Новый препарат компании «Жиг Мышьякофф» (1/2)

Тик-так.

Часы на стене тикают очень громко. Она обратила на это внимание еще на первом приеме. И окно поддувает. Такой противный тихий свист. Он незаметен для нормального человека, но Гермиона в категорию «нормальных людей» перестала входить много месяцев назад. Когда перестала спать. По неизвестной ей причине.

Уи-и-иу! Уи-и-иу!

За окном проезжает скорая. И почему в Святом Мунго вообще слышны машины? Неужели так сложно наложить чары тишины? Видимо, их просто-напросто пожалели для захудалого отделения магической психотерапии, в котором Грейнджер, наверное, третья пациентка со времен его основания.

Волшебники не любят решать несущественные проблемы у специалистов, а магловская мода на семейного психолога обещает дойти до Магической Британии точно не в ближайшем будущем. Посему после войны все предпочли заниматься самолечением и, максимум, по необходимости обращаться в аптеку «Малпеппера» или в «Слизень и Джиггер», чтобы закупиться зельем сна без сновидений наподольше. В первый мирный июнь на Косой Аллее даже объявили дефицит снотворного и выдавали не больше чем два флакона в одни руки.

Какое-то время Гермиона была среди этих несчастных, пока зелье на одиннадцатом ее не начало мутить, а на тринадцатом снадобье перестало помогать. Потом были магловские лекарства, сеансы гипноза, бесполезные посещения не менее бесполезных психологов по наводке знакомых и даже попытка применить к себе заклятие… Вышло не слишком удачно.

И, в итоге, она не спит. А если и удается вздремнуть хоть сколько-нибудь, то сон поверхностный и обязательно приходится на утро или день. Все ночи превратились в монотонное молчаливое бдение, после которого никого не хочется видеть. Впрочем, с недавних пор Гермиону тоже не сильно жалуют.

Бытует мнение, что от бессонницы портится не только здоровье, но и характер. Грейнджер может заверить любого со всей искренностью, на какую только способна — портится абсолютно вся жизнь.

Время.

Гермиона давно старается о нем не думать, не замечать его движения. Но все равно не покидает тревожное чувство — что-то стремительно от нее ускользает. Это ощущается, как подвешенный под потолок клинок, который незаметно для взора опускается все ниже и ниже… А ты лежишь, привязанный, под острием и знаешь, что однажды оно вопьется тебе в темечко. Потому что это пыточная, а ты — пленник.

Подрагивающие пальцы теребят рукав. Сердце в груди глухо и неровно бьется. Как же она устала…