Глава 39. Круг равных (1/2)
Пока парни неторопливо рассаживались кружком, Эрни стоял в глубокой задумчивости. Настолько глубокой, что Джастину даже пришлось быстро наколдовать позади него табуретку. Иначе погруженный в свои мысли приятель мог на автомате сесть в пустоту, что, естественно, сказалось бы на будущей лекции самым печальным образом. Наконец все сели и уставились на Эрни. Тот глубоко вздохнул, набрал полную грудь воздуха и слегка неуклюже начал объяснять нам все сложности поставленной ему мной проблемы:
— Значит так… Чтобы потом не было вопросов и проблем с пониманием, начать придется немного издалека. Итак. Следует сразу для себя понять и принять, что ни одно действие, которое совершается людьми, не является бессмысленным, так как имеет свои причины и следствия. Получить положительные результаты и/или купировать отрицательные последствия — это и есть основная задача любого действия. Да и по большому счету жизни в целом…
”Из уст шестнадцатилетнего пацана это звучит особенно веско! Но по сути — и не поспоришь…” — про себя улыбнувшись, подумал я.
— …И если со следствиями все просто и понятно, то на причинах следует остановиться. И разобрать их поподробнее. Так, причиной любого вассального договора всегда являлось, является и будет являться желание получить что-то такое, что невозможно получить более простыми и естественными путями или в устраивающие сроки. Должность ли это, защита или надел — не особо важно. Важно другое: назначающий цену здесь именно лорд, а не вассал. И именно от господина зависит — принять ли верность предлагающего вассальную клятву, или нет…
Отличным примером, только подтверждающим предыдущее мое утверждение, может служить наш с вами случай. Мы все собрались здесь, потому что Винсент Крэбб может обеспечить нашу безопасность, обучив ЗОТИ и… — Макмиллан запнулся о горящий взгляд Гольдштейна и завершил фразу скомкано: — Еще кое-какими… способами.
— Какими? — спросил Гольдштейн, которому чутье подсказало, что именно за этой оговоркой и скрыта разгадка тайны.
— Продолжай, Эрни, — кивнул я приятелю, при этом придавив взглядом рейвенкловца. — Не отвлекайся.
Энтони оказался понятливым и в бутылку не полез. Но свой вопрос явно не забыл и не отбросил, а только отложил до лучших времен. ”Намучаемся мы еще с его вопросами… Впрочем, имея в виду задание Ровены, разве это плохо?”
— …У неравных отношений, а какими еще могут быть отношения, когда один имеет силу, а другой — нет, достаточно глубокая история. Согласно классическим представлениям (и нашим, нормальным, и маггловским), тот, кто приносит клятву вассальной верности, должен был быть своему господину: безвредным, безопасным, почитающим, полезным, не создающим проблем и не усложняющим имеющегося положения. Каждое из этих шести понятий следует раскрыть подробнее. Так, под безвредностью имеется в виду буквальное: ”не нанесение вреда телу своего господина”; под безопасностью — не разглашение его секретов, которые могут причинить ему вред; под почтением — избегание нанесения вреда его чести везде, в том числе и в суде. Да-да. Правильный вассал не может и не будет свидетельствовать против своего господина. Под двумя последними требованиями понимается, что вассал не станет источником проблем, что не усложнит простые неурядицы (имеется в виду не только неприятности, естественно, а вообще все, что принадлежит его господину, в том числе и проводимый им политический курс), превратив их в проблемы, а обычные проблемы, соответственно, — в серьезные неприятности.
Но это еще не все. Ко всему уже сказанному следует добавить, что ”не причинение вреда” является хоть и необходимой, но отнюдь не достаточной половиной истинной верности. Понимать это все следует гораздо шире. Шире в том плане, что если можно каким-либо образом оказать в пределах вассального договора своему господину услугу, то это делать не только можно, но и обязательно нужно. Вроде того, что если твой господин тонет, то мало не выливать ему на голову еще ведро воды, но и обязательно следует кинуться его спасать и, самое важное, сделать все что в силах, чтобы господина спасти. Это, естественно, относится и ко всем остальным пяти требованиям. Мало не навредить, обязательно нужно помочь. Мало не свидетельствовать, но и… Ну и так далее…
Однако, следует помнить, что совершенно естественным образом верность вассалитету и вассальный договор всегда накладывали обязательства обоюдные. Не только на вассала, но и на его господина. Пусть эти обязательства и были совершенно разные, но требования к пониманию верности у них были абсолютно одинаковые. И так же естественно, что вроде как аристократичные магглы эти неписаные правила, как и совершенно четко прописанные в грамотах обязанности, нарушали с ничуть не большей сложностью и с не меньшей частотой, чем магглы подлого сословия — свои обещания и клятвы. С обеих сторон: и со стороны вассала, и со стороны господина. И предавали, и продавали, и не спасали, и просто без затей убивали… А чего еще ожидать от тех, кто не имеет возможности подкрепить свою клятву магией и вынужден надеяться только на такую эфемерную вещь, как маггловская честь?
Услышав такой пассаж, Джастин недовольно засопел. Среагировав на обиду друга, Эрни тут же задал ему вопрос:
— Скажешь, я не прав, Джасти? Или нужны яркие примеры, как даже короли плевали на свое слово, данное другим королям?
— Прав, — выдавил из себя недовольный магглорожденный. — Но наш род никогда…
— Да? Ты так уверен!
— Эрни! А не…
— Стоп! Тихо! Все ссоры — потом! Дальше! — прервал я начинающийся спор, грозящий последующим неконструктивным переходом на личности и, быть может, очередным спаррингом. Не хватало только, чтобы ”нынешний чемпион” побил ”нынешнего профессора права”.
— Дальше? Дальше, у магов все не так. За выполнением данных нами клятв следит сама Магия. И немедленно карает за нарушение. А теперь вспомним, как звучит стандартная маггловская вассальная клятва? А звучит она приблизительно следующим образом:
”Господом, пред его храмом святым, я, [такой-то такой-то] клянусь [тому-то тому-то] быть честным и верным. Любить все, что любит он, и избегать всего, чего избегает он, согласно законам Божьим и земным. Клянусь, никогда я волей или действием, словом или делом не совершу чего-либо, что пойдет во вред ему, при условии, что будет он поддерживать меня в той же мере, которую заслужил я, и что будет выполнять он все, как было уговорено в этот день, когда я подчинился ему и принял его волю над своей...”
— Подходит ли такая клятва нам, магам? — задал Эрни риторический вопрос, но все еще немного обиженный Джастин не преминул попробовать своего друга слегка поддеть:
— А почему нет? Клятва нерабочая, что ли? И даже обоюдная… Или магов от упоминания Господа и его инквизиторов все еще корежит?
— Ты тоже не маггл, Джастин. Так что враги у нас общие. А на вопрос… Еще кто-нибудь считает так же? — полоснул всех нас строгим взглядом раздраженный человеческой тупостью Макмиллан.
Все отрицательно помотали головами. И я тоже. Хотя, честно говоря, как и Джастин, я не мог пока определенно сказать, что именно в такой в формулировке мне не нравится. Чувствовать чувствовал, но не осознавал.
— Вот сейчас вы видели типичный образчик мышления маггла. Магглорожденного, без обид, Джастин. Ты сейчас сам все поймешь. Ну, кто может сказать, в чем ошибка? Еще не поняли? Тогда даю подсказку. Модус операнди… Нет? Не помогло? Эх вы… — тяжело вздохнул Макмиллан, расстроенный нашей безголовостью.
Такое могло быть только среди хаффлпаффцев. На Слизерине никто бы бесплатным просвещением ближнего своего (читай, либо первого врага, либо, соответственно, потенциальной жертвы) вообще заниматься не стал. Рейвенкловцы, не дослушав, бросились бы в спор, а гриффиндорцы — в драку, услышав в словах лектора только оскорбление.
— Смотрите! Эта клятва словами ”…любить все, что любит он…” превращает принесшего ее мага, по сути, в раба! Даже упомянутая Джастином инквизиция, даже на костре, оставляла за магами право на свободу воли! Пусть и ценой жизни, но оставляла! А эта клятва — нет. Именно поэтому ни один договор, ни одна скрепленная магией клятва, за исключением тех, которые по праву считаются рабскими (считаются по этой самой причине), не меняют установок и мышления приносящего. И именно поэтому магам маггловская клятва совершенно не годится! Из-за своей буквальности и бескомпромиссности. Вот взять хотя бы тебя, — палец Эрни указал на меня. — Например, если бы ты клялся в детстве Драко Малфою по маггловской формулировке, то мысли навредить ему у тебя даже в принципе не могло возникнуть!
— Это интересное замечание. Мы с тобой это еще обсудим, потом. С глазу на глаз. Хорошо? А пока расскажи нам, какой именно должна быть идеальная, на твой взгляд, магическая клятва? — вернул я разговор с очень болезненной в связи с последними событиями для меня темы вассалитета. Если этого не сделать, то Макмиллан может токовать на свою любимую тему вечно.
— Краткой. Конкретной. Без упоминания наказания.
— То есть как, ”без наказания”? — удивился Уэйн.
— А это еще один важный нюанс. Идиоты всегда стараются прописать в заключаемый договор максимально возможные ”штрафные санкции”…
— Почему это ”идиоты”? — не удержался и перебил лектора Гольдштейн.
Для меня его интерес был неудивителен. Все же под одним таким магическим контрактом Энтони не так давно подписался (о чем сейчас, судя по факту присутствия здесь, уже начинает жалеть), а университетский курс магического права читают в детстве далеко не всем.
— Да потому, что расписываются в своем абсолютном непонимании механики клятвы и глубинных основ магического мира! И ладно бы это делали магглорожденные или полукровки, но чистокровные! — вспылил Эрни.
— Погоди, друг. Не горячись. Я все равно не понимаю, — попытался успокоить своего соседа Джастин. — Чего здесь такого?
— Да такого, что этим нивелируется сама суть магической клятвы! Не понимаете? — Эрни обвел нас взглядом и тяжело вздохнул, что-то буркнув себе под нос про мордредовых магглокровных неучей и убогое теперешнее образование. — Привожу пример. Заключается договор, за нарушение условий которого прописывается наказание — сломанная нога. И вот одна из сторон совершает нарушение, обманывает или даже убивает партнера, ломает, как предусмотрено воздаянием, ногу… и на следующий день в Мунго ему ее вылечивают за пару-тройку часов. Здорово, да?
— А что случилось бы, если наказание не было бы оговорено?
— В этом случае сама Магия назначает кару, которую считает справедливой. А Магия очень редко поощрительно относится к клятвопреступникам. И воздаяния у нее очень часто получаются… чрезмерными. Так что хитрец из примера, карай его Магия, одной лишь только сломанной ногой не отделался бы!
”Хм… Ну-ка, ну-ка… Любопытно… А ведь это действительно так! Все мои магические обеты, ну разве что кроме данных Основателям, принесены именно в такой форме. Кстати, про злую Магию что-то похожее писал и Логан Крэбб в посмертном наставлении своему сыну: ”То, что мы называем ”Мать-Магия”, люто ненавидит нас. Именно поэтому она с такой радостью следит за исполнением непреложных обетов, клятв и гейсов. Эта тварь обожает карать и казнить нас!” Как это созвучно с тем, что говорит Эрни. Пусть и подходят они к одному и тому же выводу с абсолютно разных сторон...” — думал я, пока Эрни продолжал ездить нашим общим приятелям по мозгам.
— …поэтому, чем короче — тем лучше! Иногда одна буковка может полностью поменять весь смысл на противоположный. И заметить ее во время произношения — нужно особое внимание.
— Но ведь слово всегда можно и вернуть? Отменить?
— Можно-то можно, но не всегда, не любое, и на это нужно время и место. В конце концов можно просто не успеть…
— Стоп, — вернулся я в разговор. — Давайте ближе к делу. Эрни. Ты придумал?
— Да. Слушайте. ”Я [имя] клянусь не разглашать ни факта, ни содержания, ни места проведения наших занятий. Клянусь в силу своих возможностей и в порядке права на индивидуальную или коллективную самооборону, признаваемого Статутом Секретности и законами Магической Британии, оказывать помощь любому другому занимающемуся вместе со мной в Тайной комнате, подвергшемуся нападению, путем немедленного осуществления такого индивидуального или совместного действия, которое сочту необходимым, включая применение силы с целью восстановления и последующего сохранения его безопасности. Вручаю свою верность Винсенту Крэббу, как первому среди равных, и клянусь в силу своих возможностей и прав, признаваемых Статутом Секретности и законами Магической Британии, выполнять его приказы”, — не без пафоса отчеканил Эрни и тут же самокритично добавил: — Вообще-то говоря, такие длинные формулировки — признак не очень корректной конструкции, но ничего иного, устраивающего всех, я придумать не смог. Надеюсь, никто в словах не ошибется… И тебе не придется по нескольку раз освобождать, а ребятам — приносить клятву.
— А как это будет выглядеть технически? — спросил я, параллельно мучительно пытаясь вспомнить, где же слышал что-то настолько же уклончивое, что мне сейчас пытались впихнуть в качестве клятвы верности.
Конечно, с одной стороны, если разобрать подробно все упомянутые ограничения, то это не клятва, а профанация. И будь я один (в смысле сам по себе), рассмеялся бы в лицо на такое ”шикарное” предложение! Согласно которому, кроме как молчать (что в интересах и самих приносящих клятву, причем даже в большей степени, чем в моих), мне никто ничем обязан не будет. Но пока за моей спиной грозная тень Волдеморта, а парни боятся за жизнь своих родных и близких, ни о какой строптивости (если я, конечно же, не поведу себя, как Малфой) и разговора быть не может. Ну а после они уже настолько прикипят друг к другу и ко мне (это если все пойдет как надо), что менять что-либо будет уже несколько неудобно. А если я помимо гарантий безопасности дополнительно озабочусь еще и удовлетворением их личных и/или родовых интересов, то они лучше всякого магического обета будут прикованы ко мне самыми крепкими цепями. Которые называются ”личная выгода”. В этом случае менять положение и вовсе будет незачем…
— Технически это будет непреложным обетом, где свидетели и поручители будут меняться по очереди, а ты, кому он приносится, нет.
— А если… — начал было я и замолчал на полуслове. Я наконец-то вспомнил, где именно читал в прошлой жизни эти невероятно, практически один в один похожие формулировки. Я безошибочно нашел глазами источник информации Макмиллана.
— Хм… Смотрю, — усмехнулся я и подмигнул Джастину, — у нас не только Эрни любит заковыристые формулы?..
Брови Финч-Флетчли в удивлении взлетели вверх, но очень скоро вернулись на свое место. Он все понял правильно, прищурился и пристально, с подозрением посмотрел на меня.
— Хм… Ты безошибочно догадался, что именно я посоветовал ее Эрни? А раз догадался, то это значит, что ты отлично знаешь, откуда эта формулировка взята? А ведь знаешь... Но откуда тебе известно, что мой дед работал над этим договором? Не хочешь объясниться? — спросил он после короткой паузы.
— Я ничего не знаю о твоем деде…
— Тогда откуда?
— Информация не такая чтобы уж секретная, хотя о ней на каждом углу не кричат. Во избежание очевидных вопросов…
— У магглов, да? — продолжил пытать меня Джастин.
Услышав такое, Эрни по привычке слегка презрительно поморщился, а полукровки навострили уши.
— Хм… Этому разговору еще не место и не время, но, если хочешь, кратко обрисую свою позицию, которой буду придерживаться и сейчас, и в будущем. И тебе, и остальным… — Дождавшись пяти слитных утвердительных кивков, я продолжил: — Значит так. Мое мнение таково: глупо отвергать половину мира только из-за того, что так приказали думать какие-то замшелые старцы много веков тому назад. Как-то так…
Не знаю, что из моих слов понял Джастин, но они его не только успокоили, но и явно порадовали. А вот Эрни остался недоволен.
— Обоснуй, чем нам могут помочь… существа, которые ничего не смыслят в магии?
— Зато они смыслят много в чем ином. И побольше нас. Ты вообще знаешь, как живут сейчас эти самые магглы? Уверяю тебя, ненамного хуже нас. Не веришь мне, спроси вон Джастина! Или сам посети тот же Лондон!