И снова стихия (1/2)
Погода не подвела. Если в первой половине полёта Арджуну показывали в основном разнообразную облачность, то ближе к Стамбулу небо очистилось и остаток путешествия бывший африканскоподданный провёл, расплющив нос о стекло иллюминатора и завороженно любуясь проплывающими под крылом пейзажами, разительно отличавшимися от привычных мальчику. Там, где он жил раньше, основным цветом был жёлтый — песок, камни, выгоревшая на солнце трава, даже лениво жующие её коровы. Здесь же оттенков было множество — зелёные луга сменялись синевой озёр и рек, в лесах тут и там оранжевели новеньким осенним платьем деревья. Но особое внимание Арджуна привлекали пересекающие их курс другие воздушные суда — тогда он подскакивал в кресле и начинал махать им рукой, веселя остальных пассажиров.
— Я знаю, что они меня не видят! — смущённо оправдывался деть, когда самолеты исчезали из виду. — Но вдруг пилоты почувствуют, что я рад их встретить!
И они таки почувствовали. Здоровенный почтовый транспортник, проходящий эшелоном ниже, вдруг покачал крыльями в ответ.
— Вы видели? Видели? — Джуни аж заверещал от восторга. — Что я говорил! Ура!
Глеб, за десять минут до этого о чём-то тихонько переговоривший с бортпроводницей, незаметно подмигнул Сергею. Тот показал большой палец — молодец, мол, кэп!
Новый Шереметьевский терминал встретил традиционной суетой, назойливыми таксистами, обещающими «пачти бэсплатна» отвезти в любую точку столицы и очередью на аэроэкспресс. Двухэтажный поезд впечатлил Арджуна едва ли не больше, чем все предыдущие чудеса техники, ведь до сих пор ему не доводилось кататься на рельсовом транспорте.
— А это уже метро? — мальчишка привычно принялся засыпать Глеба вопросами. — А под землёй он ехать будет? А когда мы пойдём в кабину? А там тоже пилоты? А почему они называются машинисты, если водят не машину? А ты умеешь быть машинистом?
— Метро я покажу тебе завтра, сейчас лучше от вокзала возьмём такси, — несмотря на усталость после перелёта, Филатов старался честно исполнять отцовские обязанности. — Этот поезд едет только по земле, если в пути не попадётся тоннель. В кабину мы не пойдём, чтобы не мешаться. Машинистом я быть не умею, но по соседству с нами живёт дядя Миша, вот он покатает тебя на самом настоящем тепловозе, если ты хорошенько его попросишь.
Жил Глеб почти в центре Москвы, неподалёку от первой телебашни — Шуховской, в пятиэтажном доме с тихим зелёным двориком. Единственное, что могло нарушить покой жителей — детская площадка и её порой излишне активные обитатели. С одним из них — точнее, с одной — и довелось встретиться утомлённым путешественникам, стоило только выбраться из такси.
— Дядя Гле-е-е-еб верну-у-у-улся!
Наверное, это напоминало вихрь. Или даже ураган. Стихия надвигалась неумолимо и стремительно, сметая на своём пути все препятствия — палочки, детское ведёрко, старый футбольный мяч, Арджуна. Тот даже понять ничего не успел — просто вдруг обнаружил себя сидящим на асфальте, а на шее у Филатова, жизнерадостно болтая ногами, повисла какая-то долговязая рыжая девчонка с двумя боевыми хвостиками, задорно торчащими в разные стороны.
— Алиска! — Глеб добродушно рассмеялся. — Ты в своём репертуаре! Ну вот скажи, зачем ты уронила Арджуна? Он, вообще-то, живой! Джуни, ты ведь ещё живой, верно?