Глава 4. Попытка примирения с краснознаменным факультетом (2/2)

— Мисс Грейнджер. Я могу дать вам слово, что не буду вредить вашим шедеврам в области зельеварения. Как и никому не расскажу про то, что узнал о вас и… некоторых несамостоятельных перемещениях неких реагентов. Если, конечно, меня не спросят в суде. Но не буду я и помогать тебе. Вам. Устраивает такая формулировка?

Грейнджер подумала и согласно кивнула.

— Что ты хочешь взамен? — осторожно спросила она.

— О! Ничего серьезного. Не уделите ли вы мне часть своего времени для обсуждения новостей, публикуемых в газетах?

— Что?

— Пойдем, говорю, поболтаем на политические темы.

— Э… И все? Ты даже не спросишь, зачем нам оборотное зелье?

— Да. И еще раз ”да” на второй вопрос. Мне это неинтересно. Наверняка какое-то гриффиндорское безумство.

— Хорошо. Тогда я согласна.

Мы покинули туалет и пошли на улицу. Там, в увитом плющом внутреннем дворике, мы уселись на скамейку. Я достал из кармана сложенную много раз газету, которую за одну броскую статью стянул из нашей факультетской гостиной, и протянул девочке, указывая пальцем на интересующий меня абзац.

— Мисс Грейнджер. Вы, несомненно, имеете великолепный разум, уже в этом возрасте отточенный как клинок опытного бретера. Для начала, скажите, как, с академической точки зрения, вы оцениваете фразу из официальной министерской газеты ”Ежедневный пророк”: ”…Сейчас прогрессивная часть магического сообщества пытается бороться с пережитками феодальных времен, также называемых статусами крови…”? Какие выводы вы можете сделать из этого?

Гермиона думала недолго.

— Из этого следует, что перемены к лучшему возможны и в магическом мире. Что если бороться, то можно достичь той цели, которая поставлена самому себе. Что магический мир постепенно догоняет обычный в плане торжества свободы, разума и справедливости…

— Великолепно. Но это всё не то, что я хотел услышать. Самый главный вывод вы так и не сделали. Мне в этом полном пафоса выражении слышится совсем другое. Что факт дискриминации мага из-за происхождения его родителей присутствует и эксплуатируется сильными мира во всей своей неприглядности.

— Магглорожденные ничуть не хуже, чистокровный ты сноб! И если ты привел меня сюда, чтобы опозорить меня перед всеми…

— Мисс Грейнджер, потише. На нас уже оборачиваются. Мы, если вы до сих пор не поняли, находимся в школе-интернате смешанного обучения. Тут очень мало новостей, и поэтому любая сплетня разлетается по всему замку мгновенно. Поверьте, если бы я хотел вас опозорить или создать вам действительно серьезные проблемы, то… То я бы вот прямо здесь, во внутреннем дворике, обнял бы вас и поцеловал. Как бы к вам стали относиться друзья и знакомые после этого? — Гермиона сначала не поняла меня, а потом в ужасе отшатнулась. Дошло. Увы, как сказал когда-то в отличном советском фильме герой артиста Караченцева: ”Молодой человек! Грязью забросать можно любого…” — Не волнуйтесь. Я не хочу привлекать внимания к себе не меньше, чем вы. Я, вообще-то, безвозмездно помогаю, тщетно пытаясь достучаться до вашего мозга. Все еще не понятно? Тогда я продолжу.

Когда я учился на Слизерине, нам, как и всем первокурсникам, читали факультетскую приветственную речь. Были там и такие слова: ”…Никогда не приводите никого с другого факультета в нашу гостиную и не сообщайте им наш пароль. Никто из посторонних не заходил к нам уже более семи веков…” Все еще не понятно? — Гермиона отвернулась. — Тогда… Поттер — наследник древнего и благородного рода, а также Мальчик-который-убийца. Слизеринцы к нему относятся… по-разному. Кто-то не любит, кто-то ненавидит, но Поттер, являясь противником, все же для них остается своим. Магом от плоти магов. Когда ваш обман раскроется — а раз уж в списке посвященных присутствует Уизли, обман раскроется обязательно, — Поттера будут не любить сильнее, но… Ему все равно из-за родовых и личных достижений многое простится. С Уизли проще. Уизли — предатель крови. В прежние времена его самого и всю его семью сожгли бы на костре сами маги. Таким образом, он ничего не теряет просто потому, что терять ему абсолютно нечего. Его не станут презирать сильнее. Некуда сильнее. Зато любое событие с его участием ему, как говорится, ”в тему”. И еще у него, по магическим меркам, очень сильный сейчас род — много молодых действующих членов. И вот, наконец, третий участник драмы. Это не потомок древнего рода, за ним не стоит крупного семейного клана, он не может похвастаться всеобщей любовью, он, пока еще, просто никто.

Слизеринцы будут опозорены, пропустив самых худших чужаков в свои святая святых. Впервые за семь сотен лет! Змеи будут… очень недовольны. И они отомстят. Был бы я слизеринцем, я бы обязательно отомстил. И на ком проще всего выместить злобу? На Мальчике-который-у-всех-на-слуху? Нет. На другом мальчике, у которого куча старших братьев? Да, гораздо более легкая и приятная цель. Или, может быть, на бедной маленькой магглорожденной девочке, за которую абсолютно некому заступиться? Точно! Ведь ее учебу так просто превратить в ад! Достаточно оторвать от нее друзей, и она опять станет изгоем, как в школе у магглов. Остальное доделают ее ”подруги” и ”смелый” факультет, который в силу своей честности и храбрости не будет травить ее исподтишка.

Но и это еще не все. У детей есть такое свойство — они рано или поздно вырастают. Слизеринцы, вырастая, обычно занимают весьма немалые должности и политические посты. Ты готова отправить под откос всю свою оставшуюся жизнь, и школьную, и взрослую, ради участия в чужой, сомнительной авантюре? Причем абсолютно бесполезной!

Гермиона молча плакала.

— Что ж. Я все сказал. Надеюсь, вы, мисс, поймете мой намек. За грубость на первом курсе мы теперь в расчете. Вон, идут твои рыцари. Скорее утри глаза, если не готова прямо сейчас, сходу, выдумать какую-нибудь убедительную ложь.

Я ушел, оставив Гермиону на растерзанье друзей и тяжелых мыслей. Надеюсь, этого хватит, чтобы канон пошел своим чередом. А то в драке, которую я наблюдал из положения лежа во время свалки клуба дуэлей имени Локхарта, было отчетливо видно, что именно гриффиндорка первая рванула свою противницу за волосы, а потом спрятала руку в карман. Все измышления о том, что в рукопашную полезла дочь чистокровного магического рода, не выдерживали никакой критики еще при размышлении над каноном. Слишком хорошо, как я помню из детских воспоминаний Винса, высокопоставленные родители внушают своим деткам понятие дистанции. Дистанции во всех смыслах.

Ну а помимо глобальной задачи по сохранению канона, у меня тут еще присутствовал и… личный, назовем его так, интерес.

Как и любой эгоист-фелиноман, я очень люблю потискать котиков. Чужих котиков, потому что своего заводить — слишком много мороки. А так придешь к кому-нибудь в гости, погладишь, поиграешь, вот потребность и удовлетворена. К моему огромному сожалению, на факультете Хаффлпафф было не так много домашних питомцев-книззлов или полукниззлов, чтобы удовлетворить мои желания. Да и не любили магические создания чужих рук. Оставалась только Миссис Норрис. Но чертова кошка вела себя как английская королева. Я уж к ней и так и сяк: и вкусности со стола таскал, и играть пытался, а она потискать себя не давала. Вот стерва! Филч на мои старания лишь только посмеивался, убежденный в верности своей спутницы жизни.

Так что обязательно нужно поймать тот момент, это вроде перед самыми каникулами, когда Поттер и Уизли уйдут ”на дело”, а Гермиона останется в туалете одна и…

Антропоморфная девочка-кошка! Это же такой кавай! Я буду кормить ее сметанкой, научу играть с клубком, буду расчесывать ее… В конце концов, имею же и я право на маленькие слабости?