Глава 1 (1/2)
По утрам, сразу после рассвета, Дин Жун вершил свой суд на тренировочной площадке. Здесь он был императором, а его подданными были дети слуг из губернаторского поместья. По иронии судьбы, Дин Жун никогда особо не любил детей, но, похоже, он сам им ужасно нравился. Возможно, потому что он никогда не был жесток с ними. Дин Жун был строгим наставником, но он был мягок в своих правках и справедлив в своей критике.
Они отрабатывали удары ногами, и Дин Жун установил для детей деревянные манекены в половину размера, чтобы они могли практиковаться. Дин Жун дважды провёл соответствующие упражнения, затем обошёл ряды, терпеливо корректируя позу каждого ученика, подталкивая и поправляя их.
Большинство из них ничего из себя не представляли, но это не имело значения. Важно было, что они хотели попробовать, и Дин Жун желал убедиться в том, что они, по крайней мере, смогут себя защитить.
— Меньше думайте о силе удара и больше о точности, — посоветовал Дин Жун. — Сила придёт, когда вы вырастете. Правильно нанесённый удар стоит большего.
Дети закивали, и их тихое, серьезное бормотание эхом разнеслось по двору, когда они продолжили тренировку.
Краем глаза Дин Жун увидел приближающегося Ван Чжи. Тот остановился на ступеньках, ведущих во двор, и задержался там, наполовину скрытый деревьями. Обычно он не заходил во двор, пока там было много народу — в конце концов, Ван Чжи был губернатором, и его присутствие заставляло детей нервничать — но ему нравилось приходить и смотреть на них. Они были его маленькой армией неудачников, и Ван Чжи гордился ими так же, как и Дин Жун.
Ему также нравилось смотреть на Дин Жуна, но совсем по другим причинам. Дин Жун обнаружил, что стоит немного прямее и держит голову немного выше. Если Ван Чжи нравится наблюдать, то кто такой Дин Жун, чтобы отказывать ему? Дин Жун мог позволить ему насмотреться вдоволь.
Утро прояснилось, когда солнце поднялось выше, скользнув по угольно-чёрным волосам Ван Чжи и заставив сиять его фарфоровую кожу. Дин Жун вовремя удержал вздох, который грозил сорваться с его губ. На самом деле, не годится быть пойманным на том, что он любуется Ван Чжи, каким бы очаровательным тот ни был. Но он не мог не оглядываться на него снова и снова.
Их взгляды на мгновение встретились, и Ван Чжи улыбнулся. Дин Жун почувствовал, как его сердце пропустило удар.
— На сегодня это всё, — объявил Дин Жун. Он быстро хлопнул в ладоши, давая знать об окончании урока, и отправил детей умыться, поесть и вернуться к своим обычным делам. Как только они ушли, Ван Чжи подошёл ближе, чинно сложив руки за спиной. Дин Жун приветствовал его поклоном. От него не требовалось кланяться, когда он оставался с Ван Чжи наедине, но сейчас они находились на виду, и лучше было соблюдать приличия. Дин Жун не собирался позволять кому-либо думать, что к Ван Чжи можно относиться иначе, чем с предельным уважением.
— Сян’эр подаёт большие надежды, — прокомментировал Ван Чжи, его взгляд проследовал за долговязой девушкой, уводящей стайку детей. — Она такая же, как ты. Безжалостная.
Дин Жун склонил голову в знак подтверждения.
— У неё есть мечты.
— А ты о чём мечтаешь, Дин Жун? — поддразнил Ван Чжи. Он качнулся вперёд на цыпочках, слегка вторгаясь в личное пространство Дин Жуна, губы приподнялись в игривой улыбке. Так близко, что Дин Жун без каких-либо усилий мог наклониться и сократить пространство между.
Дин Жун держался твёрдо.