°7° (1/2)

- Тэ, это такая срань, что я готов бошку в холодильник засунуть.

Душа мечется в поисках ответов, но всë, что она находит — лишь остатки соженной истины. Безумно хочется рыдать, но руки, сжимающие горло с такой силой, что шея вот-вот хрустнет, не дают вдохнуть желанного воздуха. Нехватка воздуха, слезящиеся глаза и смерть от удушья. Плачущая душа где-то тихо молится о том, чтобы воскреснуть.

Техëн лишь молча сидел, опустив голову. Признаваться ни в чëм не хотелось, а Бомгю разрывало от того, что тот остался один. Тэ чувствовал, как его медленно сжевывали его внутренние демоны, хотелось прокричать, чтобы тот не сдавался, чтобы тот жил, но чернота медленно заползала в его сердце, мечтая поработить мозг.

- Хëнни, завтра я вынужден рисовать Ëнджуна..а я так устал, что хочется просто уснуть и не проснуться.. — Техëн выкатил свои большие глаза, смотря на медленно угасающего Бомгю.

А ещё он с ужасом начинал осознавать сказанные Субином слова о том, что его Бомгю всë понимает. Что он нарочно себя разрушает, думая, что от этого станет счастливее. Видит в Ëнджуне своего отца и никак не хочет это признавать.

- Хëн, может, нам стоит пого..

- Ой, я слишком устал, давай потом? Мысли об этом придурке вредят моим мозговым извилинам, а у меня в семье итак хватает о ком думать, — Бомгю показушно зевает, добродушно улыбаясь. А вот на душе у Техëна не спокойно, он словно видит, сколько у Бомгю внутри бомб замедленного действия, которые то и дело грозят взорваться.

- Хорошо-хорошо, больше не буду, — Кан поднимает руки, показывая, что сдался. — Чем займёмся? Я принëс нам..

- Меня сейчас вырубит.

И Бомгю плюхается Техëну на колени с большим желанием заснуть. А ещё желательно, чтобы во сне не приходил Ëнджун, и Чхве надеялся, что запах Тэ его отпугнёт. Мало ли, может сработает?

•••</p>

- Хочу сэндвич! — вскричал Бомгю, с ноги врываясь в столовую. Не может же жизнь быть хуже, чем сейчас она есть?

«Травиться так травиться, а если и не отравиться, то вытравить», — решил Бомгю утром, когда проснулся один в своей квартире. В комнате гулял холодный ветер, а промозглая осень неприятно холодила кончики пальцев, заставляя ëжиться. Бомгю хотелось бы закутаться в плед, лечь с простудой и больше никогда не выбираться из своей небольшой квартиры, в которую как-то умещалось три человека.

Было сыро, влажно и грязно, прямо как на душе, и Бомгю с грустью понимал, что такое состояние вызвано явно не осенней депрессией и его (господи упаси) Марсом в трусах или Венере, он просто понимал, что топит сам себя, не давая всплыть. Усугубляло его состояние ещё то, что в этот день, как на зло, отключили горячую воду, и пришлось чуть ли не собственной слюной изо рта плеваться, чтобы вымыть хотя бы голову.

С горем пополам вымывшись, Бом с огромной досадой обнаружил дырку в носке, облитую чем-то толстовку, (похожую на блевотину, хотя никто и не блевал) стухшее молоко, которое воняло так, будто стадо потных и грязных мужиков сдохло у Чхве в холодильнике, предварительно повесившись там. Стало так тоскливо, что и самому захотелось повеситься, потому что стиранных вещей у него было от слова не было, поэтому пришлось напяливать белую рубашку, которая никак не подходила по погоде. Захотелось утопиться в луже.

Встретив по дороге улыбчивого Субина и, машущего ему Ëнджуна, Бомгю подумал, что лечь на землю и умереть от холода тоже неплохая идея, а от предстоящего зачёта дохнуть хотелось неимоверно. Потом он решил, что хватит всë-таки думать о смерти, до тех пор пока они не вошли с Техëном в столовую.

Влетев туда с ноги, Бомгю никак не ожидал, что столкнётся нос к носу с синей шевелюрой. У Техëна вообще сердце прихватило, когда Ëнджун поймал падающего младшего за плечо.

Случилась бы какая-нибудь сцена с поцелуем, если бы Тэ не подлетел со скоростью света к Бому, спихивая руку Ëнджуна с его плеча.

Ëнджун удивлённо оглядел двоих парней, встречаясь взглядом сначала с ничего не понимающим Бомгю, а затем и с хмурым Каном, но его удивление медленно перерастало в сладкую, как мëд, улыбку, которую было опасно употреблять диабетикам. Например, как Бомгю.

- Бомгю-я, я как раз тебя искал! Вот вышел только ради того, чтобы позвать тебя с собой, ты как..?

- Хëн, не пизди, ты вышел за телефоном, — произнёс, появившийся из ниоткуда, Субин. Бомгю ощутимо напрягся, потому что столкнуться им четверым в тесном проёме столовой означало только одно — смерть.

- Субин-а, не говори чепухи, — Ëнджун поворачивается к нему с злобным оскалом, на что младший лишь хмыкает. Хëн частенько чудит, ему уже не привыкать. — Милашка Гю, я сейчас вернусь, никуда не уходи!

И Ëнджун, клацнув зубами прямо у Бомгю перед носом, ушёл, оставляя за собой приятный шлейф духов, от которых ноги подкашивались и вообще хотелось провалиться сквозь землю, потому что Чхве всё ещё пялился на его спину, которая отдалялась вместе с Субином всё дальше и дальше.

Вновь захотелось засунуть бошку в морозильник, потому что мозги закипали с каждой секундой, проведённой вместе со старшим. Бомгю стыдливо опустил голову вниз, отдаваясь пожирающим его мыслям, в то время как взгляд Техëна прожигал дыру в другой спине, отличной от Ëнджуна. Он хотел донести взглядом всë то, что нельзя словами, вот только чëртов Субин полностью его игнорировал, что заставляло нервничать. Неужели он настолько ублюдок, что будет так поступать? Техëн не знал и поэтому вошёл в столовую за Бомгю мрачнее тучи.

Настроение Бомгю отравиться куда-то испарилось. Сэндвича всë также невыносимо хотелось, но настроение сдувалось прямо на глазах, улетая в дальние дали. Возможно даже к Ëнджуну в руки, потому что теперь его настроение стало зависеть от старшего, а именно: злиться он или в гневе. Бомгю уже не казался таким живым, Техëн даже невольно сравнивал его с фикусом, который, хоть ты сдохни хоть ты тресни, даже если зальешь, даже если вырубишь под корень, он всё равно будет цвести и пахнуть. Только вот если этому фикусу в землю капнуть яда, он зачахнет и придётся его выбросить.

Только вот отравлять его придётся медленно, с особой нежностью, чтобы он не успел выбраться.

Бомгю устало плюхнулся на стул, специально выбирая столик где-то в самом углу, чтобы затеряться среди студентов. Есть перехотелось, захотелось ковырять заусенцы, да так, чтобы до крови, в надежде, что это поможет отвлечься от мыслей о Ëнджуне. О нём думать также больно, как отрывать заусенцы. Просто адски. Мозги распухают, а мысли-пчëлы жалят, жалят, жалят.

-..больно..

Техëну показалось, что он ослышался. Внимательно изучив лицо Бомгю на признаки увечий, до него вдруг дошло, что больно не снаружи, больно внутри. Невыносимо захотелось обнять Бомгю, задушить его в них, и Тэ уже было протянул к нему руки, как на соседней стул приземлился Чхве со своей оравой в виде Субина.