Блины (Юнмины) (1/2)
В магазине детской одежды на них косятся неодобрительно — от Тэхёна пахнет травой. Не душистой, луговой, а самой настоящей коноплёй, чуть терпкой, оседающей в лёгких — весельем. Таков его природный запах.
Чимин надевает на пальцы крошечные пинетки, шагая ими в сторону будущего крёстного. Пусть все пялятся, Тэхёну он доверяет полностью. Со студенческих времён, когда они поехали на стажировку в Америку, и крутили косяки в разъёбанном трейлере, и до сих пор, бережно берущего под руку и ведущего в туалет, потому что на мочевой пузырь опять давят.
— Блины пинаются?..
Чимин улыбается. Близнецы в его животе толкаются. План скупить пол магазина прерывается.
Хосок ходит с ним на йогу для беременных, втирая в раздевалке согревающий крем в ноющую поясницу.
— Как же я скучаю по танцам, Хоби…
— Нельзя, матрёшечка! В ближайшем будущем ты разве что под ” Супер тунца ” по сто раз на дню с детьми отжигать будешь. Поверь мне.
Джин приготовил его любимые свиные рёбрышки, с радостным: ” Та-дааа! ” доставая из духовки, и Чимин бежит в туалет, содрогаясь над унитазом.
Перепуганный Сокджин быстро и плотно запаковывает горячее блюдо в плёнку, прячет в холодильник и распахивает все окна, размахивая полотенцем.
— Простииии!
— Нет, не извиняйся. Что просят твои Блинчики? Что бы ты хотел на ужин, папочка?
— …Самую дешёвую и дрянную лапшу, острую.
Лицо кулинара даже не дрогнуло, он лишь уменьшил порцию специй до преступного минимума.
— Но я хотел ооооострого!
— Вот когда родишь, и перестанешь кормить грудью…
— Мне вовсе не холодно, — Чимин шевелит пальцами ног в мягких тапочках.
Взамен не оставляющих места воображению тряпочек, Чонгук на фотосессию предлагает пушистые свитера и вязанные кардиганы, готовый окружить Блинов всем теплом, что у него есть.
— Нарисуй мне что-нибудь? — хитрит Чимин. — Боди-арт?
Самый младший из компании хмурится — глава семьи предупреждал о капризах, и что исполнять все прихоти вовсе не обязательно. Он неуверенно смотрит на смуглую кожу, пытаясь абстрагироваться и отнестись как к холсту, на котором расцветут узоры, и… Малюсенькая пяточка появляется под едва притронувшейся кисточкой, Чонгук ойкает и останавливается. Фотосессия получается одетой и целомудренной.
Намджун протягивает и кладёт свои большие, широкие ладони только после разрешения, замирая благоговейно. Чимин променял шесть кубиков пресса на упругий шар, на который не натягиваются толком ни одни штаны. Со спины фигура омеги всё так же привлекательна, и о его положении можно понять разве что по этой округлости.
— Чудо какое, Чимини! Как мне не терпится с ними понянчиться…
— Он уже практикуется, — усмехается Юнги, выкладывая закуски на деревянные менажницы. — Прямо посреди рабочего дня, в кабинете, сидит и собирает Лего, даже не матерясь, когда роняет малюсенькие детальки.
— Ваших детей я не уроню, — обещает альфа со всей серьёзностью.
Чимин верит, вытягиваясь на диване у камина, подкладывая под себя подушечки. Друзья и коллеги по совместительству — сами накрывают на журнальный столик, открывая белое вино и соприкасаясь бокалами со стаканом, до краёв наполненного обычным виноградным соком. Омега жадно принюхивается, тянет в рот кусочки прежде ненавидимого манго и козьего сыра, ест миндаль и оливки, солёные крендельки и голубику, и всё не то, пока не целует Юнги, когда отошёл Наму, вылизывая рот с алкогольным привкусом.
— Господи, как же мне хочется… Я читал исследования, в них утверждалось, что немножечко вина…