Глава 5 (2/2)

— Ваше величество, — низко поклонилась она.

— Ты долго, — обиженно заявила королева старшей фрейлине, покорно извинившейся. — Я же сказала, что умираю от любопытства…

Брат идиот, сразу поняла Марисса, хотя и смотрела пока что лишь искоса, не решаясь поднять головы. Она красавица. И выглядит совсем подросткой, несмотря на полностью сформировавшуюся фигуру, которую даже явно «домашнее» платье подчёркивало. Но это совсем не тот уровень, на который ему стоило замахиваться, да ещё и так пренебрежительно отзываться.

— А почему у тебя платье такое страшное? — с искренним, каким-то по-детски наивным любопытством вопросила её величество, впервые обратившись лично к ней. — У тебя других нет?

Кажется, в тот день она чуть не умерла от стыда за этот несчастный наряд.

Вопреки изначальным заверениям Атэнэйс, каким-то чудом Марисса королеве Мирабелль понравилась. Возможно, тем, что сразу научилась её ценить. Королева очень тянулась к всеобщей любви и похвале, воспринимая любой комплимент как искренний, а Марисса действительно оказалась от неё в восторге. Иногда попасть в её настроение бывало сложновато, но она действительно не была в личном общении жёсткой или агрессивной, скорее, просто капризной, но довольно милой. Да и удивительно наивной, её хотелось оберегать, даже с прошедшими годами.

Атэнэйс же, увидев, что она не перегибает палку и держится уважительно, растаяла и втайне обучила её всем недостающим знаниям, столь необходимым для жизни во дворце, так что и с этим в итоге проблем не возникло.

Ещё через два года Мирабелль решила, что негоже родственникам её мужа быть без титула, да и просто служить королеве нетитулованной особе, так в итоге и даровала ей звание герцогини и некоторую власть, больше, правда, формальную, но всё же для неё и этого было слишком много, ведь забота о её величестве все равно оставалась первостепенным делом. Собственно, потому личные слуги аристократов в королевстве обычно свою семью не заводили — посвящая свою жизнь службе.

А, кроме того, Марисса втайне жалела, что тогда не помешала брату.

Мирабелль его любила искренне, восторженно-наивно, о похождениях же Эйвана, знали, кажется, все, кроме её величества. Первые пару лет он ещё вёл себя довольно прилично, но через какое-то время одновременно заскучал и обнаглел от вседозволенности, которой мешала, кажется, лишь её высочество: собственно, Марисса стала нечаянной свидетельницей сцены, когда принцесса грозилась поотрывать Эйвану всё лишнее, если он расстроит Мирабелль, в качестве предупреждения притащив один раз прямо на обед голову одной из любовниц. Девушка была, конечно, не виновата, но Эйван после этого вроде как притих. Или скрывался лучше.

Так почему сегодня утром королева столь расстроилась? Мариссе очень хотелось расспросить и утешить, но испугалась сделать хуже, поэтому решила попробовать осторожно выйти на эту тему вечером. Кто же знал, что в итоге её величеству станет вдруг плохо. И что, что бы там ни случилось, всё перекроет новость.

Ещё и принцесса, кстати, уже дней десять как отправилась разбираться со всякими проблемами в стране и до сих пор не вернулась, а шанс, что перед ней королева открылась бы, куда выше. Всё-таки она, повзрослев, держала дистанцию.

— Миледи? — встревоженно уточнила Атэнэйс, когда лекарка удалилась и они остались втроём.

— Да, просто, мы же давно в последний раз… вместе… Я думала, как-то сразу должно быть понятно, — Мирабелль сильно покраснела, накручивая прядь волос на палец. — Надо сказать Эйвану.

Вот только этого сейчас не хватало — зная, каким резким на язык может быть брат и какой ранимой королева. Марисса опередила напарницу, тоже готовую возразить, но наверняка сделавшую бы это менее твёрдо:

— Миледи, вы ведь действительно переутомлены. Стоит хотя бы сегодня сначала хорошенько отдохнуть.

Мирабелль покраснела, кажется, ещё сильнее.

— Вы же никому не скажете? — тревожно уточнила она. — Я хочу сама.

На самом деле, не удивительно, что стресс от покушения, постоянная нагрузка и, как выяснилось, беременность так сильно её истощили, свалившись на хрупкую королеву одновременно, и стоило оградить её хотя бы от волнений в ближайшее время, раз уж не предотвратили их ранее. Вообще-то, им стоило заметить — но они с Атэнэйс действительно списали все признаки на стресс, тоже бывший нередким явлением для Мирабелль. А королева почти не жаловалась.

— Конечно, — ласково заверила королеву Атэнэйс, чуть пожав её ладонь. — Как вы скажете.

Мирабелль, послушавшись, отдохнула не один день, а два, прежде чем всё-таки собралась оповестить Эйвана. И, хотя Марисса не знала, что он там ей сказал, но, кажется, у него хватило ума быть вежливым, потому что её величество после разговора осталась не просто довольна, а почти сияла, радостно болтая о всевозможных вещах, делясь мыслями. Да и Эйван должен был понять, что стать отцом для будущего наследника или наследницы большая честь.

Для других же новость решили придержать, пока ситуация не стабилизируется, но в пределах дворца весть все равно ожидаемо разлетелась.