честно признался я. Тем более, что я не мог уже противостоять чувству голода, и от слабости у меня уже начинали дрожать конечности.

Спустя некоторое время к нам, учуяв запах жареной рыбы, присоединилась чуть ли не половина общины, особенно когда узнали, что я спас Лавандера. А уже через несколько минут мы, подобно одной большой семье, дружно сидели за обедом и травили друг другу анекдоты, попутно рассказывая истории из жизни, а я внимательно слушал.

— Дневной гвардеец вытащил из сумки мешочек с табаком и говорит: Деньги, деньги, где же вы? А из мешочка ему голос: Мы здесь!

Не сразу поняв этот анекдот, я всё же рассмеялся до слез, когда внезапно до меня дошёл смысл. Мы так и сидели до позднего вечера, а когда стол, наконец, начал пустеть, я поднялся вместе с остальными и поблагодарил фестралов за проведенное время. Мне хотелось поскорее уйти на вокзал, дабы не упустить поезд, но вдруг я услышал громкий хлопок, похожий скорее на выстрел, чем на случайный взрыв петарды. Он доносился со стороны квартала пони.

Не успевшие разойтись мышепони тоже насторожились и повели ушами, прислушиваясь.

— Что это было?! — вскрикнул один из жеребцов, что сидел недалеко от меня, озираясь по сторонам.

— Не знаю, — ответил я и посмотрел в том направлении, откуда исходил звук, — Я пойду и проверю.

Пройдя, фактически, до самого выхода из квартала ночных пони, я наткнулся на крупную толпу пони, которые были вооружены домашней утварью, мечами и даже огнестрельным оружием. Их было не меньше сотни. Беглый осмотр выявил подобие мушкетов лишь у четырех из них, однако вид у пони и без того был враждебным, и я прям чувствовал исходящую от них агрессию.

Мало того, огнестрелы, судя по всему были грифоньими, но с переделанными держателями и спусковым крючком, чтобы ими могли пользоваться парнокопытные. Судя по всему, это оружие приобрели контрабандой, что уже говорило о том, что передо мной были не самые законопослушные граждане.

Но самое страшное было то, что в толпе скандировали за лозунги. Это были самые натуральные агрессивные призывы, побуждая к радикальным действиям. А когда я незаметно подобрался ближе, пытаясь прислушаться к голосам, то я мысленно ахнул от услышанного:

— …Сегодня мы сможем, наконец, разнести к Тартару этот рассадник нечисти и раздавить этих чудовищ, что называют себя четвёртым племенем!

Четвёртое племя… Кто они… Стоп! Разве речь не про фестралов идёт?

«Они хотят уничтожить всех фестралов вместе с этим кварталом! Ну уж нет, я такого не допущу!», — я решительно себе пообещал, но решил подзадержаться ещё и выяснить подробности, пока была такая возможность.

— А что если полиция будет мешать? — крикнул кто-то из толпы.

— Не будет, — покачал головой оратор, — Нам никто не помешает сегодня! Но только сегодня.

— А если мы не успеем? — спросил ещё кто-то.

— Мы не можем не успеть! — ответил жеребец с огнестрелом, — Мы всё сможем!..

Остальное я не стал дослушивать, и быстро направился обратно, чтобы предупредить новых приятелей. К голове уже приливала кровь к вискам, предупреждая меня об опасности, однако бросить тех, кто так радушно меня приютил и накормить, я просто не мог.

«Неужели те фестралы, с которыми я сегодня общался, ел и травил байки, просто возьмут и умрут от ксенофобии местного населения? Нет уж! Не будем им такого «праздника», — твердо решил я, возвращаясь обратно.

— Ну, что там происходит? — спросил меня жеребец, который встретил меня за поворотом, когда я к ним вернулся.

— Там толпа, и они хотят напасть на вас! — ответил я холодно.

Мой собеседник удивлённо охнул, когда услышал такое. Он обеспокоенно осмотрелся вокруг себя, видимо, кого-то ища, однако лишь тяжело вздохнул и вновь обратился ко мне:

— Ох… Мы тут столько лет живём, никого не трогая. Нам нужно тогда собрать остальных, идём! — крикнул мне жеребец, и сразу направился вдоль улицы. Мне оставалось только побежать за ним.

Вскоре мы пришли на относительно широкую улицу, где сидело множество фестралов, которые все ещё сидели за огромным столом и травили друг другу анекдоты. Мой проводник вскочил прямо на стол, прервав пиршество, и громко объявил о нападении пони на квартал. Он быстро рассказал им о ситуации и попытался уговорить их просто собрать все вещи и убежать, но они отказались, мотивируя всё тем, что привязаны к земле, на которой живут вот уже не одно поколение, и не могут отдать без боя то, что у них здесь осталось. В итоге большинство жителей квартала приняло решение защищать свою жизнь и семьи в схватке, и оно было встречено восторженными криками и овациями. Так что выбора, похоже, у нас не оставалось.

Поругавшись про себя на их упёртость, мы с некоторыми ночными пони начали составлять план обороны, пока было время. Естественно, я не мог их бросить так просто, так что буду с ними защищаться до последнего.

— У вас есть где разместить огневые позиции? — спросил я, когда очередь дошла до линии обороны.

— Только внутри домов, — ответил жеребец-фестрал с фиолетовыми глазами, серой шерстью и черной гривой, — А нет, вру… ещё можно на крышах разместить.

— Есть возможности для постройки баррикад?

— Недалеко отсюда есть куча строительного мусора, — утвердительно ответила мне уже другая кобыла с темно-фиолетовой шерстью, оранжевыми глазами и серебристой гривой.

— А какое-нибудь дальнобойное оружие? — задал я новый вопрос, оглядывая толпу вокруг себя.

Они все не выглядели хорошо вооружёнными. Максимум: палки, вилы, да всякие инструменты вроде топоров и длинных кухонных ножей, которые едва ли сойдут за кинжалы.

— Фактически нет, но… — начал было пожилого вида жеребец с проглядывающей сединой в шерсти, но его перебил родной, как я ранее выяснил, брат, что вклинился в разговор: