Глава 34. Размышления в Больничном крыле (1/2)
”Какой знакомый потолок… — именно такая мысль пришла мне в голову первой после того, как я очнулся и открыл глаза… — Я могу наизусть без всякой окклюменции зарисовать расположение каждой трещинки в камнях-опорах, указать положение каждого сучка в брусе перекрытий… Больничное крыло… Ну-у-у-у, после такого очнуться тут — это еще и не самый худший вариант… Накосячил-то я просто не по-детски! Сколько здесь живу, а до сих пор меня регулярно подводят старые поведенческие установки. Вроде этой вот: ”если поверженный соперник безоружен, то вполне можно повернуться спиной”. А ведь даже маггл мог взять и кинуть в спину камень…”
— Вы очнулись, мистер Крэбб? — лицо мадам Помфри заслонило потолок. — Очень хорошо. Вы последний. Вот, — мне под нос сунули чашку с какой-то жидкостью. — Пейте.
Микстура, почти как все те, что я пробовал здесь, оказалась на вкус просто омерзительной. Хотя я точно знаю, что приятные на вкус аналоги есть практически для каждого зелья, в Хогвартсе такие почему-то не используют. Может, потому, что они заметно дороже. А может и для того, чтобы попавшие в Больничное крыло более емко прочувствовали результаты своей неудачливости и лишний раз подумали, прежде чем доводить до такого снова. Короче говоря, как бы там с этим самым пресловутым вкусом дело ни было, но лечебный эффект от зелья появился сразу. Головокружение, тошнота и ломота в теле, как будто я без остановки и привычки разом перекопал целое поле картошки, очень быстро прошли.
Помфри ушла, перед этим пообещав выпустить меня завтра к ужину или послезавтра — с утра. Чтобы хоть как-то унять скуку, я приподнялся на кровати и огляделся по сторонам.
На соседних кроватях лежали Малфой, Гойл и Забини и тихо переговаривались. Так же тихо переговаривались лежащие чуть дальше рейвенкловцы и… гриффиндорцы. На койку загремел лысый Томас и все четыре участвовавших в драке младшекурсника. И, что характерно, никакого желания продолжать драку прямо здесь и сейчас ни одна из сторон не проявляла. Мне такое вот отношение понять очень трудно. Слишком уж я для такого эмоционален. И вообще: враг есть враг, друг есть друг… а тут такая идиллия.
Впрочем, Больничное крыло по неписаным школьным правилам считалось демилитаризованной зоной. В отстаивании своих пациентов мадам Помфри была очень изобретательна. Настолько, что даже записные шутники-Уизли вели себя там паиньками. Мне рассказывали, что были внушающие страх прецеденты, где фигурировали клизмы с бодроперцовым и прочие ужасы… Так что могли подловить прямо у двери, но достаточно было пересечь порог, и жертва приобретала иммунитет к преследованию. Пусть только до выхода за пределы, но факт есть факт.
Кстати, такое отношение к медикам присутствовало далеко не только в школе. Скорее, оно как раз в школу из ”внешнего” мира и пришло. Несмотря на то, что в магическом мире серьезные по маггловским меркам раны проходят по графе ”легкие телесные повреждения” и лечатся с соответствующей простотой и скоростью — в течение двух-трех дней, многогранность магических практик (и соответствующая широта возможностей ошибиться с катастрофическими последствиями) заставляет к врачам относиться как минимум с уважением. Та же аполитичность Мунго в Магической Британии вошла уже в поговорки.
Например, Барти мне однажды рассказал смешную историю. Про то, как ему в компании нескольких друзей после приватной встречи с командой Ударного отряда (случайно пересеклись в Лютном — пришли за одним и тем же контрабандистом) пришлось как-то прилечь там на койку. А в соседней палате лечили того самого мага, который обеспечил ему этот отпуск. Крауч даже имел наглость посетить соседа и поговорить со своим противником. А что такого? Упивающиеся-то, в отличие от министерских магов и орденцев, скрывали свои лица масками, так что добропорядочный молодой человек проходил по документам таким же пострадавшим от Упивающихся, как и его визави… Но это формально. А реально — дураков не сложить два и два было мало. Все всё понимали, но все равно продолжали оказывать медицинские услуги…
Так как гриффиндорцы смотрели волчатами и отвечать на мои вопросы не хотели, восстанавливать картину произошедшего пришлось из проклятий и матов слизеринцев. И картина эта оказалась ожидаемо печальной.
Как я там думал тогда? ”Воинское счастье переменчиво”? Вот эта аксиома лишний раз подтвердилась на нашем личном примере…
Тот топот, что слышался у нас из-за спины, принадлежал женскому крылу Армии Дамблдора. Ставя себя на их место, последующую их реакцию вполне понимаю, хотя и не оправдываю. Ведь что ожидали увидеть девушки, и какая реальная картина предстала перед их глазами? Идут они такие к своим мальчишкам, а тут раз — и за поворотом настоящее побоище! Нагло дефилирующие злые слизеринцы, валяющийся яблоком раздора между своими и чужими Крэбб и живописные тела соратников по Армии. Кто тоже валяется без чувств, кто шевелится, кто облысел… Гарри побитый из-под неподвижного Рона вылезает… Что тут можно сказать? Только: ”Ступефай, мерзкая змея!”
Взбешенные девчонки в количестве девяти штук, плюс оправившаяся от поражения троица гриффиндорцев во главе с Поттером… В общем, у слизеринцев не было никаких шансов. Первым добили слепого Малфоя. Пытаясь вытащить меня, Гойл и Забини оставили его у стеночки одного. Потом настал черед Блейза. Последним в битве пал Грегори. Даже уйдя в глухую оборону, продержался он не шибко дольше своих товарищей.
О том, что случилось потом, пришлось догадываться по скупым репликам рейвенкловцев. Девчонки привели раненых в ходячее состояние и порознь — на это у Поттера мозгов хватило — отправили в Больничное крыло. ”Неудачно сделал уроки”, ”ошибся в зелье”, ”шутка Близнецов”, ”попал под случайно сорвавшееся с палочки заклятие”, ”упал с лестницы” (при наличии исчезающих ступенек вообще классика)… Названы были совершенно различные причины. Причем такие, чтобы не наводить на мысль о случившемся массовом побоище. Все же двадцать один участник за раз — это серьезное ЧП. Половина пятого курса или почти десятая часть общего количества учеников.
С нами же оказалось не все так просто. Раненые в сопровождении девчонок ушли, а Поттер, Уизли и Финниган остались стоять над нашими телами. Решали, что делать. Уизли предлагал просто бросить нас как есть и свалить подальше, пока выскакивающий вечно не вовремя Снейп всех не повязал. Финниган предлагал аккуратно предупредить кого-нибудь из старост. Самый ответственный из всех, Поттер, хотел сам привести нас в сознание или отволочь в Больничное крыло. Но вырубили нас слишком добротно для того, чтобы герою Магической Британии для приведения нас в чувство хватило знаний и умений. Причем легче всех отделался, как это ни парадоксально, Малфой. Упал он сразу, поэтому словил меньше всех. Его вообще, по словам Забини, Помфри оставила с нами за компанию.
Гриффиндорцы, перепробовав на нас все известные им лечебные заклинания, так и стояли над нашими телами, спорили… пока прямо на горячем их не заловила Макгонагалл. Сняв по пять балов с гриффиндорского носа, она, вместе с подошедшими Снейпом, Амбридж и Спраут, отнесла упавших с лестницы учеников в Больничное крыло.
Каким образом в промежутке между потерей сознания Гойлом и появлением Макгонагалл у нас четверых возникли здоровые синяки по всему телу, никто ничего не сказал, но догадаться было нетрудно. И так же нетрудно было понять (судя по нехарактерным для слизеринцев реально нервным упоминаниям своего декана), что Снейпу все произошедшее, в том числе и поведение его подопечных, очень не понравилось. Правда, не знаю, что больше: факт участия или итоговое поражение.
Я же, можно сказать, вообще отделался легким испугом. Мне мой декан ничего не передавала. Таким образом урок про важность сотни раз в книгах читанного пресловутого ”контроля” обошелся мне достаточно дешево. Всего в кучу синяков, сотрясение мозга и один день в Больничном крыле. А если вспомнить еще про осознание великой истины, что к живым врагам, какими бы поверженными и жалкими они ни казались, не поворачиваются спиной никогда, то вообще, считай, еще и в профите оказался. Получил два опыта по цене одного…
Или не два, а целых три…
”Удача. Что я знаю о ней?
Хех. Кое-что знаю!
Любил я в детстве прошлой жизни поиграть во всякие веселые настольные игры, читай — побросать кубики. Время шло, взрослел я, взрослела аппаратная база, так что рано или поздно все игрушки моего детства оказались портированы на компьютер. И вот когда я решил вспомнить молодость и немного поиграться опять, меня ждало несколько чудовищных поражений.
Нет, против совершенно закономерных причин проигрыша, вроде большего опыта и превосходного тактического мастерства соперника, я нисколько не возражал. Красивый маневр, игра на дистанциях стрельбы, знание тонкостей правил, правильное использование своих войск… Оставалось только восхищаться и учиться. Однако иногда, помимо чисто практических и четко объяснимых причин поражения, в силу того что правилами игры вносился определенный элемент случайности, реализуемой бросками кубиков, присутствовала еще и невероятная удача соперника. А учитывая тот факт, что самые фееричные поражения, повторяющиеся из раза в раз, повторяются против одних и тех же никнеймов…
Если человеку что-то очень нужно, если он чего-то страстно хочет, то рано или поздно найдет тот или иной способ получить желаемое. Самые красивые доказательства данного тезиса можно найти в легендах о невероятной любви и… в истории технических курьезов.
Имея такое вот настойчивое желание (да-да, именно что удовлетворить научное любопытство; а Шляпа еще говорила, что у меня нет ничего одобряемого обожаемой ею Рейвенкло), хорошее техническое образование и связанную с точными науками работу, несложно было поставить себе классическую лабораторно-исследовательскую задачу.
Несмотря на то что активных игроков было относительно немного, из-за немалой длительности каждой партии репрезентативная база должного уровня релевантности набиралась у меня почти год. Результаты обработки полученных данных оказались… очень занимательными.
Четко прослеживалось две группы матчей, точнее, игроков, в партии с которыми распределение вероятностей стационарной случайно величины заметно отличалось от нормального.
Первая группа — простая. Математическая обработка логов принесла данные о явных и, что самое интересное, стабильных отклонениях от статистически ожидаемых результатов бросков кубиков. Очевидно же, что если противник регулярно лучше попадает при худших шансах, или с такой же регулярностью при идентичных шансах с большей частотой мажешь ты сам — о победе говорить глупо. Причем тут имелось две подгруппы. В первой шли игроки, которые выкидывали стабильно больше меня. Во второй — те, в игре против которых, при попадающих в пределы допустимых отклонений их бросках, мои были заметно ниже нормы. Две стороны монеты неудачливости: большая удача для противника и большая неудача для меня.
Гораздо интереснее все было со второй, более сложной в оценке группой. При математически ожидаемом количестве попаданий и даже при формальном количественном равенстве ”удачных” и ”неудачных” событий, очередность этих событий делала игру абсолютно безнадежной.
Например, оба выстрелили из малой и большой пушки, но я попал из малой и промазал из большой, а противник — совсем наоборот. Или золотое попадание, которое приходится в боеукладку, разнося при этом технику на куски. Только у меня при этом будет полная боеукладка и в самом начале матча, а у противника — в конце и почти или совсем пустая. Или попадание в рубку/кабину, с большой вероятностью выводящее технику из строя, случается у соперника из серьезного калибра, а у меня — из легкого, оставляющее всего лишь царапину на тонкой броне. Ну и так далее в таком же роде...
Тут уже пришлось немного задеть взглядом более глубокие слои анализа, чтобы подобрать достаточно рабочую на мой взгляд модель. Вопросов было море. Как оценивать отдельное событие? Каким назначать вес каждого из них? Какие коэффициенты и какие типы вообще коэффициентов применять? И надо ли применять их как таковые? В общем, покурить анализ и теорию вероятностей пришлось посерьезнее наполовину прогулянного и на девяносто процентов благополучно забытого институтского курса. И это был уже не первый в моей жизни случай, когда я сильно жалел о своем разгильдяйстве в изучении ”которая-мне-никогда-не-пригодится-в-принципе!” теории. Так обидно устроен мир, что всю глубину народной мудрости ”если бы молодость знала, если бы старость могла” понимаешь слишком поздно.
Как бы там ни было, но определенные результаты я получил. И достаточно четкие. Таким образом прикладным итогом проведенных исследований стало создание личного ”черного списка” игроков, партии с которыми ничего, кроме боли в известном месте и отбитых об стол оснований кулаков, принести мне не смогут. И несколько ”золотых” соперников, на которых невозбранно можно было легко качаться. Причем самое смешное, что одним лишь только мастерством эти победы или поражения в бою объяснить нельзя. Были игроки, которые по рейтингу (читай — классу игры) намного выше меня, но при этом регулярно мне проигрывали, просто из-за той же удачи. Теперь уже моей.
”Говорят, ”не везет в картах — повезет в любви”, намекая в том числе на то, что удача — вещь еще и профориентированная. И удачливый в одном не обязательно удачлив во всем. Эх, если бы я только мог придумать действенный способ оценивать удачу человека применительно к выполняемым им должностным обязанностям — озолотился бы! Дважды! И на своей новой, правильно выбранной, работе, и как мастер по подбору персонала…” — с печалью думал я.
К чему эти все рассуждения и старые мечты? А к тому, что я, похоже, сполна расплатился с Судьбой за использование зелья удачи. Почему я так считаю? А потому, что если принять за истину мои еще давно выведенные, но отлично ложащиеся и на эту реальность предположения о принципах и механике удачи/неудачи, то удар бы я получил чуть сильнее, чтобы проваляться без сознания, например, сутки.
День вроде бы ни о чем, да? Но если бы этим днем была следующая суббота… Чтобы в воскресенье проснуться уже сквибом или предателем крови... Проснуться в мире с уже поломанным каноном и с люто желающим моей крови заместителем, бывшим заместителем, начальника ДМП…
”Ну уж нахрен! Сейчас такая защита проблем создает как бы не больше, чем предотвращает. Хватит! Дело сделал — Тикнесса удивил и испугал, и будя. В ближайшую же субботу, когда пойду в банк к гоблинам, нужно будет переоформить условия. Например, чтобы посещать нужно было реже и делать это можно было в гораздо большем диапазоне времени. А то в нынешней конфигурации такая защита слишком уж неудобна и опасна прежде всего для меня… Тем более, годика через два эти воспоминания вообще из ”мертвой руки” превратятся в чистый на меня компромат…”
Ночь прошла спокойно, а на следующий день в Больничное крыло косяком пошли посетители.
Первым, как и положено хорошему атаману, проведать своих раненых бойцов пришел Поттер. Утром. Еще до завтрака. Пришел он не один. Уизли и Финниган подпирали его с боков, а за их спинами, чуть позади, со стоическим выражением лица и возведя очи горе ”ох уж эти мальчишки, ни дня без драки”, маячила Грейнджер. При виде ее Забини разве что из кровати не выпрыгивал. Нет, нет от страсти, хотя девственником наверняка не был. Просто именно от последствий особо хитрого проклятья лохматой заучки его сейчас и лечила Помфри. И еще будет лечить аж до конца недели. Никаких особых секретов в разговоре мы не услышали. Ну а на неосторожное поттеровское ”мы это потренируем в следующий раз” никто не обратил особого внимания. Факт существования Армии Дамблдора был секретом полишинеля для всех, в том числе и для Амбридж.
Слизеринцев посетил декан. Вежливо, за заклинанием приватности, теперь уже подробно пообщался с Малфоем и его приятелями. После его ухода Драко был бел не только волосом. Признаю, умеет Снейп нагнать жути. Мастерство всегда достойно уважения…
Не забыли и меня. После обеда в полном составе пришли парни из моего отряда. Прибежало также несколько мелких, которые, вот милота-то какая, принесли мне запоздалые рождественские и новогодние подарки. А одна малышка перед тем как убежать и вовсе, пунцовая от стеснения, быстро чмокнула меня в щеку.
Одноклассницы, по очевидной причине членства в организации, которая меня сюда отправила, не пришли. Зато после уроков пришла Дэвис. Посидела рядом. Покрасовалась туфельками, торчащим из-под мантии воротничком нового платья… И подобранным в тон ему миленьким гарнитуром из колечка, сережек и цепочки с кулончиком. Неброский, но тонкого плетения, с мелкими яркими камушками. Очень он ей шел. Вкус у слизеринки, что приятно, есть. Проболтала она со мной где-то полчаса, предварительно установив простенькие чары от прослушивания.
Кстати, очень плодотворный получился разговор. Никаких розовых соплей, одна только полезная информация за последние пару месяцев, пусть и оформленная в виде женских сплетен.
”Почаще нужно с ней… Хм-м… Вот оно что! Решила зайти теперь с этой стороны? Мудро, мудро… Не по возрасту мудро… — оценил я для себя ее поведение. — Идет охота на волков, идет охота-а-а”, — зевая, мысленно пропел я эти строчки из песни.
Хрустя подарочными конфетками и печенюшками, я было задумался об имени будущей мадам Крэбб, когда в Больничное крыло заглянула еще одна посетительница.
— Здравствуйте, дети! — от этого голоса, несмотря на вроде бы хорошие отношения, рука почему-то сама потянулась к лежавшей на прикроватной тумбочке волшебной палочке.