«Слава Мерлину, вы с нами!» (2/2)

— Когда мне станет лучше, я могу принять еще зелье?

Наконец, свет Люмоса пропадает. Перед глазами начинают вырисовываться очертания белой палаты с множеством коек. Тут и там снуют целители с носилками и флаконами с разномастными зельями. Над Гермионой нависают два встревоженных лица.

— Естественно, нет! — заявляет целительница постарше, округлив глаза, от чего пенсе выпадает и прыгает на короткой цепочке. — Вы пережили клиническую смерть длиной в две минуты! О повторении подобного и речи быть не может!

— Но зелье подействовало! — настаивает Гермиона, уже полностью придя в себя и норовя сесть. — В следующий раз мое состояние будет лучше…

— Зелье не подействовало, мисс, — практически переходя на писк, уверяет девушка с пшеничного цвета челкой. — Поскольку вы едва не умерли, вы могли видеть что-то из-за недостатка кислорода, но это было не из-за зелья. Они работают лишь когда сердце бьется, а ваше… Оно же… Остановилось.

Рот сам по себе открывается и закрывается. Ответить на это решительно нечего.

Гермиона в наполовину адекватном состоянии отказывается от дальнейшего наблюдения в стационаре, выписывается, несмотря на недовольство целительницы в пенсне, неуверенно бредет к выходу из Святого Мунго, и только оказавшись на крыльце, вдыхает вечерний воздух полной грудью. А потом…

Смеется.

И плачет.

Гермиона спускается по ступеням, не зная, куда именно направляется.

Гермиона ясно знает только одно — она хочет крепко уснуть в кабинете отца напротив камина. В том кресле, ближе к которому расположена кочерга.