Глава 11 (2/2)

— Ой, ну ты спросила, — сказал Гарри со смехом. — Понятия не имею! Никогда не задумывался. Я просто хотел выбраться оттуда. Но, наверное, мне всегда хотелось делать что-то хорошее. Не то чтобы я мечтал стать конкретно полицейским или кем-то в этом роде, но я всегда хотел делать что-то, чтобы сделать мир лучше и остановить плохих парней. Знаю, звучит немного жалко.

— Вовсе нет! — возразила Гермиона, ставя свою кружку с чаем на скамеечку для ног. — Когда я была ребёнком, я вроде как всегда думала, что стану дантистом — потому что оба моих родителя были дантистами. Они никогда ни к чему меня не подталкивали, но у меня всегда было такое чувство, что меня ждёт именно такая карьера. Но это было не то, чего я хотела. А хотела я… что-нибудь изменить. Я никогда не представляла конкретные пути, я просто знала, что хочу бороться с несправедливостью, бороться за то, что имело значение, за то, за что никто другой не стал бы бороться. Так что, наверное, я хотела стать адвокатом или кем-то в этом роде. Но с тех пор, как я получила письмо из Хогвартса, я перестала об этом думать.

— Да, похоже на тебя. Всегда заступаешься за тех, кто не может сделать этого сам. У меня всё ещё есть значок ГАВНЭ, — ухмыльнулся Гарри и тоже поставил свою теперь уже пустую кружку на скамеечку для ног. Заметив, как сузились глаза Гермионы, он быстро продолжил: — Эй, я не имел в виду ничего плохого! Мне нравится твоя Ассоциация, правда. Ну, кроме названия… Я хотел сказать, что из тебя получился бы потрясающий борец за права угнетённых.

Гермиона благодарно улыбнулась ему и чуть смущённо посмотрела вниз на свои руки, сложенные на коленях.

— Спасибо, Гарри, — тихо сказала она.

Гарри взял её руку и сжал в своей, прежде чем поднести к губам и слегка поцеловать костяшки пальцев.

— Ты будешь великолепна во всём, что решишь делать после войны, — тихо, но с абсолютной убеждённостью сказал он и положил её руку себе на колени.

— Странная мысль, правда? — задумчиво произнесла она, снова посмотрев на него. — Война окончена. И можно просто быть самим собой и вести нормальную жизнь.

Он только улыбнулся в ответ, и Гермиона слегка вздрогнула от холодного сквозняка в палатке.

— Не уверен, что наша жизнь когда-нибудь станет нормальной, — сказал Гарри, потянувшись вперёд и проводя рукой вверх и вниз по её плечу, чтобы согреть. — Но… я буду рад, когда всё это закончится… что бы там ни было дальше.

Они улыбнулись друг другу, и Гермиона почувствовала, как внутри у неё всё сжалось. Гарри всегда был таким оптимистом, всегда был так уверен, что всё разрешится само собой и что они обязательно победят. Сегодня была одна из немногих ночей, когда она искренне верила в это и осмелилась позволить себе надеяться на будущее, которое не включало в себя бегство или постоянное опасение за свою жизнь. Его ярко-зелёные глаза не излучали ничего, кроме надежды, и это было… Прекрасно, — подсказал её разум.

Она смотрела на него несколько долгих секунд, но, почувствовав, как на лицо наползает румянец, опустила глаза к его подбородку. Живот скрутил знакомый нервный спазм. Тепло его ладони на её руке и его ноги, прижатой к её ноге, было таким приятным. Темнота, опустившаяся на палатку, разбавлялась лишь мерцанием голубого пламени, и их положение внезапно показалось ей довольно интимным. Рука Гарри на её плече замедлилась, его пальцы сжались один раз и отпустили её, но Гермиона поймала его руку, переплела свои пальцы с его и прижала к груди, посмотрев ему в глаза. Он смотрел на неё тем взглядом, какой у него был перед их первым поцелуем, тем взглядом, каким он смотрел на неё утром, когда она проснулась рядом с ним, — тем взглядом, от которого у неё каждый раз перехватывало дыхание.

Снаружи завывали жестокие порывы ветра, но воздух между ними был абсолютно неподвижен. Гермиона смотрела ему прямо в глаза, она знала, что её щёки покраснели, знала, что её глаза горят откровенным желанием, которое она постоянно пыталась сдерживать — но не сегодня. Сегодня вечером она хотела, чтобы он это увидел. Она вздрогнула, когда Гарри крепче сжал её руку, но не отвела взгляда. Она хотела быть с ним, быть ближе к нему, чувствовать жар, исходящий от его тела.

Когда в голове пронеслись мысли о возможной физической близости, она снова занервничала. Она слишком мало знала об этой стороне отношений. Ради Мерлина, Гермиона Грейнджер всегда была книжным червём и никогда — популярной девицей, бегающей на свидания! Она никогда не ощущала на себе внимание противоположного пола, не изучала тонкое искусство отношений или соблазнения. Что было иронично, учитывая, что она провела большую часть своего времени в Хогвартсе в компании двух друзей противоположного пола. Но такого опыта у неё никогда не было, и в результате она понятия не имела, что делает, не знала, как справиться со своими желаниями, и молча ругала себя за то, что не удосужилась хотя бы почитать соответствующую литературу. Уж за несколько месяцев торчания в палатке можно было найти немного времени на ознакомление с этой темой!

Её глаза скользнули к губам Гарри, и она неосознанно облизнула свои, прежде чем ненадолго скользнуть взглядом по его груди и плечам — сильным и поджарым, — чтобы снова вернуться к его лицу. Его глаза потемнели за то время, пока её взгляд блуждал, и она ощутила, как участился пульс. Она боялась сделать первый шаг, но чувствовала, как её тело интуитивно склонилось к нему ещё на дюйм.

Словно услышав её безмолвную просьбу, Гарри медленно наклонился к ней. Он выпустил её руку, которую всё ещё держал на коленях, чтобы поднести ладонь к её лицу и провести большим пальцем по щеке. У Гермионы перехватило дыхание, но она не запаниковала и не отстранилась. Теперь он был всего в нескольких дюймах от неё, его глаза неотрывно смотрели в её глаза, а мягкая подушечка большого пальца поглаживала кожу щеки. С замиранием сердца Гермиона осознала, что он остановился, оставив между ними считанные дюймы. Она вдруг поняла, что он не сделает ничего, пока она сама не попросит или не спровоцирует его, как и обещал.

— Гарри, — её шёпот почти затерялся в застывшем между ними воздухе.

— Да, Гермиона, — ответил он тем знакомым глубоким баритоном, от которого у неё внутри все сжалось, а между ног потеплело.

— Поцелуй меня.

Слова едва слетели с её губ, как его губы оказались на её. Её глаза закрылись, и она резко выдохнула от нахлынувшего тепла. Голова склонилась вправо, свободная рука вцепилась в бедро Гарри, в то время как другая рука оставалась крепко зажата между ними на её груди. Это был глубокий, страстный поцелуй, скручивавший внутренности в мучительно-сладком предвкушении. Руки, зажатые между ними, разошлись, его рука уверенно легла на её бок, а её — вцепилась в переднюю часть его свитера.

Она застонала, когда его язык вошел в её рот, касаясь её языка и исследуя каждый уголок, каждую расщелину. Она провела своим языком по его. На вкус он был сладким, как чай, который они только что пили, и она ещё сильнее наклонилась в поцелуе, почувствовав, как его пальцы сжались на её боку. Дыхание участилось. Она притянула его к себе за свитер, его рука скользнула ей за голову и запуталась в волосах. Другая рука Гарри скользнула ей за спину и притянула к груди. Поцелуй стал глубже, настойчивее. Её руки то сжимали ткань его свитера, то пробегали по его широким плечам, запоминая их твёрдость, форму. Её грудь плотно прижималась к его груди.

Сердце ёкнуло, когда она почувствовала, что откидывается назад под тяжестью Гарри. Её голова опустилась на подлокотник, одна рука Гарри осталась на её шее, а другая — скользнула по её боку к спине. Он оказался между её ног, и она застонала от ощущения его тесно прижатого тела. Движения их губ стали отчаяннее, требовательнее.

Вот оно, — подумала она, прикусив нижнюю губу Гарри, — именно то, что мне было нужно. Как бы ей ни было стыдно признавать, что на неё так сильно влияли столь низменные инстинкты, но она больше не могла отрицать, что именно это вызывало у неё такое сильное напряжение на протяжении всей недели.

Гарри мягко прижался к ней и провёл рукой по её боку, стараясь оставаться над одеждой, его губы переместились к её подбородку, затем к шее, и Гермиона застонала, прижавшись к нему в ответ. Стало жарко, Гермионе было жарко впервые за несколько недель, тепло стремительно распространилось по её телу. Жар между ног удвоился, когда она почувствовала, как напряжённый член Гарри прижался к её бедру. Сердце бешено колотилось, а желудок трепетал, это было новое ощущение, которое одновременно пугало и возбуждало. Естественно, она знала об эрекции — в конце концов, двое её лучших друзей были мальчиками, но она никогда не чувствовала мужского тела, прижатого к ней таким образом, никогда не испытывала того безумного возбуждения, что сжигало изнутри при мысли о том, что это значит.

Гарри застонал ей в шею, когда она осторожно прижалась к нему бёдрами и запустила пальцы в его волосы. Запрещая себе слишком много думать, она отключила свой разум и просто позволила себе чувствовать, а своему телу — действовать инстинктивно. Его губы снова нашли её губы, и она почувствовала в нём новую настойчивость и глубоко укоренившееся, долго сдерживаемое желание. В яростном стремлении быть ещё ближе Гермиона даже не поняла, что раздвинула ноги шире и неосознанно построилась под небольшие трущиеся движениям Гарри между её бёдер. Она почувствовала, как скручивается и нарастает знакомое, но давно забытое напряжение внизу живота.

Конечно, она пробовала мастурбировать, но это было нечасто, и обычно ей сложно было достичь кульминации — всегда мешал её слишком активный разум. Уроки, домашние задания, мальчики, друзья, какие-то повседневные задачи и целая вереница других мыслей — со всем этим в голове было трудно сосредоточиться на физических ощущениях и добиться нужного результата. Ну а в последние несколько месяцев, когда она проводила каждый час с мальчиками в палатке, это вообще едва ли казалось уместным. Но теперь в этой жаркой, напряжённой, наполненной чистым желанием атмосфере, тугие витки нарастающих ощущений казались сюрреалистичными и наполняли её чудесным предвкушением.

Гермиона громко застонала, когда жёсткая длина Гарри прижалась к самому её центру прямо между ног. Её рука крепко сжала его волосы, а голова откинулась на подлокотник. Звук получился почти звериным.

На неё накатила волна смущения. Чёрт! Она знала, что мокрая. Её трусики были насквозь мокрыми, и если бы не плотные джинсы, это было бы до боли очевидно. Её глаза распахнулись, поймав взгляд Гарри, и тут же опустились на его грудь. Тяжело дыша, она чувствовала, как пылает лицо. Они прекратили двигаться, теперь Гарри просто лежал между её ног — всё ещё твёрдый, всё ещё прижимающийся к ней. Чёрт, — снова подумала она, крепко зажмурив глаза, затем заставила их снова открыться. Она никогда не делала этого раньше, никогда ни перед кем не издавала подобных звуков и оттого чувствовала себя почти униженной. Это был самый интимный звук, который она когда-либо издавала в своей жизни, и он так легко слетел с её губ. Он всколыхнул её мысли и вернул разум в уравнение, и она резко осознала, в каком положении они находятся.

Она заставила себя поднять взгляд на Гарри и встретить его пытливый, ищущий взгляд. Его глаза были затуманены и полны вожделения, а дыхание стало быстрыми и неглубоким. Одна его рука запуталась в волосах у основания её шеи, а другая всё ещё сжимала её бок, опираясь на локоть. Он выглядел так, словно её стон вернул к действительности и его тоже, и теперь, когда он понял, что происходит, он ещё не решил, что делать дальше. Ей вдруг стало стыдно. Она знала, что это нелепо — в конце концов, то, что они делали, было совершенно по-человечески и естественно, — но ничего не могла поделать со смущением.

— Гермиона, — медленно выдохнул он, опустив голову, чтобы прижаться лбом к её лбу.

— Прости, — слово сорвалось с её губ прежде, чем она смогла его остановить.

Тело Гарри застыло. Он откинул голову на долю дюйма, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Что? Почему ты извиняешься? — спросил он, быстро обыскивая её глазами, но во всём остальном оставаясь неподвижным.

— Я… — Она отвела взгляд, затем снова посмотрела на него. Её глаза скользнули по его лицу, и ей захотелось свернуться калачиком и исчезнуть. — Я… прости, я просто… Я никогда… Я не хотела так шуметь, я просто…

Её голос прервался, когда Гарри прижался мягким и нежным поцелуем к её губам.

— Гермиона, — тихо сказал он, отстранившись, чтобы снова взглянуть на неё. — Тебе не нужно за это извиняться. Ты невероятная, и звуки, которые ты издаёшь… Они… Чёрт, ты просто не представляешь, как они на меня действуют.

От его слов и от неприкрытой похоти в его глазах узел в животе Гермионы скрутился туже. Она подалась вперёд и снова соединила их губы в страстном поцелуе. Рука Гарри скользнула вверх по её телу, и Гермиона тихо застонала, когда его ладонь обхватила её грудь поверх одежды, а губы снова вернулись к шее.

— Гарри, ты… ты прикоснёшься ко мне?

Слова были сказаны почти шёпотом, и Гарри замер, прижавшись к ней и подняв голову от её шеи, чтобы посмотреть ей в глаза. Он нежно поцеловал её в губы, прежде чем ответить.

— Скажи мне, когда остановиться, хорошо?

Она встретилась с ним взглядом и нервно кивнула. Да, она определённо нервничала, но также была крайне возбуждена и отчаянно хотела почувствовать его руки на своей коже — без защитного барьера в виде толстой ткани свитера. И без страха. Она хотела полностью избавиться от гнёта своих шрамов и точно знать, что контролирует своё тело.

Медленно, не сводя с неё глаз, он скользнул рукой вниз по её груди к подолу свитера и остановился в нерешительности. Она снова кивнула, более уверенно. Наклонившись, чтобы поцеловать её мучительно сладким и нежным поцелуем, он просунул правую руку под ткань. Медленно его ладонь продвигалась вверх по её левому боку, его большой палец мягко выписывал круги на её коже на своем пути. Она слегка вздрогнула, когда он коснулся шрама в верхней части её живота, под грудью. Он остановился, рассеивая её беспокойство успокаивающим поцелуем, и только почувствовав, что она расслабилась, продолжил движение.

Тело Гермионы непроизвольно содрогалось каждый раз, когда пальцы Гарри касались её повреждённой кожи. Каждый раз, когда в её сознании вспыхивала паника, она подавляла её усилием воли, черпая силу в успокаивающих прикосновениях его губ, в уверенности его движений, в отсутствии малейших колебаний с его стороны. Он не отдёргивал руку в отвращении. Напротив, лаская её грудь, скользя пальцами по её коже до самой ключицы, прикасаясь к каждому из её шрамов без всякого осуждения, он целовал её только с большей и большей страстью.

Когда Гермиона полностью расслабилась под его руками, а её ответные поцелуи стали более уверенными, он медленно прижал свои бедра к её, и она издала низкий стон. Гарри улыбнулся ей в шею, запустил руку под её лифчик и провёл большим пальцем по напряжённому соску. Её дыхание прервалось, и он медленно провёл ртом по её шее, касаясь языком чуть солоноватой кожи. Он чувствовал, как жар между ними вновь усиливается. Она прижалась к его бёдрам и прикусила ухо.

В ответ он опустил руку вниз по её боку — удивляясь тому, что она не вздрогнула, когда его большой палец пробежал по её шрамам, — и обхватил талию. Он снова толкнулся в неё, прижимая её к дивану, и просунул большой палец под пояс её джинсов. По всему её телу прошла дрожь, и она подалась к нему в ответ, прижавшись губами к его шее. Он резко втянул воздух, перенёс свой вес на бок, поднёс руку к поясу её джинсов, расстегнул пуговицу и медленно стянул вниз молнию. Он прижался к ней ещё раз, и Гермиона застонала, но затем её рука оторвалась от того места, где крепко сжимала его спину и схватила его за запястье.

— Я… я не уверена, что готова, — сказала Гермиона задыхающимся шёпотом, оторвав губы от его шеи, чтобы посмотреть ему в лицо. — Я… я не знаю, готова ли я… идти до конца.

Гермиона была немного удивлена, увидев, что Гарри улыбнулся. Она не была уверена, что произойдёт, если она его остановит, но точно не ожидала улыбки по этому поводу. Она знала, что он не станет настаивать, но всё же такая реакция была странной.

— Гермиона, — сказал он, наклонившись вперёд, чтобы коснуться её губ в мягком, успокаивающем поцелуе. — Я не собирался идти до конца, я просто хотел к тебе прикоснуться — если ты позволишь. Ничего более. Я не сделаю ничего, чего ты не захочешь.

Разум Гермионы поплыл от его слов. Сердце бешено заколотилось и густой румянец залил лицо, когда она поняла, что он имел в виду. До сих пор она даже не задумывалась о том, что именно они делают, её тело действовало совершенно инстинктивно. Но почувствовав, как расстёгивается пуговица на её джинсах, она вдруг осознала, к чему всё идёт, и её охватила мгновенная волна паники — она поняла, что не уверена, готова ли к полноценному сексу. Она отвела глаза от Гарри, вместо этого сфокусировав взгляд на его правом ухе. Она не знала, что теперь сказать. Правда заключалась в том, что она хотела, чтобы Гарри к ней прикоснулся. Она была возбуждена до предела и хотела знать, каково это, когда к тебе прикасаются таким образом, — но говорить об этом вслух ей было невероятно неловко. И казалось невероятно эгоистичным. Она снова перевела взгляд на него, прикусила губу и опять отвела взгляд, обдумывая, как сформулировать подходящий ответ.

— Эй, всё в порядке, — мягко сказал он, начиная убирать руку. — Я ничего не буду делать.

Хватка Гермионы на его запястье усилилась и не дала его руке полностью отстраниться. Опустив глаза и чувствуя себя неловко, она едва слышно пробормотала:

— Нет, я… я хочу, чтобы ты… — она осеклась и снова нервно взглянула на него из-под ресниц, чтобы увидеть выражение его лица.

Его глаза потемнели от желания, и он медленно улыбнулся. Она отпустила его запястье и дрожащей рукой снова обхватила за спину, в то время как её сердце колотилось в предвкушении. Он поцеловал её в губы, в подбородок, в уголки рта, прежде чем снова прижаться губами к её губам.

— Просто расслабься, — выдохнул он ей в губы, когда его рука вернулась к поясу её джинсов. — И скажи, если захочешь, чтобы я остановился.

Она кивнула и тут же сжала ткань его свитера, когда его тёплая ладонь медленно скользнула под её джинсы и прижалась к её холмику поверх трусов. Его движения были размеренными, неторопливыми, она могла остановить его в любой момент. Но она совершенно не хотела его останавливать. Он провёл пальцем по её щели поверх мокрых трусиков, и она резко вдохнула от сильной и приятной волны, прокатившейся по телу. Некоторое время его пальцы продолжали дразнить её через ткань, вызывая тихие стоны и вздохи. Затем, с глубоким поцелуем, он просунул руку под трусики и осторожно провёл пальцем по гладким складкам.

Рот Гермионы открылся, из горла вырвался глубокий стон, а голова снова откинулась назад. Он повторил движение, чувствуя, как она прижимается к его руке в бессознательной потребности большего. Он подчинился и продолжил обводить пальцами мягкую плоть, пока не нашёл маленький бугорок в верхней части её щели. Гермионы резко втянула воздух и сдавленно застонала. Уткнувшись ей в шею, он начал поглаживать и обводить пальцами её клитор, стараясь соответствовать покачиванию её бёдер.

Разум Гермионы был блаженно пуст, физические ощущения вытеснили все мысли. Губы Гарри на её шее, его рука у её затылка, его пальцы... О боже, его пальцы! — внутренне вскрикнула она, когда его палец снова прошёлся по её клитору. Ох, чёрт, срань господня! Её внутренний монолог, состоящий из междометий пополам с ругательствами, продолжал набирать обороты по мере того, как её бёдра всё быстрее раскачивались под его рукой. Она готова была благодарить любое божество, которое могло её услышать, за его чуткие пальцы. Она не знала, как он так быстро начал улавливать её сигналы — прислушиваясь к её дыханию, наблюдая за её движениями, оценивая её реакции, он постоянно подстраивал свои движения, чтобы дать ей то, чего она хотела. Обрывочные слова, которые текли у неё в голове, начали срываться губ.

— Ох, чёрт, Гарри… — задыхаясь, прошептала она ему на ухо и крепко сжала его спину, когда давление, нараставшее в её центре, усилилось до невозможного уровня. Ей казалось, что она вот-вот взорвётся, катушка у неё внутри была намотана невероятно туго — слишком туго. — Гар… Гарри, я… я так близко… боже… Гарри, я…

Её слова потонули в очередном стоне. Казалось, её мозг полностью перестал функционировать, потерявшись в глубоком поцелуе и движениях его пальцев, которые всё убыстрялись, надавливая маленькими кругами и приближая её к краю.

— Отпусти, Гермиона, — сказал он, склонившись к самому её уху, и крепче прижал её к себе, не переставая двигать рукой. — Отпусти себя…

Его голос эхом прокатился по её спине, его палец надавил снова и ускорил ласку. Она содрогнулась и судорожно прижалась к нему. Из её горла вырвался глубокий, отчаянный стон. Её бедра задвигались под его рукой, когда её накрыла волна ощущений, перед глазами вспыхнул белый свет, и она зажмурилась крепко-крепко. Её рот открылся, с губ срывалась какая-то бессмыслица, голова ткнулась ему в плечо. Его рука замедлилась, нежно спуская с пика её стремительно обмякающее тело.

Она чувствовала себя так, словно в один миг избавилась от десятилетнего стресса. Тёплая и расслабленная, она полностью обмякла в руках Гарри. Он убрал руку из её джинсов и осторожно положил рядом с ней, целуя её губы, лицо, глаза, нос, пока она лежала, как неподъёмный мешок с картошкой.

Она медленно открыла глаза и посмотрела на него. Он улыбался ей сверху вниз, и она почувствовала, как очередная волна румянца заливает лицо, когда осознала интимность того, что только что произошло. Она была слишком уставшей, слишком умиротворённой и расслабленной, чтобы в полной мере переживать по этому поводу, но всё же чувствовала себя немного неловко из-за того, что под прикосновениями Гарри пережила самый яркий оргазм в своей жизни.

— Привет, — тихо сказал он, поглаживая её затылок большим пальцем.

— Привет, — выдохнула она, продолжая смотреть на него затуманенными глазами.

— Чувствуешь себя лучше?

— Да, — слово вырвалось с лёгким выдохом смеха. Она действительно чувствовала себя лучше, гораздо менее напряжённой, гораздо менее подавленной и намного, намного более счастливой.

Он улыбнулся ей и лениво поцеловал в губы.

— Я рад, — сказал он, оглядывая её лицо и замечая, как медленно она моргнула, глядя на него. — Хочешь спать?

Сердце Гермионы затрепетало. Гарри только что добровольно прикоснулся к ней — почти везде, — принял её покрытое шрамами тело и полностью избавил от скопившегося напряжения. И ничего не просил взамен. Часть её хотела остаться с ним, отплатить ему, посмотреть, сможет ли она что-то сделать, чтобы помочь ему снять его собственное напряжение. Но её дыхание замедлилось, веки налились свинцом, и лечь спать казалось лучшим, что можно было вообразить прямо сейчас. Она улыбнулась ему и сонно поцеловала, прежде чем согласиться.

Они встали с дивана, и она, даже не потрудившись застегнуть джинсы, поплелась в ванную, чтобы по-быстрому почистить зубы, умыться и сходить в туалет. Она натянула клетчатые пижамные штаны, которые прихватила с собой, пушистые носки и тонкую майку. Ей всё ещё было невероятно тепло и совершенно не хотелось ложиться спать в тяжёлом свитере. Кроме того, сонно подумала она, открывая дверь ванной, сегодня она не собиралась спать одна.

Гермиона забралась на койку Гарри, пока он был в ванной. Она решила, что если ляжет в свою собственную, это даст неправильный сигнал, и Гарри может не догадаться присоединиться к ней. Сообщение отправлено, — подумала она, свернувшись калачиком под одеялом в ожидании его возвращения. Свободная майка заметно обнажала её верхний шрам, но сегодня она об этом даже не думала. Её глаза уже закрылись, когда она услышала, как Гарри вышел из ванной, и почувствовала, как койка опустилась под его весом, когда он сел на край, прежде чем забраться под одеяло и притянуть её к своей груди.

Лёжа лицом к стене палатки, она прижалась к нему спиной и погрузилась в глубокий сон без сновидений.