глава третья (1/2)
Шарль достаёт из тумбочки свой давно позабытый блокнот, в котором он раньше часто писал о том, что с ним происходит, да и свои мысли в целом, но потом его жизнь стала скучной и однообразной, из-за чего потребности в блокноте Леклер больше не видел.
Но выбрасывать все равно не спешил. Как оказалось, не зря.
«Давненько я ничего сюда не писал, даже не знаю, с чего начать.
Мы с Пьером все же поступили в Гарвард вместе, как и хотели. Шарлотта поступила на факультет журналистики, и я так за неё рад…»
Шарль на секунду отвлёкся, вспоминая, как они с Шарлоттой долгое время планировали своё совместное будущее.
— Идея с Гарвардом действительно хорошая, — говорит Шарлотта, лёжа у Шарля на груди. — Ты поступишь на инженера, а я — на спортивного журналиста. Ты только представь: в будущем ты будешь проектировать самые быстрые машины, а я — писать об этом.
Шарль улыбнулся.
— Точно, солнце, этот вариант не просто хороший, он идеальный. — и он аккуратно целует Шарлотту в макушку.
Однако, сейчас от этих воспоминаний Шарль не почувствовал прежнего трепета, но решил, что это все просто усталость, и продолжил писать.
«Преподаватели здесь замечательные: наш куратор, физик, просто лучший! Мне кажется, с каждой его парой я люблю физику все больше и больше.»
Весь поток действительно очень любил Дэна: тот всегда преподносил материал как-то необычно. Как-то раз он сказал им очень интересную вещь, которую Шарль запомнит надолго.
— Любой человек должен преподавать свою дисциплину так, чтобы спустя полтора часа пары даже самый ярый ненавистник проникся симпатией к этой самой дисциплине.
«Ещё у нас есть менее важные предметы. Философия, например. Преподаватель по ней немного странный, но о жизни поговорить и правда любит. Мы в шутку зовём его «айсмэном» за его холод. В целом, пары у него тоже неплохие.»
— Есть на свете люди, которые любят все дела, даже те, которые можно сделать за пять минут, откладывать на потом, — на этих словах Шарль в шутку толкнул Пьера в бок, потому что если бы прокрастинация была человеком — это точно был бы Пьер. — Я таких людей давно перестал понимать, и никогда уже не пойму. Завтра ведь не имеет значения, когда даже сегодня мимолетно. — на этих словах все притихли, и каждый задумался о чем-то своём.
Шарль на секунду отложил ручку. О преподавателе литературы отчего-то захотелось написать что-то… особенное.
«Преподаватель по литературе — Себастьян, как он сам просил его называть — оказался действительно… <s>хорошим</s> неплохим. Но я никогда и никому в этом не признаюсь.»
Шарль представил противно хихикающего Пьера, и его передернуло.
«Недавно я помогал ему с книгами, а потом мы пошли в кафе. Должен признать, он действительно интересный собеседник. У него… очень красивые голубые глаза. А ещё…»
Шарль действительно задумался. С одной стороны, этот дневник никогда не прочитает никто, кроме него, а с другой… делить эту тайну даже с неодушевлённым предметом было странно.
Но Леклер все же продолжил писать.
«Мне приснился сон с ним. В нем я стал чемпионом формулы-1. Он подошёл ко мне и сказал всего три слова: «Я горжусь тобой». Но я сразу вспомнил папу. Он единственный, кто говорил мне эти слова абсолютно искренне.»
Шарль улыбнулся, вспоминая, как после каждой его победы папа шептал ему на ухо эти три безумно важных слова.
«Должен признать — время лечит. По крайней мере, я приучился жить с болью утраты. Думаю, однажды я и вовсе о ней забуду.
Думаю, поток мыслей на сегодня закончен. До встречи.»
И он положил дневник обратно, накрывая его сверху разными бумагами, чтобы никто точно не решил лезть на самую глубь полки.
Шарль кинул взгляд на часы. Пьер скоро должен вернуться со своего «свидания», как он сам это назвал. Леклер очень надеется, что друг не забудет о нем и принесёт хотя бы кусок пиццы.
Он тянется к сумке и достаёт оттуда книгу, которую недавно порекомендовал им Себастьян.
— В рамках нашей темы об антиутопиях я предлагаю вам прочесть одну из самых лучших — «1984». Это необязательно, но если вы все же прочтёте, думаю, глупее не станете. — как всегда улыбнувшись сказал Себастьян.
После всех пар Шарль первым делом потащил Пьера в книжный, даже позабыв о сигаретах, и купил эту самую книгу.
— Ты за жизнь столько не читал, с чего вдруг у тебя такая любовь к книгам проснулась? — Пьер совсем не понимал своего друга в последнее время.
— Начать саморазвиваться, друг мой, никогда не поздно. — Шарль в ответ просто похлопал Гасли по плечу.
Книга Шарля и правда затянула, да так, что он даже не заметил возвращения Пьера и запаха пиццы. Он смог оторваться от чтения только тогда, когда Пьер громко положил коробку с едой прямо перед ним.
— Саморазвиваешься? — с ухмылкой спросил он.
— И тебе советую. — Шарль тут же потянулся к долгожданной трапезе, не замечая недовольных взглядов друга.
***</p>
Себастьян долго смотрел на вытащенную с самой дальней полки толстую тетрадь. В конце концов, со вздохом, он открыл её и пролистал несколько страниц. Эта тетрадь была с ним с 14 лет, сюда он записывал наброски возможных будущих фильмов.
— Мама, папа, я знаю кем я буду! — радостно воскликнул маленький Себастьян во время одного из семейных ужинов. — Я хочу писать сценарии к фильмам!
— Это очень хорошая профессия, сынок! — мама радости сына не разделяла, но, надеялась, что Себастьян ещё одумается и выберет что-то более реалистичное.
А пока она просто смотрит на сына с улыбкой.
— Сынок, самое время определиться, кем ты хочешь быть. — в один из уютных семейных вечеров говорит отец повзрослевшему Себастьяну.
Себ сидит у камина и мягко гладит собаку.
— Я уже говорил вам несколько лет назад. — спокойно ответил он.
Мама вздохнула, а отец только хмыкнул.
— Не переживай, время ещё есть. Он одумается, вот увидишь. — спокойно говорит он, когда Себастьян покидает комнату.
Вот только уйти далеко он не успел.
Сжав кулаки, он сквозь зубы цедит сердитое «не одумаюсь» и уходит в свою спальню.
— Одумайся наконец! — зло кричит мать. — Найчись думать головой, а не эмоциями!
— Что не так, я не пойму?! — Себа не так-то просто вывести из себя, но у родителей это всегда получалось с большим успехом, поэтому сейчас дом был наполнен криками трёх человек.
— Мы попросили тебя выбрать нормальную профессию! — не отстаёт отец.
— Я и выбрал!
— Ты выбрал не нормальную, вот в чем проблема, Себастьян! — мать уже не может сидеть, поэтому она злобно мечется по комнате.
Стоит признать, что такой злой Себ её никогда не видел.
— Послушайте, — чуть успокоившись, начинает он. — Я всю свою жизнь делал то, что вы хотели. Я ходил в детстве на миллион различных секций потому что вы так хотели! — он зло показывает пальцем на родителей. — Я всю свою школьную жизнь рвал жопу, лишь бы получать только пятёрки, не потому что мне нравилось быть отличником, а потому что вы вбили мне это в голову! — Себ все же снова сорвался на крик. — Я собираюсь жениться сейчас не на том человеке, которого я люблю, а на той, кого вы мне выбрали, а почему? Потому что вы не можете поверить, что ваш сын любит не девушек, как все приличные сыновья маминых подруг, что он отличается от них! Вы просто не можете представить, что я, которым вы всю жизнь манипулировали, как хотели, вдруг захотел сделать что-то, что вы не одобряете.
— Мы хотим, чтобы ты получил достойное образование, женился на приличной девочке, нашёл хорошую работу и жил прекрасно! — отец резко встаёт из-за стола и медленно приближается к сыну. — Неужели тебе никогда в голову не приходила мысль о том, что все, что мы делали, мы делали для твоего же блага!
— О нет, вы пытались через меня реализовать какие-то свои детские мечты, и вы ни разу не сделали для меня что-то стоящее!
Послышался удар. Поражённый Себастьян положил руку на пульсирующую щеку.
— Мы всю свою жизнь горбатились не для того, чтобы ты в один день пришёл и сказал, что ты любишь долбиться в задницу и что ты собираешься выучиться на профессию, которая тебя никогда не прокормит.
Но Себастьян уже ничего не слышит. Он поражено смотрит сначала отца, а потом и на мать. Она, видимо, не осуждает отца за его действия, а наоборот одобряет их. Такого предательства от самых близких людей он ожидал в последнюю очередь.
Себастьян молча разворачивается, сжимая кулаки и сдерживая непрошеные слёзы.
— Ты куда собрался?! — кричит все ещё злой отец.
— Куда подальше. — тихо отвечает Себ и громко хлопает дверью. Мать собралась бежать за ним, но отец строго схватил её за плечо.
— Нет. Пускай подумает один.
Себастьян, тем временем, тихо всхлипывает, сидя не кровати и прижавши к себе самую дорогую для него вещь — тетрадь с набросками сценариев.
Родители не одобряют его выбор. Родители осуждают его за сделанный им ранее каминг-аут. Родители снова пытаются навязать ему свои интересы и желания.
Он переводит разочарованный взгляд на окно. За окном идет дождь, усиливаясь с каждой минутой.
— Неужели ты и сейчас сдашься и сделаешь все так, как хотят они? — зло спрашивает Себ сам себя. Он ещё пару минут смотрит на свою тетрадь и разочарованно вздыхает. — Конечно, ведь ты чертов слабак! — и он сжимает кулаки до кровавых следов-полумесяцев от ногтей.
Себ вздрагивает, вспоминая не самый лучший период своей жизни, но тетрадь убирать не спешит.
Вместо этого он уверенно берет ручку и пишет название очередного фильма спустя столько лет.
«Маленький принц»
Шарль действительно чем-то зацепил его. Но самое главное вовсе не это.
Он вдохновил его на написание нового фильма спустя 15 лет.
До этого так не удавалось никому.
Ему действительно стоит понаблюдать за своим студентом.
***</p>
Шарль пробивается сквозь толпу людей и наконец-то подходит к нужному вагону. Мама с Артуром уже стоят у выхода, ожидая его.
— Привет, дорогой. — мама крепко обнимает сына, он в ответ целует её в щеку.
— Привет, братишка! — они с Артуром дают друг другу «кулачки».
Шарль забирает сумку из рук мамы, и они вместе направляются к такси под весёлые рассказы Артура из школы. Шарль с мамой искренне смеются над каждым из них, и Леклер наконец-то чувствует себя дома.
***</p>
— Пьер, милый, ты так вырос! — радостно говорит мама Шарля, когда они заходят в их квартиру.
— Здравствуйте! — Пьер обнимает женщину в ответ. Он тоже безумно рад её видеть. — Хэй, артур, и тебе привет! — и они дают друг другу «пять».