Глава 92. Работа на Отдел Тайн. Часть II (1/2)

— …Никто не помешает мне сделать то, что нужно! Кстати, вы никогда не задумывались о том, что нападать на находящегося при исполнении министерского служащего, являющегося взрослым, опытным волшебником, не только наказуемо, но еще и опасно? — насмешливо спросил Гувер, одновременно с этим выхватывая волшебную палочку и выпуская какое-то проклятье в Смита. Целился ли он специально в однофамильца вышедшего невыразимца, или парень просто встал так для себя неудачно, но от попавшего в него заклинания Захария сложился пополам и со стоном упал на пол. — Так что лучше не сопроти…

Вот только договорить свою полную снисходительного пафоса речь и ”как бы между делом” вырубить еще кого-нибудь из нас он не успел. Тех пары-тройки секунд, что прошли с момента нападения, хватило парням (да и мне тоже, чего уж тут говорить, я тоже оказался не готов), чтобы перейти из хорошо известного любому студенту полусонного состояния ”профессор вещает какую-то лажу, одним ухом послушаю, но думать буду о другом” в режим спарринга — ”БЕЙ! БЕЙ! БЕЙ!”.

А дальше Гуверу банально не повезло. Дело в том, что, не имея на руках веками отработанных методичек, я тренировал парней в меру своего собственного понимания логики и практики боестолкновений, почерпнутого в прошлой жизни из книг, фильмов, редких поездок на страйкбол и, куда уж без них, из компьютерных игр. Плюс из-за тренировок у Барти и уроков Волдеморта да и просто более взрослого отношения к учебе я поначалу был заметно сильнее парней. Настолько, что стандартный и повсеместно применяющийся в магических поединках формат ”дуэль один на один” не давал ничего ни мне, ни моим товарищам. Я тупо вырубал их первой-второй атакой. Поэтому очень быстро само собой сложилось так, что тренировки наши приобрели формат четверо против одного. Позже уровни относительно выровнялись, но привычка устраивать бои в таком формате после одиночных дуэлей — осталась. Это оказалось весьма удачной педагогической находкой. Четверым очень приятно бить пятого, обогнавшего их по итогам личных поединков, а пятый, спасаясь от боли и магических повреждений средней тяжести, выкладывается по полной и взрывно прогрессирует (ну, или хотя бы пытается). В итоге, по словам Волдеморта, я, сам того не зная, смог криво-косо повторить начальные тренировки бойцов стражи и аврората. Именно там им ставят командную работу, что в бою является одним из основных преимуществ сбитых в звенья по четыре волшебников-полицейских перед преступниками-одиночками.

И сейчас у парней сработал вбитый тренировками в подкорку рефлекс, с вполне очевидным итогом. Если первые десять секунд министерский работник еще пытался показать что-то атакующее, то оставшиеся полминуты он только защищался. Моя команда, привычно рассредоточившаяся по фронту, просто залила напавшего на нас волшебника потоком разнотипных и разнонаправленных атак. Мне самому даже делать ничего не пришлось — так, вначале слегка подстраховать парней парой щитов. В итоге обездвиженным на полу и с выбитой из рук палочкой вместо ”школьников-недоучек” оказался ”взрослый, опытный министерский служащий”.

Вот уж не знаю, на какой именно результат своих слов и наглого нападения Гувер рассчитывал, но судя по всему — совершенно не на такой. Крайнее удивление пробилось даже сквозь напряженную гримасу. Я подошел поближе, поставил ногу на опрокинутый шкаф и с удовольствием отметил, что удивления стало меньше, а напряжения — больше. Нелегкое это дело — сохранять на лице слегка пренебрежительную мину, когда держишь ”жимом лежа” свалившийся на тебя шкаф. Особенно если на шкаф сверху еще и давят.

— Хватит! — сдался Гувер. — Сдаюсь!

— Точно? — спросил я.

— Точно, точно. Давайте, вытаскивайте меня отсюда…

— Чтобы через пять минут вы опять напали на нас? На этот раз в спину и порознь? Сделали с нами что-нибудь… нехорошее, а потом стерли об этом память?

— Да какое нападение? Подумай сам, если бы я действительно собирался с вами ”сделать что-нибудь нехорошее”, то стал бы я предупреждать об этом заранее? Вон, ваш парень уже очухался от моего ослабленного ступефая, разве такое в бою бывает? Это была просто проверка.

— Зачем?

— Что там говорил Джим — это одно, а что работать с подпихнутыми отделу из-за каких-то там политических дрязг неумехами придется моим людям и лично мне — совсем другое! Я не мог не оценить вашей квалификации сам. И снимите с меня, наконец, этот шкаф, сил уже нет! Начинать карьеру с убийства в первый же день своего непосредственного начальника — не лучший ход. С такой трудовой историей вас мало куда потом возьмут!

Переглянувшись с парнями, я убрал ногу, а они заклинаниями поставили шкаф на место. Медленно поднявшийся с пола Гувер ощупал себя руками, под прицелами наших волшебных палочек взял свою и показно медленно-аккуратно, чтобы не спровоцировать, наложил на себя какие-то лечащие чары. После чего отодвинул в сторону склонившегося над Захарией Уэйна и подлечил нашего единственного раненого. А потом, демонстративно развернувшись к нам спиной, направил волшебную палочку на раздолбанный на куски стул:

— Репаро. Что встали? Я один, что ли, должен теперь прибираться? Не стесняйтесь, включайтесь, помогайте. Громили вместе, так же вместе и чиним теперь.

Пока мы дружно восстанавливали офис, пострадавший за сегодня уже во второй раз, Гувер бурчал под нос что-то вроде: ”Ну, Джимми! Ну я тебе еще припомню эту подставу! ”Они тебя удивят…” Вот уж удивили так удивили. Молодцы, что тут скажешь. Давненько что-то я не был в Хогвартсе. Что случилось со старым добрым розарием, что даже хаффлпаффцы оттуда стали выходить без лепестков, но зато с вот такенными шипами?”

Закончив убираться, мы молча вопросительно посмотрели на Гувера. Тот аккуратно снял с полки небольшой, чуть меньше ладони столик, небрежно кинул на пол в угол и легким движением руки чисто школьным энгоргио увеличил его до нормальных размеров. Расширяясь, тот тютелька в тютельку поместился на небольшом пустом пространстве в углу комнаты, на самом деле оказавшемся местным экспертно-аналитическим центром.

”Он же ”мозговой трест”, он же ”мыслительная цистерна”. Что-то здесь на площадях, мягко говоря, экономят. В чем, интересно, тут дело? И нельзя ли получить определенные преференции, как-то поспособствовав увеличению комфорта их рабочего места?”

— Стулья разворачивайте и садитесь, — тем временем приказал начальник, явно привычно левитируя свое кресло во главу стола.

— Так, давайте, наконец, нормально познакомимся, — сказал он, когда все сели. — Вас я уже слышал. А я — Джером Гувер, помощник главы Департамента устранения последствий магических происшествий и катастроф, начальник Комитета по выработке объяснений для магглов.

Теперь кратко о том, чем наш комитет занимается. Все вы отлично знаете, что соблюдение Статута секретности чрезвычайно важно для волшебников. Мы не хотим ни возвращения старой инквизиции, ни, что гораздо опаснее, образования новой. Для любого человека пример Испании и Италии, где старые волшебные семьи были истреблены полностью, а молодые — стали рабами магглов, весьма поучителен. ”Если грехи польются через край, умрут все” — очевидная, казалось бы, истина, но... увы. Далеко не каждый волшебник может и, что гораздо печальнее, хочет жить так, чтобы не нарушать Статут секретности. Некоторые проступки, вольные или невольные, приводят к очень серьезным последствиям. Последствия нужно либо, что лучше, ликвидировать полностью, либо, как минимум, хотя бы ослабить. Этой работой на постоянной основе, каждый на своем участке фронта, занимаются многие отделы, а точнее — почти половина Министерства. Причем в этой половине представлены все самые важные и многолюдные департаменты Министерства магии: и Департамент регулирования численности магических популяций, и Департамент магического правопорядка, и Департамент устранения последствий магических происшествий и катастроф.

Наверное, тут у вас должен возникнуть вопрос: ”Если так много людей, в том числе широко разрекламированные Аврорат, Стража, Магический патруль, занимаются охраной Статута, так ли уж нужны мы?” Так вот, ответ — очень нужны. Ведь именно мы продумываем, как именно объяснить магглам то или иное магическое происшествие.

Думаете, невелика забота? Думаете, зачем вообще это нужно, если можно просто всем подряд стирать память, для чего обливиэйт каждый ученик Хогвартса проходит еще на втором курсе? Скажем так: помимо того, что далеко не каждый волшебник заканчивал Хогвартс, а среди закончивших — обливиэйт действительно умеет применять хорошо если каждый пятый, есть гораздо более серьезная причина. Проблема у нас — я имею в виду волшебников в целом — в том, что устранение последствия нарушения Статута, каким бы это ни казалось парадоксальным, тоже нарушает Статут! Ибо так или иначе, пусть и в гораздо меньшей степени, все равно вынуждает нас, людей, наносить им, магглам, ущерб. При этом компенсировать накопляемый такими воздействиями общий урон — дело достаточно… непростое и неприятное. Поэтому задача по устранению последствий нарушения Статута всегда ставится таким образом, чтобы либо выбрать из готовых вариантов, либо придумать такое новое решение проблемы, дабы этот дополнительный ущерб для магглов и Статута в каждом конкретном случае оказался минимальным.

И еще раз, для непонятливых. Ситуация складывается таким отвратительным образом, что мы слишком несвободны в выборе способов и методов решения проблемы сохранения Статута. Мы, к сожалению, не можем убивать всех без исключения магглов, увидевших, как колдует волшебник. Даже стирать память не всегда можем. Нельзя, чтобы лекарство оказалось хуже болезни. За то, чтобы этого не случилось, как раз и отвечаем мы.

Одним из поразительнейших фактов нашей работы является тот, что в большинстве случаев для исправления содеянного по глупости даже не нужно применять волшебство! Да-да! Представьте себе, что достаточно всего лишь правильно поговорить, чтобы маггл либо засомневался в себе, либо застыдился рассказывать другим об увиденном.

В остальных случаях все же приходится принимать меры. Иногда получается так, что принятые меры оказываются для маггла даже приятны. К примеру, если какой-нибудь пьяница или наркоман увидит колдующего волшебника, то, чтобы он замолчал, не нужно бросать в него аваду. Достаточно уронить около него банкноту в десяток фунтов, и он сам забудет обо всем, купив несколько доз своей любимой отравы. Кстати, такое решение проблемы — это даже и не нарушение Статута вовсе, так как не является нарушением принципа свободы воли. К сожалению, ситуации совсем обратные, когда принятые меры крайне неприятны для магглов, встречаются гораздо чаще, чем хотелось бы отдельно взятым волшебникам. Но… Видите вон там девиз? — Гувер кивнул на стену за нашими спинами.

Мы по очереди обернулись. Короткая, написанная псевдоготическим шрифтом фраза гласила: ”Все ради существования магического мира”.

— Произнесите его вслух.

— Все ради существования магического мира, — хором сказали мы.

— Запомните его. Все ваши действия должны определяться им и только им. И вам понадобится много силы воли и очень крепкие оковы на сердце, чтобы следовать ему. Понятно?

— Да, — недружным хором ответили мы.

— Нихера вам не понятно! — вдруг с непонятной злостью вспылил волшебник.

Быстрым движением руки он выхватил из воздуха пролетающий мимо министерский почтовый самолетик до того, как он спокойно приземлился бы на чей-то стол.

— Но по-другому и быть не может, — буркнул он, быстро читая послание. — О! — его губы исказились в глумливой усмешке. — Вот, как нельзя кстати и работка подходящая образовалась! Сейчас вы все поймете... И да, о работе в отделе не принято рассказывать посторонним. Никуда не уходите, я сейчас. — И он аппарировал прочь.

Английский ”щас” длился поменьше русского, но минут сорок нам поскучать пришлось. За это время мы успели не только тщательно обсудить все случившееся, но даже немного проголодаться. Хорошо еще, что проблемы с утолением жажды не было. В этом плане быть волшебником очень удобно. Правда, из-за того, что никто из нас свободной трансфигурацией в достаточной мере не владел (а рыться по ящикам в таком отделе было самоубийством), пить пришлось из палочки, как из питьевого фонтанчика. Ну а неизбежные лужи легко убирались заклинаниями вроде эванеско.

Вернулся Гувер, уже где-то переодевшийся по-маггловски, тоже по-маггловски, то есть через дверь, и прямо с порога начал отдавать приказы.

— Построились в ряд. Смотреть будете по очереди, — одновременно с этим он размахивал волшебной палочкой.

Повинуясь невербальному заклинанию, створки одного из шкафов распахнулись, оттуда вылетел омут памяти — совсем небольшой, судя по площади ”рабочей поверхности”, туда хватило бы места опустить только одно лицо — и приземлился на стол.

— Старайтесь работать быстро. Концентрируйтесь на ключевых точках. — Из кармана мага появилась типовая склянка с переливающимися перламутром воспоминаниями и опрокинулась в омут. — Короче, делайте все так, как вас учил профессор на уроках. Ни мне, ни вам расщепы не нужны. Э-э-э, — Гувер нетерпеливо защелкал пальцами. — Гольдштейн, да? — он ткнул пальцем в сторону Энтони, оказавшегося в шеренге первым. — Что встал? Омута никогда не видел? Видел? Пользоваться умеешь? Тогда — вперед.

— Можно вопрос? — произнес я, глядя на Тони, опускающего лицо в ”воду” с легко читаемым в позе сомнением.

— Валяй, — небрежно мотнул головой волшебник. — Только коротко.

— Ключевые точки — они ведь нужны для успешной аппарации, не так ли?

— Да. И в чем вопрос?

— Мы только что закончили пятый курс…