Счастливые (1/2)

Се Лянь всегда считал, что первый поцелуй — нечто очень важное и сокровенное. То, что он хотел бы разделить с человеком, который по-настоящему нравился бы ему, и что никогда не подарил бы кому-то случайному. Да, месяц назад, на вечеринке, он попросил Хуа Чэна поцеловать его — если бы это тогда произошло, Се Лянь обязательно расстроился бы, но не слишком сильно, ведь Хуа Чэн сразу стал ему симпатичен. Сегодня всё иначе: алкоголь не искажает рассудок, лишь придаёт смелости, которой в подобные моменты очень не хватает, а признания озвучены — нет ни единой причины в чём-то себе оказывать.

Рука Се Ляня, что покоилась на шее Хуа Чэна, мягко скользит ниже, очерчивает плечо и опускается к талии — на большее смелости старшему студенту не хватает. Зато хватает младшему. Хуа Чэн мягко притягивает Се Ляня ближе, почти усаживая на свои колени; их лица так близко, а между губами какие-то жалкие несколько сантиметров. Это последняя линия, разделяющая их отношения на «до» и «после», и они оба в одно мгновение решаются её переступить.

Касание губ лёгкое, почти невесомое, Хуа Чэн дарит Се Ляню медленный целомудренный поцелуй, такой щемяще нежный, что руки слабеют, а мысли тают в голове, оставляя после себя лишь спокойную тишину. Они не спешат, но сердце заходится в бешеном ритме; руки в тёплых объятиях смыкаются на талии, Хуа Чэн бережно гладит Се Ляня по спине, по мягкому вязаному свитеру; в груди разливается тепло от мысли, что вот он — настоящий, живой, совсем рядом. Его можно касаться, обнимать, целовать, даже не думая о том, что не достоин, что слишком грязный для этого. В голове не осталось мыслей, кроме одной, самой нежной, не требующей огласки.

Первым прервать ласковый танец губ решается Се Лянь, но лишь для того, чтобы мягко коснуться своим лбом лба Хуа Чэна и мягко потереться о его нос своим. Се Лянь тихо смеётся, когда ресницы Хуа Чэна касаются его собственных, он улыбается и открывает наконец свои глаза, с нежностью глядя в глаза напротив. За всё то время, что удалось провести вместе, Се Лянь понял, что комплименты его возлюбленный принимать не умеет, но сейчас, глядя в эти омуты, старший не может сдержать себя. Он целует уголок губ, щёку, переносицу, а когда глаза напротив наконец закрываются, целует и их, тихо шепча о неземной красоте. Они вновь обнимаются, Хуа Чэн ложится на спину и укладывает на грудь Се Ляня; старший устраивает голову в изгибе шеи и замирает, наслаждаясь этим моментом, позволяя сердцу наконец успокоиться.

Время отходит на задний план. Они лежат так, погрузившись в свои мысли, может, минуту, может, час, а может, и целую вечность — сейчас это не имеет значения. Хуа Чэн думает о том, чем же всё-таки заслужил возможность находиться рядом с этим человеком, а Се Лянь чувствует, что не ошибся, позволив себе ответить взаимностью, не закапывать поглубже в землю свои чувства. Он не смущён и не напуган неизвестностью, всё кажется таким естественным и правильным, что сомнений не остаётся.

— Сань Лан? — Се Лянь поднимает голову; он чувствует себя как никогда хорошо и уже предчувствует восторженный писк Ши Цинсюаня, когда тот узнает о том, что произошло этим вечером. — Пойдём спать?

— Да, пойдём, — легко соглашается Хуа Чэн; он чувствует приятную усталость и понимает, что в этот раз наверняка сможет уснуть без особых затруднений.

Они убирают остатки вина в холодильник, посуду в посудомойку, выключают телевизор и направляются в спальню, чтобы вместе лечь спать. Делить с кем-то кровать им обоим в новинку. Переодевшись, Хуа Чэн ложится с правого края, а Се Лянь с левого; они желают друг другу спокойной ночи и закрывают глаза, счастливые и чуть смущённые. Ночью они, конечно, подарят друг другу тёплые объятия, от которых сны станут нежнее, а тревоги не посмеют в них прокрасться.

***</p>

Хуа Чэн по обыкновению проснулся первым. Он не сразу понял, что происходит, а когда в полутьме различил карамельные волны волос Се Ляня, в которые уткнулся ночью носом, сразу всё вспомнил. Вспомнил это совершенно странное признание, кружащий голову поцелуй; вспомнил, что этой ночью не видел тревожных снов, а это бывает ой как не часто. Молодой человек осторожно приподнялся на локтях и дотянулся до телефона, что лежал на прикроватной тумбочке; на часах половина шестого — удалось проспать больше семи часов, что можно считать огромным достижением.

Хуа Чэн хотел было положить телефон на место, но случайно промахнулся, и он с громким стуком упал на пол, ударяясь в полёте о перекладину кровати и бок тумбочки. Конечно, Се Лянь проснулся от этого шума; он развернулся в сторону звука и нос к носу столкнулся с Хуа Чэном.

— Гэгэ, ещё очень рано, прости, что разбудил, — Се Лянь сонно моргал глазами, глядя на виноватую улыбку Хуа Чэна. Он сразу вспомнил, чем закончился прошлый вечер, а потому глупых вопросов задавать не стал и криков не поднял, лишь помотал головой и потёр кулачками глаза, подавляя зевоту. — До будильника ещё час, поспи.

— Нет, Сань Лан, я выспался, — возразил Се Лянь, сел на кровати и потянулся, прогоняя из тела усталость. — Доброе утро.

— Тогда и тебе доброе утро, — Хуа Чэн наконец достал телефон; на защитном стекле появились длинные глубокие царапины, но молодой человек совсем не расстроился. Он вновь лёг на подушку и разблокировал экран; за вечер пришло довольно много сообщений, но не хотелось их даже читать, чего уж говорить об ответах. Проверив прогноз погоды, Хуа Чэн погасил экран и вновь отложил телефон на тумбочку, плавно встал с кровати и включил свет, чтобы была возможность нормально одеться.

— Сань Лан, ты очень бледный, — Се Лянь чуть нахмурился, проследив взглядом за Хуа Чэном. — Ты нормально себя чувствуешь?

— Тошнит немного, но это нормально, по утрам всегда так, — отмахнулся студент, уже готовясь выйти из комнаты. — Одевайся, я пока пойду умоюсь.

— Но это не нормально, — дверь уже была закрыта, когда Се Лянь вновь заговорил, он глубоко вздохнул и начал переодеваться — в домашней одежде Хуа Чэна, конечно, приятно ходить, но на учёбу нужно надеть свою.

В гостевой ванной шумела вода, поэтому Се Лянь зашёл в основную и быстро привёл себя в порядок: времени до занятий оставалось достаточно, но он планировал успеть зайти в общежитие и взять все учебники самостоятельно, не напрягая соседа такими просьбами. Цзюнь У, конечно, всегда с удовольствием помогал Се Ляню, что бы тот ни попросил сделать, но было бы очень неловко принимать его помощь, когда он сам вполне мог справиться.

Когда Се Лянь вышел, Хуа Чэн уже умылся; он стоял на кухне и готовил на завтрак сэндвичи. На столе стоял стакан воды и лежал пустой блистер из-под таблеток от головной боли — тех самых, которые Се Лянь пил после той февральской вечеринки. Сам Хуа Чэн выглядел уже получше, хотя и оставался несколько бледнее обычного.

— Приятного аппетита, гэгэ, — Хуа Чэн поставил перед Се Лянем тарелку с двумя сэндвичами и кружку чая, сам же выбросил блистер, допил воду и занялся разгрузкой посудомоечной машины, которая за ночь всё помыла и теперь ждала новой посуды.

— Спасибо, Сань Лан. Ты не голоден? — конечно, Се Лянь догадывался, что из-за тошноты Хуа Чэн вряд ли будет завтракать, но хотел в этом убедиться. Что ж, убедился. — Может, стоит сходить к врачу?

— Я ходил, со мной всё в порядке, гэгэ не о чем беспокоиться. Считай это одной из моих особенностей, — младший студент самодовольно улыбнулся и указал большим пальцем себе на грудь. — Я мало потребляю, быстро восстанавливаю во сне энергию и работаю почти без перебоев, разве не прекрасно?

— Прекрасно, конечно, но… Ай, ладно, раз тебе сказали, что всё в порядке, то, наверное, так и есть? — в медицине Се Лянь не разбирался от слова совсем. Максимум, что он мог сделать — это наклеить пластырь на небольшую ранку и принять таблетки от головной боли, перед этим найдя в интернете их название, поэтому его легко было успокоить простым «врач сказал, что всё в порядке». Врач ведь не мог ошибиться. — Что думаешь о том, чтобы прийти в общежитие после моих занятий? Я бы наконец познакомил тебя с Цзюнь У, вы немного похожи, думаю, смогли бы подружиться.

— Если гэгэ считает нужным, то хорошо, — вообще-то, Хуа Чэн не особо хотел знакомиться с Цзюнь У. Вэнь Нин и Цзян Чэн независимо друг от друга как-то обмолвились, что им не особо нравится этот парень: что-то в нём отталкивало, но неясно, что именно. Вэнь Нин особенно удивил, ведь он выглядел как самый безобидный и милый парень на свете, если уж ему кто-то не понравился, значит, точно что-то с человеком не так. — У тебя сегодня до трёх?

— Правильно, — Се Лянь отхлебнул немного чая, не скрывая лёгкую улыбку. Ему нравилось, что Хуа Чэн запоминал всякие разные необязательные мелочи, связанные с ним самим: он сразу запомнил, сколько ложек сахара нужно положить в чай; запомнил, какие Се Лянь любит сиропы для кофе; любимое мороженое; расписание занятий; даже любимое комнатное растение и то, что Се Лянь хотел бы завести себе аксолотля, хотя о двух последних он обмолвился всего раз и то быстро переключился на другую тему. — Кстати, я хотел спросить… Могу ли я рассказать друзьям о том, что мы… ну… теперь вместе?